– Она говорит, что новый король юга появится на севере.

– Этельволд?

– Они используют его, – мрачно произнес он. – Как-никак он законный король Уэссекса.

– Он пропойца, да к тому же еще и идиот.

– А когда все это мешало человеку быть королем?

– Значит, датчане воспользуются им, чтобы умиротворить саксов, – задумчиво проговорил я, – а потом убьют.

– Естественно.

– Тогда почему они ждут?

– Потому что Сигурд болеет, потому что скотты угрожают землям Кнута, потому что звезды еще не выстроились в нужном порядке.

– Значит, Эльфаделль может только посоветовать дождаться нужного расположения звезд?

– Она говорит, что Йорик будет королем моря, Этельволд – королем Уэссекса, а все великие земли юга будут переданы датчанам.

– Королем моря?

– Это всего лишь причудливый способ сказать, что Сигурд и Кнут не займут трон Йорика. Они беспокоятся, что он вступит в союз с Уэссексом.

– А Эрсе?

– Неужели она действительно так красива, как люди говорят? – спросил он.

– Ты ее не видел?

– В пещере – нет.

– Когда она обнажена, – ответил я, и Оффа вздохнул. – Она даже больше, чем красива, – добавил я.

– Так я и слышал. Но она немая. Она не может говорить. У нее с головой не в порядке. Не знаю, безумна она или нет, но она как ребенок. Красивый, немой ребенок-недоумок, который сводит мужчин с ума.

Я задумался. До меня доносился стук металла по дереву: это во дворе мои люди тренировались на мечах, защищаясь липовыми щитами. Они тренировались дни напролет и каждый день, они готовились к войне, совершенствуя свое владение мечом и щитом, топором и щитом, копьем и щитом. Они готовились к тому дню, когда придется встретиться лицом к лицу с датчанами, которые тоже отличаются мастерством владения оружием. Пока этот день отсрочивался из-за болезни Сигурда. Нам следовало бы атаковать, размышлял я, но чтобы вторгнуться в северную Мерсию, мне нужны войска из Уэссекса, а витан советует Эдуарду хранить в Британии хрупкий мир.

– Эльфаделль опасна, – ворвался в мои мысли Оффа.

– Старуха, тупо повторяющая слова своего хозяина?

– Люди верят ей, – сказал он, – а тот, кто думает, будто знает свою судьбу, не боится рисковать.

Я вспомнил, с какой безрассудностью Сигурд атаковал нас на мосту при Энульфсбириге, и понял, что Оффа прав. Пусть датчане и ждут, когда наступит подходящий момент для нападения, но все это время они слышат магические пророчества, в которых им предрекается победа. И слухи об этих пророчествах достигают и земель саксов. Вирд бит фул аред. Мне в голову пришла одна идея, и я уже открыл рот, собираясь заговорить, но в последнее мгновение все же решил промолчать. Если человек хочет что-то сохранить в тайне, Оффа – последний человек на земле, которому можно что-то рассказать, потому что он зарабатывает себе на жизнь тем, что выдает чужие секреты.

– Ты хотел что-то сказать, лорд? – поинтересовался Оффа.

– Что ты слышал о леди Эггвинне? – спросил я.

На его длинном лице отразилось удивление.

– Я думал, тебе известно о ней больше, чем мне.

– Я знаю, что она умерла, – сказал я.

– Она была очень легкомысленной, – неодобрительно покачал головой Оффа, – но очень миловидной. Миниатюрной и проказливой, как эльф.

– Она вышла замуж?

Он пожал плечами.

– Я слышал, какой-то священник провел церемонию, но между Эдуардом и ее отцом договор не заключался. Епископ Свитвульф не дурак! Он категорически отказался разрешить этот союз. Был ли этот брак законным?

– Если его заключил священник.

– Для брака необходим договор, – твердо сказал Оффа. – Они же не какие-то крестьяне, которые трахаются как кролики на земляном полу в жалкой хижине, они король и епископская дочка. Естественно, должен быть контракт, а еще выкуп за невесту! Как без этого? Тогда это просто королевский перепих.

– Значит, дети незаконнорожденные?

– Так утверждает витан Уэссекса, а значит, это наверняка правда.

