Оба они двигались в большой цепи мужчин племени, прочесывавших джунгли. Все опасались, как бы профессор Корморан не заблудился, отправившись наблюдать за орангутангами.

— Надеюсь, он не встретил тигра, — сказал Жан-Марсель.

— Подозреваю, он даже тигра способен озадачить.

Как ни странно, разоблачение подлинной роли Жан-Марселя не уменьшило симпатии, которую испытывал к нему Гектор. Наверно, их связали прочными узами пережитые вместе сильные эмоции — мина в храме, страдания, причиненные подругами. Еще ему было интересно, в чем на самом деле заключалась миссия Жан-Марселя. Похитить профессора и доставить его на допрос в тайные застенки секретных служб? Выкрасть образцы и содержимое жестких дисков?

Однако вся эта слежка за профессором воспринималась Гектором как нечто второстепенное. Он хотел лишь одного: раздобыть дозу противоядия. Вот только с какой целью? Чтобы принять его вместе с Вайлой? А может, лучше проглотить таблетки вдвоем с Кларой? Глядишь, противоядие обеспечит им безболезненное расставание. Кстати, еще одно применение средства, о котором профессор Корморан не подумал: с помощью химии уничтожить мучительную привязанность, возникшую естественным путем. И прощайте любовные страдания. А заодно и вся литература, порожденная ими…

Идущий впереди Жан-Марсель сделал ему знак остановиться.

В двадцати метрах от них на маленькой полянке профессор Корморан, присев на корточки, что-то тихонько говорил двум орангутангам, которые с интересом разглядывали его.

— Он свихнулся, — прошептал Жан-Марсель. — Совсем ничего не соображает.

Гектор заметил, что профессор, держа в руках два рисовых колобка — несомненно, с новым средством, — потихоньку приближается к огромным приматам. Пелеаса (а это был именно он) неожиданно обеспокоило быстро сокращающееся расстояние между ним и профессором, и он издал глухое рычание. Совершенно не напуганный профессор медленно протянул руку, предлагая ему рисовый колобок. Настойчивое рычание Пелеаса продолжалось, намекая, что в любой момент он может перейти к враждебным действиям.

В этот момент Гектор увидел, что стоящий рядом с ним Жан-Марсель держит животное под прицелом, но не мушкета нья-доа, а ружья, которое выглядит абсолютно современно.

Вдруг Мелисанда одним прыжком подскочила к профессору, схватила рисовый колобок и в два счета расправилась с ним. Пелеас тут же кинулся к профессору, толкнул его и вырвал второй колобок. Еще секунда — и обе обезьяны исчезли в джунглях.

Лоб Жан-Марселя был мокрым от пота.

— Черт-черт-черт! Еще секунда — и я бы…

Профессор Корморан лежал не двигаясь.

Они бросились к нему. Он едва дышал.

— Дорогие друзья… — выдохнул он.

Гектор нагнулся, чтобы осмотреть его, и выяснил, что в процессе краткого столкновения с Пелеасом парочка профессорских ребер была сломана. Пелеас наверняка хотел лишь напугать этого странного седоволосого родственника, но, будучи орангутангом, не предусмотрел, что профессор хоть и молод духом, но довольно стар физически и весит меньше шестидесяти килограммов.

— Зачем ты прилетел? — спросила Клара.

— Миссия выходит из-под контроля, и я решил сам проследить.

— Проследить за кем? За мной? За ним?

— За миссией.

— Собираешься встретиться с ним?

— Да, я хочу его увидеть.

— Но он знает о нас, учти.

— И это совсем не здорово.

— А ты хотел, чтобы я так ему ничего и не сказала, вообще никогда? Чтобы он ничего не знал? Я для тебя просто небольшое тайное развлечение после рабочего дня?

— Да нет, что ты, но сейчас не лучший момент.

— Правда? А для нашего романа момент был подходящим?

— Послушай…

— Ты хочешь сказать, что наши встречи вредят работе, я тебя правильно поняла? Стоило подождать несколько лет, пока я не сменю контору, да? Вот тогда бы мы и сказали друг другу: давай, теперь момент подходящий! Мы бы согласовали наши распорядки дня…

— Ты преувеличиваешь. Ты всегда преувеличиваешь.

