Мнѣ казалось, что я долженъ посвятить особую главу этому вопросу, который занимаетъ очень видное мѣсто въ ряду рабочихъ недоразумѣній и гдѣ царитъ еще глубокій мракъ. Авторы манифеста, подобно своимъ люксанбурскимъ товарищамъ, превозносятъ ассоціацію и считаютъ ее могущественнымъ средствомъ порядка, нравственности, богатства и прогресса. Но до сихъ поръ ни тѣ, ни другіе не умѣли распознать ее; всѣ смѣшиваютъ ее съ взаимностью; многіе смѣшиваютъ съ общиною; кромѣ гражданскаго и торговаго свода законовъ, которымъ притомъ работники не интересуются никто не съумѣлъ выяснить ея вредный или полезный характеръ, а, главное, никто не понялъ тѣхъ измѣненій, которымъ она должна будетъ подчиниться при порядкѣ вещей, основанномъ на взаимности.

Я попытаюсь, насколько хватитъ силъ, освѣтить этотъ интересный предметъ и, принимая въ разсчетъ выгоду рабочихъ обществъ, которыя повсемѣстно развиваются и которымъ живо сочувствуютъ многія политическія знаменитости, думаю пополнить немногими словами этотъ важный пробѣлъ.

Экономическими силами я называю извѣстныя формы дѣйствія, клонящіяся къ тому, чтобы увеличивать силу труда и дѣлать ее могущественнѣе, чѣмъ она была бы, будучи совершенно предоставлена индивидуальной свободѣ.

Такимъ образомъ, то, что называютъ раздѣленіемъ труда или обособленіемъ промышленностей, есть экономическая сила: со временъ А. Смита было тысячу разъ доказано, что данное число рабочихъ наработаетъ въ четыре раза, въ десять разъ, въ двадцать разъ больше, если систематическимъ образомъ раздѣлитъ между собою трудъ, чѣмъ еслибы каждый работалъ отдѣльно и еслибы всѣ дѣлали тоже самое дѣло, не входя въ соглашенія и не соединяя своихъ усилій.

По той же или, скорѣе, по противоположной причинѣ, сила, которую я, одинъ изъ первыхъ, назвалъ силою совокупности, есть тоже экономическая сила: доказано, что данное число работниковъ легко и скоро исполнитъ работу, которая была бы невозможна для тѣхъ же самыхъ рабочихъ, если бы вмѣсто того, чтобы совокупить свои усилія, они захотѣли дѣйствовать врознь.

Приложеніе машинъ къ промышленности есть тоже экономическая сила: это нечего и доказывать. Машины даютъ человѣку возможность дѣлать большее усиліе, вслѣдствіе чего трудъ становится болѣе производительнымъ, доходъ – увеличивается: происходящее отъ этого приращеніе богатства свидѣтельствуетъ о присутствіи здѣсь экономической силы.

Конкурренція – экономическая сила, потому что возбуждаетъ дѣятельность рабочаго.

Ассоціація – другая экономическая сила, потому что внушаетъ ему довѣріе и спокойствіе.

Наконецъ, обмѣнъ, кредитъ, золото и серебро, обращенныя въ монету, самая собственность – все это экономическія силы.

Но самая великая, самая святая изъ экономическихъ силъ – та, которая соединяетъ съ сочетаніями труда всѣ открытія разума и санкціи совѣсти; это взаимность, въ которой, такъ сказать, сливаются всѣ другія силы.

Путемъ взаимности въ право вступаютъ другія экономическія силы; онѣ становятся, такъ сказать, составными частями права человѣка и производителя; безъ этого онѣ оставались бы одинаково безучастными и къ общественному злу, и къ общественному благу; въ нихъ нѣтъ ничего обязательнаго; сами по себѣ, онѣ не представляютъ никакого нравственнаго характера. Всѣмъ извѣстны излишества, чтобы не сказать, неистовства раздѣленія труда и машинъ; – неистовства конкурренціи, плутни торговля, грабежи кредита, проституція денегъ, тираннія собственности. Всѣ эти обвиненія уже давно истощены, и настаивать на нихъ при современной демократіи значило бы терять напрасно время, проповѣдуя обращеннымъ. Одна только взаимность, удовлетворяющая и разуму, и совѣсти, составляетъ взаимно обязующій договоръ, который такъ долго былъ непризнанъ, но въ тайнѣ всегда соединялъ всѣхъ труженниковъ и обязывалъ людей, оплодотворяя въ то же время ихъ трудъ. Она одна непобѣдима и непоколебима, потому что и въ человѣческихъ обществахъ, и во вселенной составляетъ Право и Силу.

