— Мэм, как вы? — осведомился выросший словно из-под песка солдат с малозаметными полосками, нанесенными на наплечники брони.

— В порядке. Но я хочу попасть к сыну.

— Конечно, мэм, — офицер поднял руку и над ней развернулась голографическая карта города, — укажите адрес.

— Вот наш дом, — коснулась пальцем одной из лачуг на окраине рабского квартала Шми.

— Первое отделение — охрана леди, остальные — стандартное построение, — отдал приказы командир, — идемте, мэм.

— А эти? — вдруг вспомнила про несостоявшихся насильников женщина.

— Я бы убил, но решать вам.

— Нет, не надо убивать, у вас будут неприятности, они работают на хаттов.

— Мэм, для обеспечения вашей безопасности командир разрешил хоть войну начинать. Если будет надо, сюда в течении суток перебросят стотысячный контингент.

— Все равно, пусть живут.

— Как пожелаете. Разрядниками, на максимум.

Три импульса одновременно ударили пленных и те, конвульсивно дернувшись сломанными куклами, свалились на песок.

— Сутки будут без сознания. Если действительно хотите сохранить им жизнь, не рассказывайте командиру, что они пытались вас изнасиловать. Он не страдает излишним гуманизмом к покушающимся на тех, кого считает своими.

— А когда я с ним встречусь?

— Мы прибудем к вашему дому чуть позже него, — ответил офицер, мельком взглянул на карту, сейчас на ней было куда больше разных пометок и движущихся значков.

«Так вот ты какой, северный олень», — подумал я, смотря на Энакина Скайуокера. Малыш до недавнего времени возился в тени дома с какими-то неподдающимися опознанию деталями. То ли играя в солдатиков, то ли просто пытаясь использовать их как формочки для песка. Когда с примчавшегося бота десантировались мои солдаты, мальчик отвлекся, но, в отличии от местных, не убежал домой, а с живым интересом уставился на гостей. Бойцы привычно рассыпались по территории, организовав периметр. Первое отделение ненавязчиво взяло ребенка в коробочку. Малыша угостили витаминным коктейлем и батончиком из полевого рациона. Не слишком вкусно, зато питательно и чуть сладковато. Лейтенант рассказывал ребенку, что они ловят опасного преступника, тот мало что понимал в силу возраста, но опасности не ощущал и с удовольствием уплетал угощение. Даже пытался что-то рассказать. Обычный в общем пацаненок, которому и двух лет не исполнилось. Худенький только. Зато в Силе пылает о-го-го как. Впрочем, сама по себе столь прочная связь с ней мало что значит. У меня вон симбионтов куда как меньше, а если раскроюсь по полной, так избранный будет, что тусклый огарок свечи рядом с прожектором. Потенциал без развития — ничто.

— Ну здравствуй, внучек.

— Здравствуйте, — довольно четко для своего возраста отвечает малыш, с интересом смотря на меня и подсознательно тянется в Силе.

— Долго же я вас с мамой искал, — помогаю ему прощупать и понять меня через Силу.

— Ты нас заберешь, — радуется Энакин пришедшему пониманию и полностью раскрывается позволяя установить связь.

— Конечно, внук. Вас больше никто не будет обижать, — окутываю мальчика своей Силой и посылаю сложный эмоциональный образ.

— Правда? — мечта ребенка, чтобы мама не плакала, и всегда было что покушать, вызывает резонанс, и мне приходится поднапрячься.

— Клянусь. Иди сюда, — присаживаюсь, раскрывая объятья, хорошо, что не стал броню напяливать.

— Деда! — влипает в меня с разбега ребенок, обломись Квай-Гон, такое чудо твой придурошный ученик не испортит, а Падлычу, коли грабли потянет, лично кадык выгрызу.

Энакин просто млеет, сидя на руках, завернутый в кокон Силы и наслаждаясь потоком светлых эмоций и образов. Не так-то у меня их мало оказывается. Никакого противодействия, полное и безграничное доверие. Ментальные щиты испытывают нешуточную нагрузку, возможно, Квай-Гон и не слишком виноват, что пошел против воли совета. Если ему удалось добиться хотя бы отдаленно схожего контакта с малышом, тот ему просто подсознательно по мозгам проехался. Будь я послабей и менее искушен в соответствующих техниках Силы, пускал бы сейчас слюни умиления. Спина взмокла, седины наверняка прибавилось, но справился, не без жертв, но все же. Теперь мы с ним действительно можем дедом и внуком считаться. Подстроил нашу энергетику друг к другу.