Гюнтер и Клара растянулись в больших шезлонгах из тропического дерева на краю бассейна, расположенного посреди райского сада с восхитительным видом на лес и горы вдали. Слева за деревьями возвышались позолоченные шпили храма. Обстановка напоминала рай, но ситуация скорее походила на ад — по крайней мере, так казалось Гюнтеру.

Они дожидались, чтобы им предоставили транспорт, который быстро и безопасно доставил бы их к Гектору и профессору. Этим где-то в недрах отеля усердно занимались два сотрудника, сопровождавших Гюнтера в поездке, и местный представитель лаборатории.

Гюнтер смотрел на лежащую рядом Клару в больших солнечных очках, которые закрывали пол-лица и делали ее еще более загадочной, на ее великолепное тело, отливающее на солнце золотом. Он видел, что она буквально кипит от ярости, едва сдерживая себя, и постепенно осознавал, что истинная причина его внезапного путешествия в Азию — желание провести время наедине с ней. Ну или почти наедине.

Он чувствовал себя невероятно влюбленным. Господи боже, что с ним происходит? Может, это возрастное? Он старше Гектора на двенадцать лет и уже замечал, что молоденькие женщины больше не смотрят на него так, как раньше: он догадывался, что они не воспринимают его в качестве потенциального любовника, даже не помышляют об этом и именно потому так мило и раскованно ведут себя с ним. Он понимал, что становится уязвимым, и если миниатюрная пантера, изогнувшаяся рядом с ним, заметит это, то не преминет разорвать его в клочья.

Гюнтер Чистильщик опасался, что вот-вот станет объектом зачистки.

Если только…

Таблетки профессора Корморана! Что, если скормить одну из них маленькой хищнице? Она, конечно, откажется, но разве ей обязательно знать? По последним данным, формула привязанности существует в жидком виде, так что не сложно подлить потихоньку в любой напиток.

Гюнтер ощутил прилив мощной волны надежды. Это исследование, стоившее так дорого и породившее на сегодня столько проблем, даст, возможно, первый полезный результат: навсегда привяжет к нему Клару.

В то же время он подозревал, что такой поступок не пройдет безболезненно для его совести. Воспитанный в строгих правилах, он научился всегда выигрывать честно. Сама мысль о том, чтобы прибегнуть к такому жульничеству, вызвала к жизни мало знакомое ему чувство вины. Что ж, вина так вина — всегда можно отыскать психиатра, который ею займется.

— Пелеас ничего дурного не хотел. Ой!..

— Поменьше говорите, — посоветовал Гектор, — берегите силы, чтобы дышать. — Совет, которому профессор Корморан следовал с трудом, пусть боль и призывала его к порядку всякий раз, как он пытался что-то сказать.

Он лежал на циновке в полутьме дома Ньяра, который смотрел на него с отчаянием, потому что вождь всегда чувствует себя ответственным за здоровье своих гостей, даже если те ведут себя неосторожно. Другие мужчины племени стояли вокруг раненого и степенно обсуждали событие. По крайней мере, так можно было подумать, не зная диалектов, производных от языка Верхнего Тибета.

Нот подсунула плетеную подушку под голову профессора и нежно держала его за руку. Вайла села рядом и обмахивала его лицо большим листом экзотического растения. Очаровательное зрелище. Если бы не посеревшая физиономия профессора, оно заставило бы затрепетать сердце любого, кто испытывает ностальгию по колониальному Востоку.

Гектор и Жан-Марсель отошли в сторону, чтобы собраться с мыслями.

— Плоховато он выглядит.

— Боль мешает ему дышать.

Гектор беспокоился. Профессор Корморан рассказал ему, что у него всего полтора легкого — результат аварии на джипе, в ранней молодости, когда он служил под знаменами своей страны. Поломанные ребра находились со стороны здорового легкого, которое они, к счастью, не проткнули. Гектор убедился в этом, внимательно ощупав профессора, чей объем легких, и без того ограниченный, уменьшился еще больше.