Я улыбнулся.

– Эти дети очень болезненные, – солгал я, – и вряд ли проживут долго.

Оффа не смог скрыть интереса.

– Серьезно?

– Этельфлед не может заставить мальчишку сосать грудь кормилицы, – продолжал я лгать, – а девчонка ужасно слабенькая. Хотя какая разница, умрут они или нет, если они все равно незаконнорожденные.

– Их смерть решила бы множество проблем, – сказал Оффа.

В общем, я оказал Эдуарду одну маленькую услугу, распространив слух, который очень понравится Этельхельму, его тестю. На самом же деле близнецы были крепенькими и здоровенькими, орали во всю глотку, и проблемы, связанные с ними, никуда не девались, – правда, с их решением можно было подождать, как решил подождать Кнут со своим вторжением в южную Мерсию и Уэссекс.

В нашей жизни бывают периоды, когда кажется, что ничего не происходит, когда над сожженными городами или фермами не поднимается дым, когда над мертвыми проливается мало слез. Я научился не доверять спокойствию таких периодов, потому что убедился: если вокруг затишье, значит, кто-то готовится к войне.

Пришла весна. Коронация Эдуарда состоялась в Сининг Туне, королевском городе, расположенном к западу от Лундена. Я считал выбор этого места странным. Ведь главный город Уэссекса – Уинтансестер, именно там Альфред построил огромную новую церковь, именно там стоит королевский дворец. Однако Эдуард предпочел Сининг. Да, это было крупное королевское поместье, но в последнее время им практически не пользовались, потому что оно располагалось слишком близко к Лундену. К тому же, до того как я отбил Сининг Тун у датчан, он почти непрерывно подвергался разграблению.

– Архиепископ говорил, что здесь короновали некоторых из древних монархов, – объяснил мне Эдуард, – а еще здесь есть камень.

– Камень, лорд?

Он кивнул.

– Королевский камень. Древние короли либо стояли на нем, либо сидели, я не знаю точно. – Он пожал плечами: очевидно, он и сам не очень хорошо понимал назначение этого камня. – Плегмунд считает это важным.

Меня вызвали в королевское поместье за неделю до церемонии с приказанием привезти с собой как можно больше дружинников. Со мной прибыло семьдесят четыре человека, все верхом и при полном снаряжении. Эдуард добавил к ним еще сотню своих и попросил нас защищать Сининг Тун во время церемонии, так как он боялся нападения датчан. Я с радостью согласился. Мне было гораздо приятнее сидеть в седле под открытым небом, чем на скамье в христианской церкви. Так что пока Эдуард стоял или сидел на королевском камне и подставлял свою голову под помазание миром и под украшенную изумрудами отцовскую корону, я объезжал опустевшие окрестности города.

Никакие датчане не нападали. Прежде я был уверен, что смерть Альфреда принесет войну, но она принесла тот странный период, когда мечи покоятся в ножнах. Так что коронация Эдуарда прошла спокойно, а потом он отправился в Лунден и вызвал меня туда на большой совет. Улицы старого римского города были завешены стягами в честь коронации, а на мощных крепостных валах плотными шеренгами стояли солдаты. Во всем этом не было ничего удивительного, кроме одного: там обнаружился Йорик.

Король Йорик из Восточной Англии, который устроил заговор, чтобы убить меня, находился в Лундене по приглашению архиепископа Плегмунда, отдавшего двоих своих племянников в качестве заложников для гарантии безопасности этого короля. Йорик и его приближенные прибыли по Темезу на трех кораблях, украшенных львиными головами, и были расквартированы в большом мерсийском дворце, который стоял на вершине холма в самом центре древнего римского города. У Йорика, крупного, сильного, как бык, мужчины с огромным, как у беременной, брюхом, были крохотные глазки, а его взгляд отличался подозрительностью. Сначала я увидел его на крепостном валу – он прогуливался там в обществе своих людей. Он держал на поводках трех волкодавов, и эти псы очень нервировали городских собак, которые непрестанно лаяли. Гостей сопровождал Веостан, командир гарнизона: вероятно, Эдуард приказал ему показать королю Восточной Англии все, что тот пожелает увидеть.