— И что?

— Ну, я не чувствую себя вправе заниматься с ней любовью в то время, как она носит в себе моего сводного брата. Кассиди подался вперед:

— Вы не видите в этом иронии судьбы, Джош? Когда отец был жив, трахать его жену было незазорно, а теперь, когда его нет, а она носит его ребенка, вы стали так щепетильны.

— Так уж я чувствую, — попытался оправдаться Джош.

— Что ж, хорошо. — Кассиди откинулся в кресле. — Давайте на минуту представим, как все это могло произойти. Готовы? Ариэль вас покинула, вернулась в номер, который занимала с вашим отцом, убила его из оружия, о котором никто не знал и которое так и не было потом найдено, потом вернулась к вам на второй раунд секса, резонно полагая, что вы и будете ее алиби.

— Так мне все это и представляется. Кассиди причмокнул губами.

— Что меня беспокоит, так это причина, побудившая вас рассказать мне все это сейчас.

— Меня мучила совесть.

— Совесть? — скептически переспросил Кассиди. Джош опять выглядел обиженным.

— Меня можно, конечно, обвинять в адюльтере. Я признаю, что гнусно обошелся с собственным отцом, наставив ему рога. Но я не намерен вместе с Ариэль отвечать за убийство.

Словно колеблясь, он сделал паузу, нервно покусывая нижнюю губу.

— Хорошо, я скажу. Вы можете не поверить, но я боюсь ее, мистер Кассиди.

Кассиди фыркнул.

— Это правда! — воскликнул Джош — Я и раньше знал, что она амбициозна и хитра, но сейчас это перешло все границы. Она становится безжалостной. Порочной и злобной. Она не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего. Если кто-то смеет ослушаться ее, тут же вылетает с работы. Никаких извинений. Никаких дискуссий. Бац, — Джош ударил кулаком по ладони, — и человек уничтожен.

Он уставился на свои дрожащие руки.

— Все это время я был словно в шорах. Может быть, я чересчур сосредоточился на отце и не видел настоящей Ариэль. Сейчас я думаю, что она способна буквально на все, лишь бы отстоять свои интересы. И к тому же она неуравновешенна, причем до такой степени, что просто опасна.

Кассиди посмотрел на Джоша долгим, задумчивым взглядом, потом встал, давая понять, что их беседа окончена.

— Спасибо, Джош, — сказал он, протягивая ему руку.

Молодой человек пожал ее, крайне удивленный.

— И это все? Я думал, у вас будет миллион вопросов ко мне.

— Их появится много, но позже. Я сейчас же начну работать над вашими показаниями. А вы тем временем ведите себя спокойно с мачехой. Выполняйте свою работу, как обычно. Не делайте и не говорите ничего такого, что могло бы вызвать у нее подозрение. Пусть она продолжает думать, что я уже давно вычеркнул ее из списка подозреваемых. — Кассиди серьезно посмотрел на Джоша. — Я знаю, вам нелегко дался этот шаг.

— Да, нелегко. Долгие годы мы с Ариэль словно искали защиты друг в друге, спасаясь от отца. Мы одинаково страдали и старались держаться вместе. Так было легче. Но вот отец умер, и стало ясно, что лишь ненависть к нему объединяла нас с Ариэль, толкала в объятия друг друга. Мне кажется, у Ариэль серьезно нарушена психика, и это отголоски ее загубленного нищетой детства. Я и злюсь на нее безумно, но еще больше боюсь ее. И все-таки, — добавил он, грустно качая головой, — я не могу позволить ей уйти от ответа за совершенное убийство.

— Джош, поскольку вас слишком многое связывает с Ариэль, я должен знать — сможете ли вы свидетельствовать против нее в суде?

Без малейшего колебания он ответил:

— Да.

Они распрощались. Едва за Джошем закрылась дверь, Кассиди надел пиджак и подтянул узел галстука. Выждав некоторое время, он поднялся на лифте этажом выше и направился к кабинету Энтони Краудера. Не обращая внимания на предупреждения секретарши, что Краудер занят и просил не беспокоить, Кассиди без доклада ворвался в кабинет шефа, уверенный в себе, как никогда за эти последние дни.

