– Ситрик!

Выбор этого места для разгрома датчан был настолько очевидным и заманчивым и сулил нам столько преимуществ, что не хотел ждать, когда Эдуард убедится в моей правоте.

– Сожалею, что тебе придется пропустить битву, – сказал я Ситрику, – но дело срочное.

Ситрику и еще троим предстояло ехать сначала на запад, потом на юг, то есть вслед за моими первыми гонцами, и сообщить королю, где находятся датчане и каким образом их можно разгромить.

– Передай ему, что враг только и ждет, когда его прикончат. Передай ему, что это может стать его первой великой победой, передай, что поэты будут веками воспевать его, а потом скажи ему, чтобы поторопился!

Я дождался, когда Ситрик уедет, и снова перевел взгляд на противника.

– Приведи как можно больше лошадей, – велел я Финану.

Финан повел моих людей на юг, стараясь держаться ближе к лесу, который рос к востоку от дороги, а я собрал всех оставшихся всадников и сказал им, что они должны не только убивать врага, но и ранить его. Раненые тормозят армию. Если у Сигурда, Кнута или Йорика будет много раненых, их войска не смогут передвигаться быстро и потерпят поражение. А я именно этого и хотел – замедлить их армию, заманить ее в ловушку, удерживать ее до тех пор, пока не подойдут силы Уэссекса, чтобы окончательно разделаться с противником.

Я наблюдал, как птицы вспархивают с деревьев там, где проходил отряд Финана. Датчане этого не замечали или просто не обращали внимания. Рядом со мной стояла Этельфлед. Я вдруг ощутил радостное возбуждение. Датчане в ловушке. Они об этом еще не знают, но они обречены. Епископ Эркенвальд был прав в своей проповеди, война, конечно, ужасная вещь, но она также может доставлять радость, и нет большей радости, чем вынуждать врага делать то, что тебе нужно. Сейчас наш враг там, где мне нужно, и там, где ему придет конец.

Я громко расхохотался, и Этельфлед с любопытством посмотрела на меня.

– Что смешного? – спросила она, но я не ответил, потому что в этот момент люди Финана вышли из укрытия.

Они налетели с востока, да так стремительно, что датчан ошеломило их внезапное появление. Из-под копыт летели комья земли, солнце отражалось в клинках. Я увидел, как датчане побежали к дому, но люди Финана настигали их и сбивали с ног. Сверкали мечи, кровь лилась рекой, люди падали, метались в панике, а Финан настойчиво продвигался к загону с лошадьми датчан.

Протрубил рог. Датчане побежали к жилому дому и стали спешно разбирать щиты, однако Финан не обращал на них внимания. Вход в загон перегораживал переносной плетень, и Сердик быстро наклонился и повалил его на землю. Датские лошади устремились к проему и поскакали за моими людьми. С юга к датчанам уже спешила подмога, вызванная рогом, Финан же вел обезумевший табун к лесу, к нам. Путь, по которому он прошел, был выложен телами, я насчитал двадцать три. Некоторые из этих людей были ранены, они корчились на земле и истекали кровью. Испуганные овцы разбежались во все стороны. Тут снова протрубил рог, его тревожный звук разорвал воздух. Датчане уже пришли в себя и строились в боевой порядок, но они пока еще не заметили нас за деревьями. Они видели, что табун из лошадей уводят на север, и, вероятно, решили, что на них напали люди из гарнизона Кракгелада и что лошадей переправят через Темез под защиту каменных стен крепости. Так что небольшая горстка бросилась в погоню. Однако к этому моменту Финан уже успел скрыться в лесу. Я обнажил «Вздох змея», и мой жеребец запрядал ушами, услышав шорох клинка по ножнам. Он дрожал от возбуждения, бил тяжелым копытом. Его звали Брога, и он слышал, как лошади ломятся через подлесок. Он заржал, и я отпустил повод, позволяя ему пройти вперед.

– Убивать и ранить! – закричал я. – Убивать и ранить!

Брога, а его имя означало «ужас», рванул с места в карьер. У края леса появились всадники с обнаженными мечами, и мы с победным кличем атаковали датчан. Все звуки заглушил топот копыт.

Большая часть датчан повернула обратно. Самые разумные продолжали отбиваться, зная, что выжить они смогут только в том случае, если прорвутся через наши ряды и зайдут нам в тыл. Со щитом, закинутым на спину, и с поднятым «Вздохом змея» я устремился к человеку на лошади серой масти и увидел, что он готов пронзить меня мечом, однако один из людей Этельфлед лишил его этой возможности. Меч выпал из его руки. Я проскакал мимо него и обрушил «Вздох змея» на плечи пешего датчанина. Он пошатнулся, а я понесся дальше и полоснул еще одного бегущего датчанина по голове. Его длинные волосы моментально окрасились кровью.

