В самолете меня, к счастью, во время полета не укачивало. Но когда пошли на снижение, то прямо почувствовала, как начинаю зеленеть. И остаток времени просидела с пакетом наготове. Но вроде желудок успокоился, стоило самолету покатиться по посадочной полосе.

Я прилетела в Москву. Вышла из тени и снова вступила в бой. Только вот теперь правила игры изменились. И я как никогда ощущала себя беспомощной. Выходя из самолета в неизменной шляпе Дамаль, понимала, что теперь она не панацея. Любая видеокамера покажет мой настоящий облик.

В Шереметьево я старалась особо не оглядываться по сторонам. В конце концов, Орден не вездесущ. И среди огромной толпы вычислить меня сложно. Так что спокойно прошла паспортный и таможенный контроли, спокойно вышла на улицу и огляделась. Никаких такси, только автобус. Благо мне Ирен прислала адрес и подробный маршрут. Ну и я за год путешествий уже почти не страдала географическим кретинизмом. Так что ловко обогнула многочисленных таксистов, что наперебой предлагали свои услуги, и поспешила на остановку. И старалась по возможности молчать. С русским у меня проблемы, говорить на английском — привлекать лишнее внимание. Так что если уж окончательно заблужусь, тогда да — придется рисковать.

В автобусе опять замутило. Я сидела у окна и старалась отвлечься на пейзаж снаружи, но выходило плохо. Там царствовали серая осень и мокрый снег. И яркие пятна рекламы.

Я все же сдержалась до того момента, пока не вышла, а точнее, выскочила, из автобуса. Неподалеку от дверей метро все же склонилась, и меня вывернуло на асфальт. Черт!

Облокотилась о стену, стараясь отдышаться. Проходившие мимо меня люди неприязненно косились, одна женщина пробормотала что-то. Судя по интонации, не слишком хорошее. А вот молодая парочка остановилась и встревоженно спросила, все ли у меня в порядке. Знание языка помогло понять эту фразу. Я кивнула и показала на живот.

— Вам нужна помощь?

— Спасибо, — мне все же пришлось ответить, просто с чудовищным акцентом, — я… я беременна.

— Вы иностранка, — воскликнула девушка, — вам далеко?

Показывать адрес Ирен я не хотела. И кое-как, на двух языках, объяснила, что дом тут рядом и сейчас должен подойти мой друг. Только тогда успокоенная парочка отправилась дальше, а я шмыгнула в метро. Врать плохо, но я уже не хотела рисковать.

Добираться до Ирен оказалось сущим адом. Во-первых, я прилетела рано утром и попала в час пик. И пока доехала до нужной станции, то меня едва не затоптали, пару раз чуть не вынесли из вагона, и я успела немного поплутать. Добавьте к этому постоянную смену голода тошнотой, сонливость — и станет понятно, что к концу путешествия меня уже потряхивало от всего вокруг.

Ирен с Бертом остановились в апартаментах в пятиэтажном доме. В шумном районе, полном машин и офисов, неподалеку от делового центра, чьи башни смотрели в серое небо. Дойдя до нужного подъезда, я просто позвонила Ирен и проговорила устало:

— Я внизу и сейчас грохнусь в обморок.

— Черт! — послышался вопль. — Уже бегу!

И ведь правда прибежала. Я как раз стояла и разглядывала светлые стены дома, когда из-за стальной двери выскочила Ирен в наброшенном сверху пальто.

— Ева! — Она бросилась ко мне. — Какая ты бледная!

Ну да, я побледнела. Хотя, казалось, куда сильнее? Потому что теплое бирюзовое пальто на красавице Ирен не могло скрыть ее животика. Примерно месяц пятый, может, чуть больше.

— Ты носишься беременной? — выдавила я, пока подруга увлекала меня в теплый и идеально чистый подъезд.

— Движение — жизнь. И я же не на каблуках бегаю.

— Да если бы я знала, что ты в положении, то не стала бы беспокоить!

— О, заткнись! Лучше скажи, что натворил Хан, раз ты от него скрываешься?

Я вздохнула: подставлять Ирен в ее состоянии не хотелось вдвойне. Но меня уже запихнули в просторные апартаменты, состоящие из двух огромных комнат, кухни и утепленной лоджии, похожей на зимний сад, — столько там было цветов.

— Сейчас, сейчас, — успокаивала Ирен, — ложись-ка, дорогая, мы тебя быстро приведем в порядок.

