Мужчина снова кивает. До него определенно дошли слухи из Галлия, Эш предположительно убил сотню гвардейцев голыми клыками.

— Тогда я предлагаю тебе оставить мальчика с девушкой в покое, или мне придется... — Эш обнажает клыки, — и тебе преподать урок.

Эш отпустил запястье мужчины и тот дал деру.

— Ты же понимаешь, что они раструбят повсюду, что мы здесь? — спрашивает Элайджа.

— Уверен так и будет, — отвечает Эш. — Поэтому нам нужно где-то спрятаться.

Эш помогает мальчику подняться на ноги, осматривая его раны, пока я помогаю подняться девушке. Она высокая, с фигурой песочных часов и скуластым лицом: выпирающие скулы, кошачьи глаза, подведенные угольными тенями и пухлыми губами цвета бронзовой монеты. Элайджа осматривает её сверху вниз, ему определенно нравится то, что он видит. Я закатываю глаза, чувствуя укол ревности.

— Не было необходимости ввязываться, я могла бы и сама справиться с этими парнями, — говорит девушка, стряхивая грязь со своего фиолетового платья.

Вот тебе и благодарность.

— Тебе больно? — спрашивает Эш.

— Жить буду. — Она запускает руку в свое декольте и вытаскивает кожаный мешочек с монетами. — Но это определенно поможет.

Значит, она все-таки украла деньги у того гвардейца? Однако это не повод её бить.

— А ты настоящий Феникс? — спрашивает мальчик.

Эш кивает:

— А ты?

— Лукас.

— А я — Жизель, — говорит девушка, откровенно пялясь на Эша. — Должна сказать, эти фото «Особо опасны» вообще не соответствуют действительности.

Эш, испытывая чувство неловкости, потирает затылок.

Лукас смеется.

— Жизель всегда делает такие глаза, когда тебя показывали по новостям.

Жизель бьет его по руке.

— А ну цыц.

Я властно беру Эша за руку, уже не доверяя этой девушке.

Элайджа кивает в сторону стены гетто.

— Я не слышу ни одного Дарклинга за ней.

— Потому что они все мертвы, — объясняет Жизель. — Они подцепили какой-то вирус в прошлом году.

Вирус Разъяренных уже распространился и по Провинциям?

Эш хмурится.

— Как мы можем отплатить вам? — спрашивает Жизель.

— Нам нужно где-то переждать ночь, — говорит Эш.

— Я знаю тут одно местечко, — сияет она. — Я отведу вас к Мадам Кларе. 

ЖИЗЕЛЬ ПОКАЗЫВАЕТ кивком головы следовать за ней. Я колеблюсь. Я ей не доверяю, но парни, похоже, не разделяют моих опасений, учитывая, как охотно они идут за ней. Это напоминает мне, как парни-Стражи повсюду таскались за Полли. Они бы сделали что угодно, чего бы она ни попросила. Не то что бы она пользовалась этим. У моей сестры было чистейшее сердце.

Жизель ведет нас по лабиринту переулков, которые становятся уже и темнее, чем дальше мы углубляемся в город. Круглые рыночные здания вскоре остаются позади нас. Их сменяют узкие кирпичные дома, их полуразрушенные стены выкрашены в ярких красных, фиолетовых, синих и золотых цветах. Я рассматриваю одну из витрин магазинчика, и по моей коже пробегают мурашки при виде зловещих объектов: головы обезьян, банок с лягушками, куриных лапок, змеиной кожи. Элайджа кривит губы, когда разделяет со мной чувство отвращения. И меня охватывает тревожное чувство. Куда она нас ведет? Я дергаю Эша за рукав.

— Мне это не нравится, — шепчу я ему. — Давайте вернемся на рынок.

Он одаривает меня добрым, но слегка снисходительным взглядом.

— Только потому, что Жизель из Даков не означает, что она не заслуживает доверия.

Нет, не кража денег делают её для меня не заслуживающей доверия. Я ничего не могу с собой поделать, но чувствую, что он ослеплен её красотой. Или возможно... возможно все дело во мне. Мне не нравится, как она посматривает через плечо на Эша, бросая на него улыбку за улыбкой.

Лукас идет рядом с нами. Он заинтригован хвостом Элайджи, который едва выглядывает из-под его одежды. Мальчик пытается его схватить и смеется, когда Элайджа отмахивается от него, как от назойливой мухи. Эти двое затевают нечто вроде игры, и хотя Элайдже мальчик вроде как начинает докучать, я знаю по блеску в его глазах, что он всего лишь делает вид. Мне кажется, с ним довольно часто такое происходит, когда рядом находятся дети. Я припоминаю, что маленькая девочка по имени Бьянка, которую мы спасли с Эсминца, тоже играла с его хвостом.

