– Дай ей нейропереходник, – попросил Эдгар. – Я ее давно не видел.

– Если у нее нет – дам свой. Конечно же. Не сердись, парень.

– Рабам не положено сердиться.

Алекс почувствовал, как закипает злость. Не на Эдгара, конечно же.

– Мальчик, то, что с тобой сделали, – мерзость и преступление. Я постараюсь вам помочь.

– Может, и мерзость. – Парнишка медленно повел рукой – и солнце вдруг стало стремительно исчезать за горизонтом. – Только это самое обычное дело в галактике. Все творят рабов. Крепкие руки, острый взгляд, цепкий ум, красивое тело – что еще нужно от раба? Ах да, преданность. Ну так усилить потребность в вожаке – несложно. А от меня не требовалось тела, потому его и не оставили.

– И просчитались.

– Да. Преданность, послушание, покорность – это все предмет биохимических реакций. Я потерял тело, но зато избавился и от невидимых цепей.

– Почему ты выбрал себе этот облик, мальчик?

– Я был бы сейчас именно таким. Мне удалось найти свою генную карту, и я восстановил внешность.

– А очки?

Эдгар потрогал тонкую дужку. Коротко ответил:

– Близорукость. Сильная.

– Никто в мире не носит очков. Это простейшая коррекция.

– Мне нечего корректировать, пилот.

Было уже темно. В небе вспыхивали звезды. Алекс запрокинул голову, рассматривая созвездия. Мерцал над головой Южный Крест, чуть поодаль – Секстан, Подзорная Труба, Дельфин.

– Я не выдам тебя, – сказал Алекс. – Гель-кристалл будет оставаться в моей каюте, там единственный терминал, обеспечивающий ему нормальное подключение. Ким в любой момент сможет входить в твое виртуальное пространство… и я попрошу ее делать это почаще. Ты можешь свободно пользоваться информацией из корабельной сети, вот только доступ к внутренним видеокамерам я закрою. Пожалуй, я их просто отключу.

– Почему?

– Эдгар, поверь, это неприятное ощущение, что за каждым твоим шагом кто-то наблюдает.

– Тебе решать. У меня найдется чем заняться – это мощный кристалл.

– Уверен, ты собрал себе неплохую библиотеку.

Едва заметный в темноте Эдгар кивнул.

– Да, очень неплохую.

– Ты действительно хороший генный конструктор?

Парнишка усмехнулся:

– Да.

– Расскажи мне про Ким. У нее странная специализация, верно?

Эдгар помолчал, прежде чем ответить ровным и спокойным голосом:

– Пилот, весь мой мир – фикция. Островок организованной информации, запрессованный в квазиживой жиже. Нет ни меня самого, ни этой реки, ни этого неба. Единственное, что у меня есть, – информация. И я очень осторожно ею делюсь. Мы поговорим о Ким, если тебе это так интересно. Но не сейчас.

Алекс встал с травы. Брюки промокли, в ботинках хлюпала вода.

– Я понимаю тебя, парень, – серьезно сказал он. – Но поверь, я тебе не враг. И если уж на то пошло… я – тоже островок информации, запертый в жиже под названием «мозг». У тебя все будет хорошо.

– Удачи, пилот, – ровным голосом сказал Эдгар. Помедлил и добавил: – Ты можешь заходить ко мне. Иногда.

– Спасибо. Я буду заходить. Иногда.

Он напрягся, вырываясь из тьмы летней ночи, оставляя нескладного парнишку на берегу геометрически прямой реки.

Виртуальный мир померк.

Ким смотрела на него, сидя в кресле. Она оделась и вновь выглядела прилежной школьницей, а не страстной гетерой. Алекс не знал, рад ли он этому, но в любом случае так было правильнее – учитывая наблюдающего за ними из своего заточения Эдгара.

– Как он? – быстро спросила Ким.

– Нормально. – Алекс стянул с головы повязку. – Жив и здоров.

– Убедился, что я не врала? – требовательно спросила Ким.

Крошечный глазок оптического датчика под потолком каюты…

– Ты не врала, – сказал Алекс, вкладывая в свои слова всю убежденность, которую смог найти. – Но он очень расстроился.

– Почему?

