Идти оплеванным через ревущую толпу, задыхаться в чужих слюнях?

Плевать в лицо другу?

А если бы это был Стась?

Не хочу быть фагом!

И ненавижу тех, из-за кого фагам приходится быть такими!

Я все понимаю, я не маленький. Император тоже виноват, что слишком верит советникам и не борется с несправедливостями вроде тех, что у нас, на Карьере.

А Инна Сноу, может быть, и впрямь хочет всем на свете добра и потому врет.

Но то, что она сейчас сделала, – это не милосердие.

Это подлость.

Потому что она знала – в Тьена станут плевать. Она не казни для него хотела, потому что казнь одного человека – это и впрямь ничто, когда воюют планеты. Она хотела унижения для фагов, Империи, самого Императора.

Когда она назвала Тьена псом Императора – она хотела войны. Ей для чего-то нужна настоящая война! И такая, чтобы агрессором выглядела Империя!

Зачем же ей это нужно?

– Тиккирей! – Лион схватил меня за локоть. – Я тебя п-потерял!

Его всего колотило, будто больного. Толпа вокруг бурлила, а Лион накрепко вцепился в меня и смотрел с ужасом.

– Ты понял теперь? Да? Понял? – кричал он.

– Понял! – ответил я. – Лион, успокойся! Все уже кончилось!

Да, для нас все кончилось. Для Тьена – только начиналось. Вечером мы увидели в новостях, каким он дошел до корабля – в живом коридоре, в круге пустоты, в харкающем человеческом кольце.

Но сейчас мы крепко держались друг за друга, а нас мотало и мотало в толпе – вежливой, внимательной, заботливой толпе, где все готовы были поддержать двух мальчишек, которых иначе могли затоптать.

На улице, по пути к колледжу, Лион немного успокоился. Только ругался без остановки:

– Ты видел, как она толпу завела? А с нами она что сделала? Ты ведь тоже кричал, я слышал!

– Она говорила особым образом, – объяснил я. – Фаги тоже так умеют… когда отдаешь приказы – и тебе подчиняются. Только фаги вроде бы не могут сразу целую толпу убеждать. И на нее совсем не подействовало… ты понял, что Тьен пытался заставить ее снять вуаль?

– Ха, толпа! – презрительно фыркнул Лион. – Отморозки!

– Я не отморозок, – поправил я. – Да и ты тоже. А мы кричали.

Возле мусорной урны Лион заметил пустую банку из-под имбирного эля. Нагнулся было, чтобы подобрать, но передумал, воровато огляделся, скорчил гримасу и изо всех сил пнул банку. Банка загрохотала так противно, как умеют грохотать только пустые пластиковые банки.

– Ну и глупо, – сказал я.

Я шел, засунув руки в карманы, и мне вовсе не хотелось пинать банки, бить стекла и ругать президента Инну Сноу. Это глупо, это вроде братишки Лиона, что топтал машинку. А мы не просто дети, которым не нравится Федерация Иней и ее президент. Мы разведчики. Помощники фагов.

– Императору надо воевать, – сказал вдруг Лион. Посмотрел на меня – лицо у него было будто каменное. – Ничего с ними не сделать. Ее все будут слушаться. Надо воевать.

– А твои родители? – спросил я.

Лион растерянно моргнул.

– Они ведь будут воевать за Иней, – напомнил я. – За Инну Сноу. Твой братишка будет воевать, и сестренка. И твой отец пойдет на войну. А мать станет вкалывать на заводе или на шахте.

– Я попрошу, чтобы их эвакуировали… и промыли им мозги, – жалобно сказал Лион. – Ну что, жалко разве фагам?

– Фаги ничего не делают из жалости, – напомнил я. – Это только Стась немножко не такой, как все.

– Тогда надо тебе улетать, – сказал Лион. – Все уже понятно. Будет война. Император таких оскорблений не стерпит, он хоть и старенький, но гордый. Ты улетай и расскажи всем, что мы поняли. А я останусь с родителями.

– Ты останешься в колледже, – поправил я его. – И тоже ничего не сделаешь. Да и что мы поняли?

– Что Инна Сноу хочет воевать с Империей, – сказал Лион.