Если разсматривать ассоціацію съ ея хорошей стороны, она, конечно, покажется мирною и братскою; я не стану опошливать ее въ глазахъ народа – сохрани меня Боже!… Но ассоціація сама по себѣ, лишенная руководящей мысли Права, есть тѣмъ не менѣе случайная связь, основанная на чисто физіологическомъ и корыстномъ чувствѣ; – это свободное условіе, которое можно расторгнуть, смотря по желанію; это ограниченная группа, о которой всегда можно сказать, что ея члены, соединившіеся только для себя самихъ, соединились каждый и всѣ противъ всѣхъ: такъ смотрѣлъ на это законодатель, и онъ не могъ смотрѣть иначе.

О чемъ хлопочутъ напримѣръ наши крупныя ассоціаціи капиталистовъ, организованныя въ духѣ торговаго и промышленнаго феодализма? Присвоить себѣ фабрикацію, обмѣнъ и выгоды, сгруппировать съ этою цѣлью подъ однимъ руководствомъ самыя разнообразныя спеціальности, сосредоточить ремесла, соединить въ однѣхъ рукахъ должности, – словомъ – вытѣснить мелкую промышленность, убить торговлю и превратить такимъ образомъ въ наемщиковъ самую многочисленную и самую развитую часть буржуазіи: и все это въ пользу такъ называемыхъ организаторовъ, основателей, директоровъ, администраторовъ, совѣтниковъ и акціонеровъ этихъ громадныхъ спекуляцій. Въ Парижѣ можно видѣть множество примѣровъ этой безчестной войны, которую крупные капиталы ведутъ противъ мелкихъ: упоминать о нихъ безполезно. Толковали о центральномъ книжномъ магазинѣ, который долженъ былъ состоять подъ коммандитствомъ г. Перейры и замѣнить большую часть теперешнихъ книжныхъ магазиновъ: это новый способъ господствовать надъ прессою и надъ идеями. Даже само общество литераторовъ, завидуя выгодамъ книгопродавцевъ, думаетъ сдѣлаться издателемъ всѣхъ сочиненій, выпускаемыхъ въ свѣтъ живыми авторами: эта страсть къ насильственному завладѣнію не знаетъ себѣ границъ; она служитъ яснымъ доказательствомъ жалкаго состоянія умовъ. Я зналъ одно типографское заведеніе, которое соединяло у себя съ наборомъ и печатаніемъ, нераздѣльными другъ отъ друга, оптовую и мелочную книжную торговлю, торговлю бумагою, литье шрифтовъ, изготовленіе скоропечатныхъ машинъ, отливку стереотипныхъ досокъ, переплетное и столярное мастерство, и т. д. Кромѣ того хотѣли открыть при немъ школу для учениковъ и маленькую академію. Это чудовищное заведеніе вскорѣ пало, благодаря плутнямъ, тунеядству, растратамъ, конкурренціи, возрастающему дефициту. Промышленный феодализмъ имѣетъ тѣ же стремленія, и его ожидаетъ такой же конецъ.

Чего добивались рабочія ассоціаціи Люксанбурской системы. Замѣнить при помощи государства ассоціаціи капиталистовъ союзомъ работниковъ, то есть – все‑таки вести войну противъ свободной промышленности и свободной торговли посредствомъ централизаціи дѣлъ, соединенія рабочихъ рукъ и превосходства капиталовъ. Вмѣсто ста или двухсотъ тысячъ заведеній, имѣющихъ торговое свидѣтельство, было бы только сто крупныхъ ассоціацій, которыя служили бы представителями различныхъ отраслей промышленности и торговли, гдѣ рабочее населеніе было бы дисциплинировано и окончательно порабощено высшимъ государственнымъ соображеніямъ этого братства, подобно тому, какъ въ настоящую минуту его силятся поработить верховнымъ требованіямъ капитала. Что выиграли бы отъ этого свобода, общественное благосостояніе, цивилизація? Ничего. Мы перемѣнили бы однѣ цѣпи на другія; но всего печальнѣе и всего яснѣе выказываетъ безсиліе законодателей, предпринимателей и преобразователей то, что общественная идея не подвинулась бы ни на шагъ впередъ; мы по прежнему остались бы подъ тѣмъ же произволомъ, подъ тѣмъ же экономическимъ фатализмомъ.

Этотъ первый, бѣглый обзоръ коммунистическихъ ассоціацій, впрочемъ неосуществившихся на дѣлѣ, и товариществъ на вѣрѣ и на акціяхъ, составленныхъ по плану товарищеской анархіи и новаго феодализма, освященнаго закономъ и поддержаннаго властью, показалъ намъ, что и тѣ, и другія были основаны съ частными цѣлями, съ разсчетомъ на эгоистическія выгоды; что въ нихъ нѣтъ ничего такого, что обнаруживало бы преобразовательную мысль, высшую цѣль цивилизаціи, хотя бы малѣйшую заботу о прогрессѣ и объ обществѣ; напротивъ того, поступая такъ индивидуально и анархически, они ничто иное, какъ мелкія партіи, организованныя, противъ большой, въ нѣдрахъ которой они живутъ на ея же счетъ.