В принципе, Сила и сама бы это сделала, но годами держать оборону, рискуя получить удар любви? Нет уж, мне и так за глаза хватило. Пропустишь разок такой, потом не то что ремня в воспитательных целях прописать не сумеешь, но и выговор с трудом сделаешь. Теперь у нас что-то вроде обоюдного иммунитета и связь сродни падаван-учитель с уклоном в родство. Палпатин, как один из инициаторов появления малыша на свет, возможно, потому и сумел пролезть на роль дедушки, а то и отчасти отца, что нечто схожее организовал. Канонный Энакин больше мечом махал, а Силой по случаю пользовался. Опять же образование из-за возраста получил больше теоретическое. Мозги ему тоже вряд ли кто целенаправленно развивал. Вполне мог эмоциональную привязанность спутать с тем, что Сила близким одаренным дает. Особенно, если у него нормального канала с Оби-Ваном не было.

Дружить-то они дружили, но помня, как тот в каноне к мальчонке относился, ой сомневаюсь, что они сумели полноценную связь в Силе образовать. К тому же Вейдер что-то своего обидчика никак найти не мог, тогда как император шустро прискакал за помирающим Энакином. Кеноби, конечно, в Силе маскировался, но разорвать канал падаван-учитель невозможно. Он сам с годами как бы рассасывается. И то, если хотя бы один этого желает. Полно примеров, когда павших во тьму, бывшие падаваны, много лет как ставшие рыцарями, а то и мастерами, отлавливали и к свету вернуть пытались. Далеко не всегда безуспешно, кстати говоря.

Закончив авральные работы с нематериальным и облегченно выдохнув, вернулся в бренный мир. Клубящаяся Сила, которую, похоже, даже мои солдаты ощутить сумели, успокоилась. Привычный басовитый гул струн вероятностей, тихий шелест предчувствий, все, как всегда. Хорошо. Легкое воздействие, и моя Сила чуть преобразуется, начиная влиять на окружающий мир. Теперь нас не беспокоит жара и палящие с неба солнца. Привычное состояние слабенького транса позволяет оперативно исследовать тело ребенка. Здоровье малыша почти идеально, а главное, нет посторонних предметов типа рабского чипа. Чудно.

Шагая в окружении солдат, Шми испытывала очень странное чувство. Далеко не сразу ей удалось понять, что впервые за многие годы она ощущает себя в безопасности. Это было очень необычно и приятно. Конечно, она волновалась за сына, но сопровождавший ее офицер сказал, что не стоит беспокоиться, и она ему поверила. Это тоже было странно. Верить кому-то на слово ее давно отучила жизнь. А тут, по сути совершенно незнакомый человек, и она вдруг полностью и безоговорочно ему доверилась. «Похоже, нас ждут большие перемены», — вздохнула женщина, несмело улыбнувшись робкому лучику надежды, появившемуся в душе.

— Здравствуй, внучка, — улыбнулся седовласый мужчина с доверчиво прижимающимся Энакином, сидящем на руке, — прости, что так долго. Старый дурак поссорился с твоим отцом и даже не знал, что на ваш корабль напали пираты.

— Ничего, — сглотнула вдруг возникший в горле ком Шми, — главное, вы нас нашли.

— Да. Теперь мы улетим отсюда далеко-далеко, на мою планету, и вы забудете о Татуине как о страшном сне. Иди к нам, маленькая, — отвел свободную руку дед, — все уже позади.

Давшая волю столько лет сдерживаемым слезам Шми даже не заметила, как я извлек из ее головы рабский чип. Немного «Меху-деру», чтобы сжечь проклятую штуку, чуть-чуть медицинских техник и очень много телекинеза, стирающего страшную вещицу в пыль. Связываться с нами из-за двух рабов, и нарушения местных правил полетов, хатты не стали. Дураками слизни не были и деньги считать умели. В свое время те, кто стоял за Креоном, попробовали возмутиться, натравить на нас пиратов, но понесли огромные потери и предпочли отступиться. Может, у нас и недостаточно силы, чтобы захватить контролируемые их синдикатами планетки окраин, но провести орбитальную бомбардировку было несложно. Обе стороны предпочли заключить негласный пакт о ненападении. Инциденты, конечно, случались, но, в общем и целом, мы вполне себе сосуществовали, особо не пересекаясь.