Разум искал и не находил молоту применения. Не было больше нужды в новом оружии. Не было смысла чинить или выправлять что-либо.

Не теряя, впрочем, надежды Раккар решил закончить осмотр самых важных в кузнице агрегатов. А именно наковальни и плавильни.

С последней все оказалось просто и понятно. Цилиндр баллона легко и плавно вошел в пазы, сразу защёлкнувшись в креплениях сбоку от печи. По трубам с легким шелестом прокатилась волна горючей смеси.

А когда он дернул за единственный рычаг в полу рядом с печью, раздался скрежет и полетели искры, мгновенно сменившиеся ровным белым пламенем. От которого сразу повалил такой жар, что пришлось отскочить назад.

Невольное восхищение сменилось разочарованием, когда Раккар осознал, что не видел ни единой заготовки или слитка металла. Печь разом стала просто расточительным способом освещать и обогревать помещение.

Преодолевая волны жара он с трудом подобрался к рычагу и повернул его в прежнее положение. После чего пламя резко уменьшилось и за пару минут совсем потухло.

Проморгавшись от ослепивших его ярких пятен в глазах, Толя продолжил осмотр. И почти сразу обратил внимание на спрятавшийся в самом видном месте механизм.

Зубчатые передачи должны были приводить в движение точильные колеса рядом с наковальней, а некоторые еще и наматывали цепи самых толстых лебедок.

Движитель приводивший все это в работу так и остался неизвестным. Скорее всего то был один из тех самых магических кристаллов, встроенный в какую-то схему.

Чувствуя нарастающее разочарование, Раккар обратил наконец внимание на необычную наковальню. Она имела причудливую форму, непривычную для того, кто привык к вполне стандартному её виду.

Назначение некоторых выступающих частей и выемок было не вполне очевидным. Но в принципе пользоваться было вполне возможно. Только вот совершенно незачем.

Постояв так и собравшись с мыслями, прикинул, что делать тут больше особенно и нечего. Следует попытаться открыть дверь и двигаться дальше. Куда бы этот путь его ни привел.

Решив так, гном потопал собирать и навешивать на себя вообще все полезное, что только смог найти.

Немного погрустил над арбалетом, чей хитроумный механизм пришел в негодность. Повесил через плечо короткий лук с интересной блочной тетивой из металлического тросика и прикрепил к нему проволокой пучок толстых стрел.

Повертел в руках небольшой круглый щит и закрепил на нем цепь, чтобы повесить за спину поверх лука.

После чего вооружился тонкими инструментами и подступился к механизму запертой двери. Запустил пятерню в бороду и задумчиво расчесав ее пальцами, Раккар начал простукивать молоточком механизмы да каменный косяк, на предмет запорного устройства и способа открыть его.

Сразу же обнаружил характерные пустоты и принялся ковыряться в небольшом отверстии похожем на замочную скважину. Что-то глухо щелкало и поворачивалось внутри от его манипуляций. Казалось замок вот-вот поддастся и дверь откроется.

И в самый ответственный момент, когда он уже нащупал подозрительное место, похожее на поворотный механизм, дверь внезапно пришла в движение сама по себе.

Каменное полотно не только врезало ему по лицу, отчего с головы слетел на пол островерхий шлем, но еще и откинуло на несколько шагов назад вглубь кузни.

После чего дверь повернулась и ушла наружу, распахивая широкий дверной проем.

«Вот так долгожданная встреча, — не особенно весело подумал Раккар, вытаращившись на проворные фигуры, что выскочили казалось все разом, рассыпавшись полукругом и выставив перед собой оружие.»

***

К собственному удивлению Раккар вдруг с достоинством поднялся с пола и под взглядами ворвавшихся гномов начал декламировать приветствие ровным тоном.

После он так и не понял, как вместо привычного «Здрасьте» у него получилось выговорить:

— Привет тебе пышно-бородый родич несу я. Да прирастет честь родов наших от состоявшейся встречи. И вам железнокожие братия да сопутствует сердце гор, — договорил он и встал с важным видом, боясь вздохнуть.

