Дверь открыла Вирета. Юбка ее темно-зеленого платья полностью загораживала нижнюю часть дверного проема.

— Что вам угодно, господин ан-Орреант? — спросила доверенная дама.

— Мне бы хотелось повидать графиню, — вежливо ответил Виктор.

— По какому делу?

— Я принес ей подарок.

— Подарок? — удивленно переспросила Вирета.

— Конечно, — уверенно ответил Антипов. — Подарок. Почему бы нет? Когда мужчина ухаживает за женщиной, то обычно дарит ей подарки. Я не совсем понимаю, хорош этот обычай или плох, но все мои знакомые дамы в один голос утверждали, что невероятно хорош. Мне бы хотелось услышать и мнение ее сиятельства по этому вопросу.

За дверью раздался едва слышный смешок. Ласана явно подслушивала.

— Госпожа графиня сейчас занята, — прищурила карие глаза Вирета. — Я передам ей подарок.

— К сожалению, никак нельзя, — Виктор взвесил в руке белый сверток. — Его нужно вручить лично. Он нуждается… в некоторых пояснениях.

Вирета быстро взглянула в глубь комнаты и вновь обратилась к Антипову:

— Проходите, господин ан-Орреант. Ее сиятельство примет вас.

Виктор бодрой походкой вошел и поклонился графине, сидящей около зеркала. Ее синее платье было с небольшим вырезом сзади, и белая кожа спины, отражающаяся в зеркале, привлекла внимание мужчины.

— Что вы принесли, господин ан-Орреант? — доброжелательно спросила Ласана.

— Вот, — ответил Виктор, кладя завернутую в ткань пластину на стол. Раздался глухой звук, пластина была явно тяжелой.

— Что там? — заинтересовалась графиня.

Антипов двумя быстрыми движениями размотал ткань. Вирета охнула и закрыла рот рукой. Глаза Ласаны стали большими. Она даже приподнялась и медленно, словно не веря своим чувствам, подошла к столу.

— Что это, господин ан-Орреант? — после небольшого молчания тихим голосом спросила графиня.

— Мрамор, — ответил Виктор. — Кусок мрамора.

— Это я вижу, — произнесла очаровательная хозяйка замка. — Но что на нем высечено?

— Люди, — сказал Виктор обыденным тоном.

— На них нет одежды, — заметила графиня.

— Нет, — согласился Антипов. — Но лишь потому, что они заняты делом.

— А чем занимаются эти люди? — спросила Ласана, пристально разглядывая барельеф.

— Гм… — Вирета закашлялась.

— Нет-нет, не отвечайте! — спохватилась покрасневшая графиня. — Это как раз понятно. Скажите, господин ан-Орреант, а как называется это… произведение искусства?

— У него лишь примерное название, — с сожалением сказал Виктор. — Вы можете переименовать, если хотите. Но я лично называю скульптуру достаточно необычно: десять лучших поз Камасутры.

— Камасутры, господин ан-Орреант?

— Да, ваше сиятельство. Я могу объяснить, что это значит.

— Право же, не стоит… — Ласана не сводила потрясенного взгляда с барельефа. — Скажите, господин ан-Орреант, а как вам пришла в голову мысль подарить мне такое?

Виктор глубоко вздохнул. Наступал час «икс»: или его признают сумасшедшим и выгонят, или… все пройдет гораздо лучше.

— Ваше сиятельство, вынужден признать, что я, самый преданный ваш обожатель, беден по сравнению, например, с ан-Котеа или ан-Суа. Но в моей груди бьется пламенное и честное сердце! А в моей голове — кипящий и верный вам ум. Эти сердце и ум однажды сказали мне: Ролт, посмотри, как несправедливо устроена жизнь. Те, у кого есть большие деньги, могут делать значительные подарки, завоевывая внимание дам и самой лучшей из них — графини ан-Мереа. Но что могут предложить эти богатые поклонники? Алмазные ожерелья? Земли? Сундуки с золотом? Это все мишура, госпожа! В поисках верного ответа и правильного подарка я заранее съездил в соседнее королевство в главный храм богини любви несравненной Адараи. Я так просил богиню подсказать мне верный путь, что она лично снизошла к моим мольбам и вручила этот барельеф, чтобы я передал его вашему сиятельству.

