В Париж Андрей соглашался ездить только ради сестры. По какой‐то непонятной причине она его жутко любила и всегда ждала в гости. Вета же, так и оставшись одинокой, вела себя при нём скромно и неловко, будто точно знала, как глубоко он разочарован.
– Ну, почему бы и нет…
– Она будет очень рада. Я закажу билеты.
– Хорошо…
– Всё, не опаздывай. Вчера день встречи и переговоров прошёл идеально. Наши парни – просто красавцы. На голову выше своих «коллег». Видимо, речи Леры не проходят зря.
– Ты сомневался? Зря что ли нас все дерьмом поливают? Это прерогатива лучших.
– Согласен. До встречи в Гребнево.
– Пока, пап.
Андрей быстро принял прохладный душ, прошёлся жёсткой щёткой по бороде, уложил её и свои буйные волосы с фиксатором. Сверху на белую майку затянул облегчённый бронежилет, пристегнул защитные пластины на бёдра, надел портупею, костюм, воткнул наушник в левое ухо, потом вспомнил про биодатчики.
– Блин…
Он расстегнул пиджак и рубашку. Если первый датчик на грудные мышцы над сердцем получилось приклеить быстро, то со вторым рядом с печенью пришлось помучиться.
– Вроде всё.
Проверив два служебных Глока, Фенрир напоследок глянул на себя в зеркало, прищурился, показал сам себе язык и спустился на парковку.
– Оружие на стол.
Андрей и ещё двое охранников, стоя в холле дома Леи, выложили свои пистолеты. Герман просканировал заводские номера, вытащил обоймы и зафиксировал полноту наполнения каждой.
– Проверяем отпечатки.
Каждый по очереди брал своё оружие в руки, и Водолей помечал в планшете принадлежность пистолетов, как только на них срабатывали зелёные датчики отпечатков пальцев.
– Левша что ли?
– Амбидекстр.
В отличие от остальных Андрей обычно стрелял и бил левой рукой. Хотя писал и ел правой. Толчковой ногой тоже была левая.
Герман саркастично закатил глаза, но ничего не ответил.
Лея спустилась со второго этажа в классическом жакете молочного цвета и тёмно‐синем платье по фигуре до колена. Весь её наряд был скроен так, чтобы скрыть наличие тонкой сверхсовременной брони. На ногах были изящные светло‐бежевые лодочки. Строгий пучок добавлял её лицу пару лет возраста, но румяный здоровый цвет кожи всё так же намекал на юность.
– Я готова…
– Стартуем. Расчётное время прибытия в Гребнево – без четверти полдень.
Покинув дом, они впятером бодрым шагом добрались до вертолётной площадки, где их уже ждали две чёрные сиявшие на солнце металлические птицы: одна для пассажиров, вторая – для прикрытия.
Лея оказалась напротив Фенрира, и тот сразу заметил её бледность.
– Всё в порядке?
– Да. Я не люблю вертолёты…
– Полёт будет коротким.
– Знаю… Просто… Ладно.
Андрей вопросительно приподнял брови.
– Маму не успели доставить до госпиталя именно на вертолёте. Дурные ассоциации.
Поймав на себе угрожающий взгляд Германа, Давыдов медленно моргнул и снова посмотрел на Лею:
– Мне жаль.
Она еле заметно кивнула и попыталась изобразить улыбку.
Через двадцать минут в наушниках раздался голос пилота, извещавший о посадке на территории усадьбы, где должны были пройти заключительный раунд переговоров, подписание очередных международных соглашений, совместных инвестиционных, экологических и стратегических проектов, а потом – неформальный президентский ужин при участии первых леди, супругов женщин‐президентов и Леи.
Пока главы государств были заняты рабочими вопросами, для членов их семей предполагалась экскурсия по территории усадьбы и небольшая выставка картин кисти талантливых воспитанников нескольких детских домов. Их работы можно было приобрести, а вырученные средства направлялись частично авторам на накопительные счета до совершеннолетия, а частично – на дополнительное содержание этих учреждений.