— Давай лучше ляжешь ты. Прекрати бегать, мне на тебя смотреть страшно!

— Я тебя ударю! — рявкнула Ирен. — Да я отлично себя чувствую, понимаешь? Я прямо цвету!

Она и правда выглядела шикарно. Светлые волосы стали еще гуще, кольцами спускались по плечам и спине, на щеках появились ямочки, а в глазах какое-то особенное выражение. И улыбка словно нежнее. Я невольно залюбовалась подругой и сказала искренне:

— Ты просто красотка, но, кхм, не хочу тебя напрягать. Ирен, почему не сказала, что беременна?

— Сюрпри-и-и-из! Никто не знает, кроме Берта и его родителей. Представляешь!

Я представила и охнула. Отчасти еще и оттого, что закружилась голова. Ирен прекратила меня ругать, едва ли не насильно уложила на диван в гостиной и побежала на кухню. А я пока огляделась. Все в бежевых и бледно-коричневых тонах, классика и уют, мебель явно дорогая, но не вычурная. На стене — телевизор, на небольшом подиуме в конце комнаты — обеденный стол и четыре стула.

— Так, выпей это, а потом пойдешь в душ. Я тебе дам халат.

Ирен принесла огромную чашку с горячим напитком, от которого пахло лимоном и имбирем. Присела рядом и уставилась на меня взглядом ястреба. Я не удержалась и осторожно сделала небольшой глоток.

— Вкусно.

— У меня не было сильного токсикоза, но мутило постоянно. Спасало только это. — Ирен кивнула на чашку. — Так что пей, дорогая, и не переживай. Из этой квартиры не выйдут никакие слухи.

Я слушала ее болтовню, пила чай с имбирем и мне правда становилось легче. А уж после душа и вовсе ощутила себя обновленной. Берта не было, и Ирен сообщила, что он целыми днями проводит с будущими партнерами по фамильному бизнесу. Все крутится вокруг больших денег, так что домой он приходит под ночь. И в семь утра уже убегает. А ей немного скучно, гадкая погода не позволяет долго гулять. Так что я просто вовремя приехала.

Мы болтали обо всем, деликатно обходя тему моего положения. Но в конце концов Ирен все же спросила. К тому времени мы обе устроились на диване, обложившись тарелками с едой и чашками с чаем. Есть мне не хотелось, а вот имбирь с лимоном шел на ура. По телевизору фоном показывали какое-то кино.

— Ева, я никогда не влезаю в чужие дела. Но скажи: что у вас с Ханом?

Я аккуратно поставила чашку на пол, так как руки задрожали. Что-то я стала слишком чувствительной.

— Мы расстались, Ирен. Точнее, он меня бросил. А потом, видите ли, решил снова вернуться.

Конечно, рассказывать всю правду не собиралась. Ирен явно не знала о том, кто такие Хан и ее отец. Может, подозревала, но на этом все.

И пусть не знает, для ее же блага.

— Но если он решил вернуться…

— Ирен, я похожа на игрушку, которую можно за ненадобностью запихать в темный угол, а потом достать? Ты в курсе, как он меня кинул? Он просто сказал, что я не нужна, и ушел. А я рыдала ему вслед!

Голос у меня дрогнул, и пришлось замолчать, чтобы не наговорить лишнего. Ирен не стоит сейчас волноваться.

Но, кажется, я недооценила нервы подруги. Она слушала спокойно, лишь ноздри носа чуть подрагивали.

— Ева, Хан, конечно, тот еще козел. Я в курсе, как он любит мимолетные романы. Но думала, что с тобой будет по-другому.

Ну да, еще как по-другому. Я усмехнулась и промолчала.

— Иногда, дома, — продолжала Ирен задумчиво, — я случайно ловила обрывки разговоров отца и Хана с Богданом. Знаешь, мне порой казалось, что они занимаются чем-то… нехорошим. Но нельзя так думать про родных. А теперь этот переполох. Хан мне звонил, Богдан мне звонил. Я им честно сказала, что знать про тебя ничего не знаю, и они вроде отстали. Что происходит?

— Ничего, — пожала я плечами, — просто Хан сошел с ума, только и всего.

— Поэтому ты не хочешь оставить ребенка? — тихо спросила она, кладя ладонь себе на живот. А у меня что-то кольнуло внутри. Совсем глубоко.

— На то есть свои причины.