Мы сворачиваем в боковой переулок, и Жизель останавливается перед фиолетовым домом с многоярусной крышей, покрытой сверкающими солнечными панелями и увенчанным флюгером в форме солнца.

— Добро пожаловать к Мадам Кларе, — говорит Жизель, распахивая черную дверь.

Когда мы входим в мрачный магазинчик — звякает колокольчик. Стены выкрашены в цвета ночи, с поверхности которых подмигивают серебряные звезды. В закругленной комнате царит пьянящий аромат благовоний, заставляющий мой желудок сжаться. Деревянные полки забиты книгами в кожаном переплете, зельями, свечами и разноцветными кристаллами.

В центре комнаты за круглым столом сидит пожилая женщина в традиционном народном костюме, как и у Жизель, и с тяжелыми серебряными браслетами на запястье. Её руки и лицо украшают витиеватые зодиакальные тату.

Её длинные волосы не ухожены и седы, темная кожа в морщинках и странных тату. На ней солнцезащитные очки в латунной оправе и она их приспускает. Я едва сдерживаюсь, чтобы не вскрикнуть, видя её зашитые веки.

Она поворачивает голову ко мне, и её губы растягиваются в золотозубой улыбке.

— Хочешь, чтобы я почитала тебе по ладони? Всего две монеты.

— Они не клиенты, — говорит Жизель, бросая мешочек с монетами на стол. — Клара, это Эш Фишер, Натали Бьюкенан и...

— Элайджа Теру, — представляется Элайджа.

— Им нужно где-то переждать. Они прячутся от Стражей, — объясняет Жизель.

При упоминании Стражей мадам Клара сплевывает, бормоча себе под нос проклятья. Она поднимается, немного поборовшись с артритом бедра, и машет нам, чтобы мы следовали за ней в заднюю комнату. Вскоре я понимаю, что магазин — лишь крошечная часть ветхого здания, которое занимает пять этажей. Каждая комната выкрашена в различные цвета радуги, стены пролетов лестницы разрисованы фресками, на которых изображены смеющиеся и бегающие десять детей.

Лукас дергает Элайджу за хвост и убегает вперед, желая продолжить игру в кошки-мышки. Элайджа смеется и бежит за мальчиком. Их поведение заставляет меня улыбнуться. Я замечаю, что Эш смотрит на меня. Он отворачивается, на его лице — боль.

— Почему здесь столько детей? — спрашиваю я, когда мы поднимаемся по скрипучей лестнице на третий этаж. У меня не укладывается в голове, что все они дети Клары, она слишком стара для того, чтобы быть матерью.

— У мадам Клары здесь убежище, — объясняет Жизель. — Все дети, кто находятся здесь, сбежали из дому по той или иной причине. Она забирает нас с улиц.

Это объясняет карманные кражи. Ей нужны деньги, чтобы содержать всех этих детей, по той же причине Эш торговал Дурманом, чтобы помочь отцу. Мадам Клара показывает нам две совмещенные комнаты с голым деревянным полом и яркими шелковыми занавесками, которые драпируют синие стены. Прямо, напротив нас, широкое окно, которое ведет на балкон с цветами в горшках. Справа от нас кровать, застеленная одеялом ручной работы, а слева - простые латунные ванна и раковина. Это немного, но после такого количества ночей, проведенных в поезде, да грузовике, комната похожа на рай.

— Для тебя с Эшем, — говорит мне мадам Клара. — Одежда в шкафу, если захочешь переодеться. Элайджа может спать рядом с Лукасом и мальчиками.

Жизель улыбается Эшу.

— Моя комната в конце коридора, на случай, если я тебе понадоблюсь.

Она дефилирует по коридору вслед за мадам Кларой, слегка покачивая бедрами. Эш ухмыляется одним уголком рта, наслаждаясь видом. Меня охватывает ярость и, по дороге в комнату, я чертыхаюсь себе под нос.

Я открываю балкон, чтобы впустить немного свежего воздуха, потом сажусь на кровать и разуваюсь, пока Эш бежит в ванную. Это впервые со времени Бесплодных земель, когда мы остаемся наедине, и это кажется странным. Между нами уже существует напряженность, и день ото дня эта стена становится все выше. Эш смотрит так на меня порой, что кажется, будто он хочет о чем-то спросить, но потом передумывает. Мои нервы натянуты как струны. Я боюсь, что он спросит о том разговоре между мной и Элайджей в лаборатории, и я не знаю, что ему сказать, если он все-таки решиться.