- Сколько же он их убил? - спросил Метцгер.

- Дюжины, - ответил лейтенант. - Может, сотню, не знаю. Что думаете, Зайлер?

Борис пожал плечами. Его лицо начало потихоньку зеленеть.

Ганс гадал, что бы это значило. Определенно, реакция Бориса была не той, какую он хотел увидеть. "Та самая реакция" (что была только у Ганса) означала напряжение в штанах и улыбку на лице. У Бориса этих признаков он не заметил. Он выглядел так, будто хотел убраться оттуда поскорее.

- Не меньше сотни, точно, - произнес Циммер, оглядываясь. - Никогда бы не подумал, что старик способен на подобное. Сильно занят, наверное, был.

- Он был не один, - сказал лейтенант.

- Согласен.

- Не нужно забывать об этом.

Все четверо вытянулись в струнку, потому что появился Рихтер и начал осматриваться.

- Считаете, что это устроил Криге?

- Что именно?

- Насчет этих двух олухов у меня сомнений не было, но уж вы-то, лейтенант, как могли не заметить? Разочаровываете.

Дитрих стоял к Гансу спиной, но он чувствовал его беспокойство. Ганс подумал, сможет ли лейтенант ударить Рихтера, как ударил Ганса, когда тот мочился на бункер. Но нет, он способен бить только подчиненных. Не командиров, особенно, если те из СС.

- Что?

Коммандер указал на Лукаса.

- Голова находится здесь не меньше недели. Как и большинство остальных животных. Учитывая пятна на стенах, могу с уверенностью сказать, что коллекционер этот занимался своими делишками довольно продолжительное время.

Циммер сконфуженно огляделся.

- Считаете, Криге заразился неделю назад?

- Нет, идиот, - бросил Дитрих. - Криге вообще тут ни при чём. - В его голосе появилась уверенность. Он смотрел на Бориса и его лицо говорило обо всём. Его друг был хорош во многом, но хранить секреты не умел. Ганс его не винил, он тоже с этим плохо справлялся.

- Всё это время, - сказал Рихтер, - среди нас был свободный художник. Кто-то, кто считал, что может получить доступ в запретную зону у кратера и там повеселиться. У меня есть предположение, кто бы это мог быть, а у вас, лейтенант?

Говорил ли он о Гансе? Парень затрясся. Коммандер ему не нравился, ничуточки.

- Так точно, - ответил Дитрих.

- И вы не знали, что здесь происходит?

- Никак нет.

Воцарилась тишина, затем Рихтер ударом сшиб с головы Дитриха фуражку.

- Я собирался повысить вас, сделать так, чтобы вы были достойны носить эту фуражку, лейтенант. Но сейчас подумываю разжаловать вас в повара. Несмотря на ваше дарование, вы не разглядели того, что творилось у вас под носом.

Стоя в тени, Ганс чувствовал, как в лейтенанте закипает ярость. Он ясно видел, как покраснело его лицо. И, несмотря на то, что сказанное Рихтером пугало, он испытал удовлетворение. Не такое, какое он получал, когда делал себе друзей, а другого рода.

- И что теперь? - подал голос Циммер.

Рихтер ещё раз осмотрел пещеру. Его взгляд остановился на стене с птицами. Он сорвал одну голову и принялся её рассматривать. Ганс молился за своего друга - Джеймс его звали, малыш Джеймс - чтобы он был милостив к коммандеру. Он должен был быть дружелюбен, чтобы Рихтер не разозлился. Должен смотреть на него смиренно, потому что милым он мог быть только с Гансом. Ведь, именно Ганс привел его туда, обогрел, приютил, накормил.

Рихтер швырнул Джейма на пол.

- Сжечь всё!

Поначалу, Ганс решил, что ослышался. Затем, осознав смысл сказанного, шумно вдохнул. Его Думательное Место! Друзей, все труды. Он до конца надеялся, что они просто уйдут. Уйдут и забудут о Гансе и тогда Ганс вернется к друзьям. Подумает.

"Сжечь всё!"

Они собираются всё уничтожить! И, может, даже, Ганса вместе с ними. Швырнуть его в огонь и смотреть, как он будет гореть. Сжечь его и всех его друзей.