Наступила тишина. В которой слышно было, как сопят наиболее нетерпеливые из бойцов. Тишина, какая бывает только глубоко под землей.

Пока длилась напряженная пауза, обе стороны изучали друг друга пристальными, тяжелыми взглядами.

Закованные в пластинчатые доспехи, появившиеся гномы напоминали округлых насекомых или роботов. Изогнутые по фигуре пластины накладывались друг на друга. А при движении складывались, так что даже взмахнув рукой, гном не рисковал открыться для удара.

Молодые гномы выстроились ровным полукругом. Из-под открытых шлемов показывались густой черноты пряди волос и короткие бородки.

Собранные, серьезные лица принадлежали опытным и вымуштрованным солдатам. А глаза пристально обшаривали помещение сверху донизу в поисках угроз.

Гномы были вооружены широкими мечами с тяжелыми эфесами, смахивающими на римские гладиусы. У двоих были короткие пики с широкими наконечниками. И ни одного топора. Что только сейчас стало понятным. В тесном строю, глубоко в пещерах, размахнуться просто негде.

А еще ни у кого из бойцов не было огнестрельного оружия, из чего можно было сделать вывод, что выстрел в замкнутом пространстве оглушал и дезориентировал даже гномов.

Впрочем, арбалетов и луков тоже было сперва не видно, но позже он увидел несколько за спиной у наиболее тощих из них.

Почему-то он всегда был уверен, что гномы крепкие, широкоплечие и все одинакового размера. А крепкими были только воины ближнего боя, что выступали вперед и заслоняли щитами себя и товарищей слева. Стрелки и арбалетчики же были в основном жилистые и худые.

В памяти вдруг всплыли образы гномов мастеровых, те в большинстве своем и вовсе особой коренастостью похвастать не могли, зато были шустрыми и пальцы у них ловкие, да глазки хитрые. Все сперва хотели быть воинами, а уж если не взяли в хирд, то становились кем лучше работается.

Командир, выступивший в центр перед строем, оказался на полголовы выше Раккара. Его вьющаяся борода была будто только что ухожена и приглажена. Усы слегка напомажены и загнуты вверх короткими полумесяцами. А разлет кустистых бровей намекал ни на что иное, как на хмурый начальственный взгляд.

Над правой бровью резко чернела татуировка. Несколько символов и гномьи числа: «девять-семь-два». У остальных никаких татуировок заметно не было.

Ближайший к командиру гном, что не отставал от того ни на шаг, выделялся тем, что вел себя расслаблено и развязно. Едва он понял, что в помещении Раккар один, то спокойно снял шлем и потер жесткий ежик коротко, по-военному ровно, стриженных волос.

Усы же напротив были длинными и по-залихватски закрученными, как у жука. Борода, в отличие от молодых, была отпущена ровным и широким клином, едва все же доставая до ключиц. Исчерченное шрамами твердое, морщинистое лицо и жесткий взгляд, прямо говорили о нем, как о ветеране.

Двигался он в доспехах и с оружием так, будто они были его частью. Что делало его и еще более похожим на здоровенного жука.

Командир напротив, двигался более важно и величественно, не подстраиваясь под гармонию сочленений брони и вес оружия.

— И тебя родич, я рад приветствовать, — ответил наконец сделавший и еще шаг вперед командир.

А когда Раккар расслабленно выдохнул, командир со своим помощником обменялись бесстрастными взглядами.

Бойцы тоже сразу успокоились и рассыпались по кузне, простукивая стены и заглядывая в каждый ящик. Что они там искали осталось загадкой.

Командир поднял руки раскрытыми ладонями вперед и стал предельно вежливо спрашивать встреченного в замурованной кузне гнома, как он тут оказался.

Раккар честно ответил, что прошел через пещеры. А на вопросительный взгляд, пришлось махнуть рукой в сторону заложенного дверного проема напротив все еще открытой двери.

«Все не так уж и плохо. Я ожидал от встречи с гномами гораздо худшего приема, но грешно жаловаться на нормальных людей. То есть гномов, — подумал он, смещаясь во время разговора так, чтобы заглянуть еще и за распахнутую каменную дверь.»