— Эта вещь принадлежит богине?! — изумилась Ласана, взирая на скульптуру совсем по-другому.

— Конечно! — воскликнул Виктор, прикладывая руку к сердцу. — А как бы иначе я посмел ее сюда принести? Богиня велела мне!

Фигурки людей трудолюбиво высек Рикста еще в баронском замке под руководством Антипова, подробно объясняющего, что именно требуется.

— Богиня сказала, что счастье женщины складывается из многих вещей, — продолжал Виктор. — И этот барельеф — лишь напоминание о некоторых из них.

Он сделал многозначительную паузу. В разговоре о счастье Антипов был полностью искренен. Ему казалось, что счастье женщины в большой степени заключено в номере шестом и, пожалуй, восьмом, если отсчитывать от левого верхнего края барельефа.

— Однако, господин ан-Орреант, — покачала головой графиня, — я даже не знаю, что сказать. Сначала мне хотелось отказаться от такого подарка…

Антипов сделал оскорбленное лицо.

— …Но я передумала, — продолжала Ласана. — Вирета, заверни это и спрячь куда-нибудь. Все же… дар богини.

Виктор был доволен собой. Все прошло как нельзя лучше. В общении с женщиной не нужно всегда говорить о высоком, иначе у нее может создаться превратное впечатление. Нет, мужчина должен постоянно намекать на то, что он — именно мужчина, а не друг, советник или платонический воздыхатель. Тогда все получится. Жаль, конечно, что приходится соблазнять красавицу графиню без всякой надежды на прочные долговременные отношения. Антипов продолжал думать, что Ласана ему не пара. По крайней мере, не для долговременных отношений. Прекрасная Ласана наверняка слишком избалована, изнежена, и даже если удастся склонить ее к браку, то Виктор не сможет долго любить такую женщину. Антипов, внутренне улыбаясь, подумал, что изнеженность не позволит графине выйти против великана-людоеда, если бы тот все-таки существовал. Куда ей!

— Знаете, господин ан-Орреант, — неожиданно сказала графиня, в то время как доверенная дама прятала барельеф в сундук, — вы меня сильно смутили и поразили. Признаться, я не испытывала таких чувств с позапрошлого года, когда однажды вдвоем с Виретой поехала на прогулку. Вирета вырвалась вперед и скрылась в лесу за поворотом. Я помчалась, чтобы ее нагнать, вылетела на какую-то опушку и увидела страшную картину. Вирета лежала на траве. Над ней наклонился какой-то жуткий мужлан в сером грязном кафтане. Я подумала, что он как-то сумел повалить лошадь и хочет надругаться над моей подругой. К счастью, все выяснилось. Вирета упала сама, а этот мужлан был нашим новым лесничим, оказавшимся там случайно. Тогда я испытала те же чувства, что сейчас: попеременно удивление, гнев и… быстрое успокоение.

— Ее сиятельство тогда повела себя как герой! — добавила Вирета. — Ах, как она бросилась на лесничего с одной лишь плетью в руке! Она была бесстрашна, ее глаза сверкали! А этот лесничий — сущее чудовище, но графиня не отступила! Такой был, будто великан. А лицо лютое, словно он питается на обед исключительно молодыми девушками.

Площадка перед замком была очищена от веток, излишне высокой травы и огорожена двумя свежими деревянными заборами, между которыми располагались сколоченные на совесть трибуны. Первый день турнира был радостно встречен всеми, включая местных жителей. Дворяне нервничали в приятном нетерпении, переживая за себя или за своих приятелей, а крестьяне графини чувствовали себя вольготно, сбиваясь в кучки и на полном серьезе обсуждая смысл того или иного флага с гербом. Этими высокими флагами был уставлен весь периметр турнирного поля.

Состязания начались для Виктора с приключений. Сначала ему вручили копье с пересушенным древком. Глаза и руки лесоруба тут же опознали подвох — такое древко легко сломается. Антипов догадывался, чьи это происки, и потребовал замены копья. Ему тут же выдали оружие, смазанное в одном месте маслом. Виктор вернул и это копье, пригрозив выдавальщику — плешивому помощнику распорядителя — неприятностями. На это Антипову ответили, что он может жаловаться кому хочет. Виктор впал в гнев. Не опускаясь до жалоб, он схватил сухое копье и вздул им выдавальщика на глазах изумленной публики.