– Она что, дура? – спросил я. – Ты сам подумай, какой флот у Империи и какой у Инея! Сколько планет у Императора, сколько у Инны Сноу! Ну ладно, тут она всех отморозила, они за нее в огонь и в воду пойдут. Ну так с остальными этот фокус уже не пройдет! Радиошунты у всех отключены, программу просто так не запустить. Даже если зараженные остались, их теперь вылечат. Как она воевать собралась? У нее что, есть чудо-оружие? Какой-нибудь луч смерти, как в кино? Раз – и все звезды погасли, и все звездолеты сгорели…

Лион поежился:

– А если и впрямь есть? Может, она только повода ждет, чтобы Император первым напал?

– Зачем?

– Чтобы Чужие не считали ее агрессором, например. Я вот помню по своему сну, там ведь не только мы с Империей воевали, нам еще немного помогали халфлинги…

Он осекся, с ужасом глядя на меня. Я схватил Лиона за плечи:

– Ты это сказал фагам?

– Н-не помню. Кажется…

– Что «кажется»?

– Кажется, сказал…

– Блин, – только и смог я выдавить. – Вот в чем все дело! Она договорилась с Чужими! Может, и впрямь с халфлингами, а они же воинственные, как все недомерки. И когда Империя нападет на Иней, то халфлинги вступятся… у них военных кораблей до черта! И тут такая месиловка начнется!

– Надо передать фагам, – сказал Лион.

– Как? Письмо отправить на Авалон? – ехидно спросил я.

– А что, можно и письмо… зашифрованное.

– Еще бы кто-нибудь сказал нам шифр.

Мы постояли, растерянно глядя друг на друга.

А потом Лион сказал:

– Слушай, какого черта нас отправили без всякой связи?

– Стась говорил, что нас найдут.

– Когда? И кто? Если мы и впрямь тут можем что-то ценное узнать, так почему нам не дали связи? Ну хоть какой-то! Условный знак, письмо какое-нибудь написать… да мало ли!

– Они сами на нас выйдут, – упрямо повторил я. – Обязательно.

Лион с сомнением покачал головой:

– Все равно – это неправильно. Не должно было такого быть, Тиккирей!

Но спорить о том, должны нам были дать связь с Авалоном или нет, мы могли хоть до бесконечности. Все равно это был бы пустой спор.

Я был почти уверен, что вечером нас ждут проблемы. Ну, по меньшей мере Лиона обязаны были наказать!

Но про драку никто не сказал ни слова и вообще к нам никто не подходил. В столовой нас накормили ужином, хотя время уже было позднее и в зале никого не осталось. В комнате на столах мы нашли конверты с распорядком занятий на ближайшую неделю и правилами внутреннего распорядка колледжа. Я почитал – ничего неприятного в правилах не было. Только пункт номер 6 – «Учащимся не рекомендуется решать споры посредством драки, не испробовав предварительно иных путей к примирению» – был отчеркнут. Словно с силой провели длинным ногтем под этой строчкой. У Лиона оказалось то же самое.

– Подумаешь, – пробурчал он. Но, кажется, смутился.

Одежды в шкафах тоже прибавилось. Появилось и белье, и пижамы, и спортивные костюмы. Лион беззаботно радовался, разглядывая обновки. А я сел на кровати, разложил перед собой одежду и задумался.

Это ведь не дешевая синтетическая одежда вроде той, что выдают морально опустившимся людям, не желающим работать. Это дорогая одежда из растений, из хлопка и льна. А лен – он вообще нигде, кроме Земли, не растет, это всякий знает.

Когда родители подарили мне настоящие джинсы из хлопка – такой был праздник! Понятно, что Новый Кувейт куда богаче Карьера, и все-таки… С чего бы нас забрасывали такими подарками?

Задумавшись, я не сразу почувствовал, как ворочается на теле бич. Из петель он не выскочил, по-прежнему изображал пояс, но головку выдвинул вперед и водил ею по сторонам. Потом застыл, пасть приоткрылась, но не для плазменного выстрела, а будто превращаясь в крошечную воронку антенны.

Через секунду бич соскользнул с тела и полез в рукав.

Я не стал ничего говорить – вдруг здесь только микрофоны для слежки, а камер нет. Я ждал. А бич обернулся вокруг руки, потом скользнул по плечу – и коснулся нейрошунта.

Перед глазами возник виртуальный экран. Вся комната оказалась расчерчена на крошечные кубики. И эти кубики быстро-быстро заполнялись зеленым… пока один из них, над дверным косяком, не засветился красным. Туда немедленно устремился тонкий пульсирующий лучик – и кубик стал светиться желтым. Остальные кубики вновь начали раскрашиваться, но красных больше не оказалось.