Безлошадные датчане у жилого дома уже выстроили стену из щитов. Сорок или пятьдесят человек ожидали нашего приближения, прикрываясь круглыми щитами. Заманив датчан на нас, Финан повернул обратно и повел своих людей к ферме, безжалостно рубя врагов по пути. И вот сейчас он оказался в тылу у тех, кто стоял в стене из щитов. Он издал свой ирландский боевой клич – эти слова ничего не означали для нас, но от них все равно кровь стыла в жилах, – и датчане, увидев всадников впереди и позади, разбежались в стороны и тем самым разрушили стену из щитов. Пленные, главным образом женщины и дети, жались к надворным постройкам, и я крикнул им, чтобы шли на север к реке.

– Вперед, быстрее!

На пути у Броги возникли двое датчан, один попытался рубануть жеребца по морде, но тот был хорошо натренирован, встал на дыбы и забил копытами, однако датчанин увернулся. Обхватив Брогу за шею, я дождался, когда он опустится на все четыре ноги, и, обрушив меч на голову другого датчанина, рассек ему шлем вместе с черепом. Услышав крик, я повернулся и увидел, что Брога уже успел укусить в лицо первого датчанина. Я пришпорил своего коня. Собаки лаяли, дети вопили, а «Вздох змея» насыщался кровью. Из дома, шатаясь, выбежала обнаженная женщина с распущенными волосами и окровавленным лицом.

– Туда! – крикнул я ей, указывая клинком на север.

– Мои дети!

– Ищи их! Быстрее!

Вслед за ней из дома выбежал датчанин с мечом в руке, в ужасе огляделся по сторонам и бросился обратно, но Райпер мгновенно подскочил к нему, схватил за длинные волосы и вытащил на двор. Два копья пронзили ему брюхо, затем по нему копытами прошелся крупный жеребец. Он корчился и стонал, но мы не стали его добивать.

– Осви! – крикнул я своему слуге. – Труби в рог!

С юга подходили все новые и новые датчане, их было много, и для нас настала пора уходить. Мы нанесли большой урон противнику, но не могли противостоять орде, значительно превосходящей нас по численности. Для меня было важно, чтобы датчане остались здесь, отрезанные рекой, чтобы Эдуард успел привести армию Уэссекса и, как скот, погнать их на мои мечи. Осви продолжал настойчиво трубить в рог.

– Назад! – кричал я. – Все назад!

Мы отходили довольно медленно. В своей дикой атаке мы убили и ранили как минимум сотню человек, и трупы черными точками испещряли поля. Раненые лежали в канавах или под изгородями, и мы не трогали их.

Стипа довольно ухмылялся. Он представлял собой устрашающее зрелище: огромные зубы, длиннющая борода, красный от крови меч.

– Твои люди в арьергарде, – сказал я ему, и он кивнул.

Я оглядел Этельфлед и убедился, что она цела и невредима.

– Позаботься о беженцах, – попросил я ее.

Освобожденных из плена предстояло вернуть домой. Я увидел ту самую обнаженную женщину – она вела за руки двух маленьких детишек.

Я выстроил своих людей у края леса, на том месте, откуда началась наша атака. Мы ждали, на этот раз прикрывшись щитами и обнажив мечи. Мы предполагали, что датчане атакуют нас, но они были полностью дезорганизованы и понесли большие потери, поэтому не хотели рисковать, пока не подойдет подкрепление.

Увидев, что беженцы в безопасности ушли на север, я приказал своим людям следовать за ними.

Мы потеряли пятерых: двух мерсийцев и трех западных саксов. Финан взял в плен двоих, и я отправил их вперед вместе с беженцами. Пока люди и лошади переправлялись на тот берег, я вместе со Стипой охранял подступы к мосту, а потом мы забаррикадировали северный конец, соорудив преграду из бревен. Тем самым мы приглашали датчан ступить на мост и быть убитыми между римскими парапетами. Однако никто не отозвался на это приглашение. Собравшись в огромном количестве на южном берегу, они наблюдали, как мы работаем, но мстить нам не спешили. Я оставил Стипу и его людей для охраны моста, уверенный, что пока великан там, ни один датчанин не перейдет мост.