– Из-за того, что у нас с тобой только что было. Эдгар и сейчас наблюдает за нами через датчики каюты.

Ким поморщилась:

– Эдгар, это глупо! – звонко выкрикнула она. – Брось ревновать!

– Ким, он не может ответить, – мягко остановил ее Алекс. – Знаешь что? Ты сейчас пойдешь к нему, поговоришь, и вы решите все недоразумения. А я посплю. Хотя бы пару часов.

– Ты поможешь ему, Алекс? – требовательно спросила Ким.

Он подумал, прежде чем сформулировал ответ:

– Ким, эта история – чудовищна. Разумеется, я считаю своим долгом помочь парнишке, с которым обошлись столь гнусно.

Девочка кивнула, успокоенная.

– Войди к нему, – повторил Алекс. – Если ты сама не хочешь спать.

– Я потерплю, – быстро сказала Ким. – Я могу не спать неделю.

– Знаю. Я тоже, но не вижу в этом необходимости.

Больше не обращая внимания на Ким, он скинул халат, вытянулся под одеялом. Посмотрел, как девочка торопливо натягивает повязку нейротерминала.

Что же ему делать, черт возьми?

Во что он влип?

Всего лишь несколько бессвязных подозрений, которые невозможно проверить. Косвенные улики, говоря юридическим языком. И томительное ощущение обмана…

Ким вздрогнула, ее тело вытянулось и застыло. Смешно торчали тонкие ноги – правая повисла в воздухе, не касаясь пола.

Ким, во что ты влипла?

Эдгар прав – он скован. Незримыми биохимическими путами, заставляющими его оберегать тех, кто рядом. Он не умеет любить, но разве это заметно по поведению? Пилоты – идеальные капитаны, их власть зиждется не на силе и авторитете, а на любви экипажа. И это правильно, и он сам рад тому, что в него вложена тысячелетиями выстраданная человеческая мораль. Это путы – и одновременно подарок. Не надо стараться стать лучше, все дано заранее.

Он не может предать Ким.

Он не может позволить себе решить смутные подозрения самым простым и естественным образом – вырвать из гнезда гель-кристалл и вручить офицерам безопасности на Гамме Змееносца.

Ему остается лишь ждать… и надеяться, что подозрения – беспочвенны, совпадения – случайны, а внутри кристалла таится испуганный подросток, мечтающий обрести человеческое тело.

Алекс закрыл глаза и заснул. Он будет спать ровно два часа. Меньше, чем рекомендовано, но все-таки вполне достаточно для модифицированной нервной системы.

Гамма Змееносца не имела пригодных для жизни планет. Одна планета обугленным камнем вращалась у самой звезды, вторая – нерожденное светило, холодным газовым комом патрулировала границы системы. Но пространственный канал был очень удобен – двадцать восемь выходов вели к населенным мирам, большинство – к человеческим, несколько – на территории чужих рас. Поэтому Империя построила у устья канала огромную транспортную станцию, поставила на прикол несколько древних линкоров и стала снимать сливки с нового транспортного узла. Отсутствие планет оказалось лишь на руку – станцию метрополия могла контролировать куда легче, чем планетарную колонию, не возникало необходимости делиться с местными президентами, царями, гетманами, пашами, ханами.

«Зеркалу» не требовалась ни дозаправка, ни отдых. Корабль вынырнул из точки выхода, развернулся, описал исполинскую дугу вокруг циклопического цилиндра станции и пристроился к очереди на вход. Магическое зеркало канала плыло среди звезд, равнодушное и к ныряющим, и к выходящим кораблям.

Вахта сейчас была неполная. Появился, поскучал и ушел энергетик, оставив реактор на минимальном режиме. На миг заглянул Генералов, с щедростью факира развернул несколько трасс и снова ушел – до входа в канал оставался почти час. Джанет вообще не появлялась, Ким скучала на боевом посту, развлекаясь расчетами возможных атак. На всякий случай Алекс заблокировал ей оружейные порты.

Лишь Моррисон откровенно наслаждался полетом. Каждым крошечным маневром, каждым незаметным для постороннего глаза пилотским хвастовством – кто изящнее воспользуется гравитационным полем канала для разворота, кто аккуратнее встроится в очередь, кто красивее отсалютует коллегам неуловимым движением корабля.