— Прежде чем ты начнешь на меня кричать, выслушай. Кажется, я знаю, кто убил Джексона Уайлда. Краудер отложил в сторону авторучку.

— Ну и кто же?

— Его сын.

Почти дословно Кассиди передал шефу содержание своего разговора с Джошуа Уайлдом. Когда он закончил, Краудер перестал барабанить пальцами по столу.

— Не знаю, что и сказать. Ты думаешь, что виновен сын, а он обвиняет вдову.

— Это все от досады и злости. Наговор — удел трусов, которые таким способом сводят счеты с противником, а у Джоша как раз ярко выраженная склонность к трусости.

— Тогда где же он набрался храбрости убить отца?

— Он настиг его в самый подходящий момент, когда тот был беззащитен и наиболее уязвим: раздетый, лежал на спине, возможно даже, что спал. Джош знал отцовские привычки. Знал, когда нанести удар. Что, собственно, в полной мере относится и к Ариэль, — пробормотал Кассиди, словно эта мысль только что пришла ему в голову. — Как бы то ни было, Джош выстрелил Уайлду в пах, чтобы навести на ложный след, заставить искать убийцу-женщину. Он мне даже напомнил об этом во время нашего разговора.

Краудер сложил под подбородком свои мясистые руки и на какое-то мгновение задумался.

— А зачем Джошу понадобилось убивать отца? Ревность?

— Возможно. Если ребенок, как сама Ариэль утверждает, не от него, а от Джексона. Но я думаю, у него были более серьезные мотивы.

— Сильнее ревности? Деньги?

— Не совсем. Вне всякого сомнения, Джошу очень хотелось встать после отца во главе министерства. Он рассчитывал, что явится прямым наследником отцовского детища. Для молодого человека, который всю свою сознательную жизнь оставался в тени родительской славы, это был серьезный шанс преуспеть.

— И вместо этого — бразды правления перехватывает Ариэль.

— Да, причем вцепившись обеими руками. Вновь, как и прежде, Джошу отводится задний план, роль второго шута. Но даже если отбросить этот мотив, связанный с министерством, остается еще один — личный.

— И что же это?

— Джош признался мне, что Джексон Уайлд был тираном, который их обоих угнетал морально, унижал. Джош так и оставался всю жизнь «мальчиком для битья». В конце концов терпение лопнуло. Собрав весь свой хилый запас мужества, он избавился от старика, но, как оказалось, лишь затем, чтобы расчистить мачехе путь к вершине и оказаться теперь уже в ее тени. Есть от чего взбеситься.

— Да, он променял одного деспота на другого.

— Точно. И теперь, чтобы избавиться от Ариэль, он выставляет ее в роли убийцы. Или, может быть… — Теперь, когда открылось новое русло в расследовании, в голову стали приходить свежие идеи. — Может быть, они сговорились убрать Джексона. А уж потом, по причинам, которые я только что перечислил, Джош превратился в Иуду.

— Во всяком случае, звучит правдоподобно. Ты это обсуждал с Гленном?

— Нет еще, но он будет вне себя от радости. Он ведь все время твердил, что это дело рук или Ариэль, или Джоша. Я думаю, теперь он под микроскопом изучит всю их подноготную. Хорошо бы последить за ними обоими.

— Комиссар полиции в штаны наложит, если ты попросишь еще людей.

— Ты дал мне время до конца недели. Тони. Играй честно. Помоги нам. Договорись с комиссаром.

Кассили вернулся в свой кабинет, чувствуя себя так, словно открылось второе дыхание. Впервые за последние несколько дней в венах заструился адреналин. Теперь у Кассили была цель, новый план атаки. И он будет бороться, пока не исчерпает все возможности, в том числе и собственные силы.

Для начала он сделал серию телефонных звонков.

Кассиди не было нужды представляться, когда он набрал первый номер телефона. Он просто спросил:

— Ты все еще подкармливаешь новостями того тележурналиста?

Система осведомительства напоминала улицу с двусторонним движением. Прокуратура использовала те же источники, что и масс-медиа, зачастую намеренно подкидывая информацию, замешанную на полуправде или очевидном вранье. Кассиди говорил в трубку:

— У меня сегодня днем был долгий доверительный разговор с Джошуа Уайлдом. Он вышел из моего кабинета явно расстроенный. Пока все.