Он прижал ладони к вискам, чувствуя, как из глаз потекли слёзы. Хотелось закричать, но он понимал, что нельзя. Вместо этого, он лёг на пол и сжался. То, что он прятал под шинелью, упало в грязь.

- Лейтенант, приберитесь тут с Циммером. По исполнении, доложить, - приказал Рихтер.

Они принялись с усердием выполнять указание. Они срывали животных с колов, обрывали веревки, скидывали туши в одну кучу. Очень скоро всё это станет пеплом.

Ганс не мог на это смотреть. Он взял себя в руки и выбежал из пещеры и растворился во тьме. Он всегда был осторожен, когда проникал внутрь, а теперь, впервые в жизни, ему пришлось проявить осторожность при выходе наружу.

Первый и последний раз в жизни.

От этой мысли он снова заплакал. Он не хотел, чтобы так было, не хотел сам себе казаться неженкой, но именно это место удерживало его от срыва. Он мог терпеть побои. Терпеть насмешки. С этим проблем не было. Он терпел всё это с раннего детства. Но потерю друзей он вытерпеть не мог. Джеймс, Лукас, Фридрих и, тем более, Ганс-младший были ни в чём не виноваты. Винить нужно было только его.

Снаружи, в ночи было невообразимо холодно. Вокруг кратера, словно мотыльки, плясали огни факелов. В этом гвалте он не заблудится. Он решил, что найдет новых друзей. Найдет новый дом. Трудно будет это сделать, не исчезая подолгу с базы, но, может, получится вернуться и забрать уцелевшее. То, что он прятал под шинелью, могло в этом помочь. Ганс ещё не придумал, как это использовать, но был уверен, что опытов над пингвинами больше не будет.

Может, удастся отомстить. Он остановился и обдумал эту мысль. Да, месть! Звучит неплохо.

- Месть, - произнес он вслух.

Разве не так нужно поступать, когда кто-то вредит друзьям?

Внизу продолжали плясать огоньки. Они пробудут там ещё несколько часов, занимаясь поисками доктора Криге.

Они его никогда не найдут.

6

Закончив работу, Харальд вышел из пещеры глотнуть свежего воздуха. Заботы по сжиганию он оставил на Циммере, не желая больше смотреть на разлагающиеся туши. Его неясное желание вернуться домой, стало резкой пульсирующей необходимостью. Ему было отвратительно, и люди и собственное невежество. Так, что пусть Циммер сам заканчивает.

Это решение стало для него, в итоге, спасительным.

Минуту спустя, Эммануэль Циммер поджег спичку и швырнул её на груду животных останков. Пламя мгновенно распространилось по всей пещере. Если бы прапорщику хватали ума держаться подальше от огня и дыма, спрятанная рядовым Вэгнером взрывчатка не нанесла бы ему вреда. Но под воздействием температуры боеприпасы, порох и краденные гранаты М-24 сдетонировали.

Пещера позади лейтенанта Дитриха огласилась чудовищным грохотом. Харальда швырнула к краю провала и засыпало скальной крошкой. Вся пещера скрылась в клубах дыма и пыли. Циммер, равно как и Фридрих, Лукас, Ганс-младший и Иисус просто исчезли.

 Остров. Наши дни.

1

В лучах заходящего солнца из воды возникли четыре фигуры. Мейсон понимал, что среди приближавшейся зимы их следы будут очень заметны, но решил, что обнаружить их вскоре будет некому. Он полз по пляжу, словно паук, и поднялся на ноги только, когда оказался на твердой земле. Он чувствовал себя выше, стройнее. Будто, всё в его теле, кроме мускулов или костей, просто исчезло.

- Ко мне, - скомандовал он. Даже голос изменился. Стал гладким, змееподобным.

Его люди вышли из воды и встали позади. Их кожа стала какой-то грязной, покрытой синяками, которые, вообще-то, не были синяками. Он чувствовал, как что-то заполнило его руки, под кожей бугрились вены.

Иначе и быть не могло.

Они почти час простояли на палубе "Эсхила", вдыхая споры горящей Гнили. Все имели различные ранения, поэтому все изменились. Сейчас это неважно, потому что то, что они считали проклятием, спасло их. Помогло выжить в ледяной воде и придало им сил.

У него появилось ощущение, что он пришел домой. Над головой извивались щупальца и говорили с ним, шептали прямо в мозгу.