– На всём маршруте экскурсии расставлены агенты. Мы движемся в отдалении, в камеры репортёров не лезть. То же самое касается выставки, – Герман раздал всем телохранителям специальные очки. – Напоминаю. Фиксируем и докладываем обо всех, чья температура тела выше 36,9 градусов. На термосканере это тёмно‐оранжевый цвет. Но вы и так поймёте. Он подаст вам сигнал, замигав при наведении на объект. Сканер металлов срабатывает при общей массе от трёхсот граммов и площади более двадцати квадратных сантиметров. Сканер композитных материалов пока ещё в тестовом режиме. Может зафиксировать, а может и нет. И, естественно, следим за лицами. Всеми. Без исключений. Как говорит наш доблестный Денис Морозов, «если вам показалось, значит, вам не показалось!»
Андрей, идя позади процессии важных персон, внимательно поглядывал на своих «коллег» из других стран. И действительно, отличить телохранителей от наёмников не составляло для него особого труда. Первые всегда выглядели как истинные стражники: глаза беспрерывно обозревали пространство в поисках угрозы и периодически возвращались к объекту охраны. Стремительное движение зрачков было видно даже сквозь стёкла линз.
Вторые, словно хищники на охоте, подолгу фокусировались на заинтересовавших их объектах, въедаясь в каждую черту лица, в элементы мимики и прочие индивидуальные особенности.
В этот день было достаточно ветрено, поэтому термодатчики стабильно утверждали, будто процессия и сопровождение «остыли» до 35,5 градусов.
Оружие определялось у всех агентов в согласованном количестве. Но Фенрир всё же ощущал в воздухе какое‐то призрачное напряжение. И связано это было не с его собственными волнениями.
В самом начале экскурсии к Лее подошла жена французского президента. На вид ей было не больше тридцати, и среди всех присутствующих они с Леей были самыми юными участницами встречи. Изабель Марсели в качестве первой леди приехала в Россию уже в четвёртый раз, поэтому с Леей была условно на дружеской ноте и что‐то периодически ей тихо нашёптывала. Девушка так же тихо отвечала, и они одновременно улыбались, сдерживая смех.
Андрей несколько раз ловил на себе взгляды своей подопечной, но моментально фокусировался на других персонах.
«Мне нужно пережить этот день… Эталонно отработать, вернуть принцессу в башню и перетерпеть две последние дневные смены. В выходные будем с сестрицей хрустеть багетами и запивать их пивом, пока Вета не видит. А оттуда улечу прямиком на Варадеро. Ром. Много рома. Много рома и смуглых кубинок… Идеально!»
Чаще других он рассматривал двоих немецких агентов. Они уделяли мало внимания присутствующим и постоянно переглядывались, будто бы начисто забыв о жене канцлера. Но датчики при наведении на любого из них были спокойны. И всё же…
– Центр, это Фенрир, приём, – Андрей говорил тихо, чтобы никто не обращал на него внимания.
– Фенрир, это Центр. Докладывайте, – низкий голос Морока отозвался буквально через полсекунды.
– Центр, два айсберга дрейфуют. Приём.
Специально на время саммита для каждой из делегаций были подготовлены кодовые обозначения на случай, если что‐то пойдёт не так, или если возникнет подозрение на прослушивание.
– Активно дрейфуют?
– В пределах сомнений.
– Фенрир, вас понял. Продолжайте наблюдение. Уделите внимание касаткам. Конец связи.
Андрей поискал глазами немецких военных наёмников в рядах присутствующих. Один сконцентрировался на созерцании жены канцлера, второй поглядывал на Водолея.
«Нихрена не понятно, но очень интересно…»
Экскурсия подходила к концу, и процессия приближалась к зданию музея. В наушнике раздался голос Германа:
– Напоминаю, внутри музея не отсвечиваем! Охрана выставлена по периметру.
«Не отсвечиваем… И это президентская охрана? Что за манеры координации? Придурок… Óдин бы меня повесил за такое!»
Гостям выставки на входе выдали буклеты и специальные маркеры, которыми можно было отмечать своё желание приобрести картину на табличке с её описанием. Лея и Изабель, всё так же шедшая рядом с ней, активно переходили от картины к картине. Француженка оставила три отметки, Лея – одну.
