Я замечаю, как двойник Махарала проходит мимо трех мальчишек возрастом от четырех до девяти лет, которые сидят в тени разваливающегося крыльца. Крики в доме становятся громче. Странно, что шум до сих пор не привлек внимание какого-нибудь робота-юриста, который предложил бы детишкам брошюру о нарушениях прав ребенка родителями.

Мой объект подносит палец к губам, и старший из мальчиков кивает. Похоже, он знает Махарала, а может быть, атмосфера нищеты слишком густа, чтобы разговаривать, и мне ничего не остается, как последовать за ним через несколько секунд. Чтобы не выдать себя, я имитирую жест Махарала.

На этот раз детишки удивлены. Средний начинает что-то говорить, но тут же старший хватает его за руки и дергает, исторгая из брата крик боли. В следующее мгновение все трое уже вовлечены в жаркий бой, не уступающий по накалу страстей сражению в доме.

Совесть Альберта сидит во всех его серых копиях, и я задерживаюсь, раздумывая о том, не следует ли вмешаться. Однако тут я замечаю нечто странное и одновременно утешительное. Они — дитто! Несмотря на светлый тон кожи, сама она явно искусственная. Но зачем создавать детей, устраивающих такие жестокие представления? Не для того же, чтобы потом разгрузить их впечатления в память настоящих мальчишек!

Извращение какое-то. Взяв на заметку это явление, чтобы заняться им позже, я спешу дальше по узкой дорожке, мимо древнего «понтиака». Зачем двойнику ученого отправляться в свой последний час в этот анклав, где живут слуги, где разыгрываются миниатюрные «мыльные оперы»? Хорошо, что мне выпало совсем другое детство.

Думая об этом, я рассеянно сворачиваю за угол и…

Махарал!

Он стоит передо мной, улыбаясь… целясь мне в грудь… Думать некогда. Глубокий вдох! Голову вниз и вперед!

Вселенную наполняет грохот.

Что дальше — зависит от того, чем он в меня стрелял…

Проклятие.

Я всегда брюзжу, когда поднимаюсь с прогревающего лотка, беру с вешалки бумажный костюм, просовываю руки и ноги, еще не остывшие и пышущие влитыми в них силой и здоровьем, в рукава и штанины, зная при этом, что я копия, жизнь которой ограничена одним днем.

Конечно, я помню, что делал это тысячи раз. И все равно я чувствую, что впереди куча неприятностей, связанных с риском, которому никогда не подвергнется прототело. Я начинаю свою короткую псевдожизнь с предчувствием неизбежной маленькой смерти, мрачной и никем не замеченной.

Ух. Что это на меня нашло? Может быть, причина в новостях от Риту? Напоминание о реальной смерти, ждущей всех нас?

Ладно, взбодрись! Жизнь та же, что и в любые времена.

Сегодня ты кузнечик. Завтра — муравей.

Я видел, как Серый № 1 отправился на встречу с мисс Махарал. Он взял «веспу», посадив на заднее сиденье Зеленого.

Второй скутер остался в полном моем распоряжении. Справедливо. Номер первый повидается с Риту и займется делом умершего ученого. А мне предстоит визит к великой кудеснице «Студии Нео». Без собственного транспорта не обойтись.

Реальный Альберт выходит из комнаты, едва взглянув на меня. Конечно, ему надо отдохнуть. Прилечь. Позаботиться о настоящем теле, чтобы мы, чурбаны, загрузили в его мозг нашу память. Я не переживаю. Раз уж ты глиняный, то довольствуйся тем, что серый. По крайней мере есть вполне реальные радости…

…как, например, врезаться в поток движения, удивив солидных желто-полосатых водителей грузовиков и не упустив из внимания коп-детектор. Создавать проблемы другим дитто не считается нарушением, если твои действия не превышают пяти пунктов по шкале опасности (оценку дает компьютер видеокамеры). Однажды я ухитрился за один день набрать 11, 8 штрафного балла, не заработав ни единого штрафа!

Маленький туркменский скутер не так хорош, как «веспа», но отличается проворством и надежностью. К тому же дешевый. Надо бы заказать еще штуки три. Рискованно иметь под рукой только два. А если мне вдруг понадобится собрать армию, как случилось в прошлом мае? Как доставить к нужному месту десяток красных или пурпурных копий? Тащить их на динобусе?

Нелл послушно фиксирует мои замечания, но делать большие покупки не в ее власти. Надо ждать, пока реальный Альберт проснется и даст «добро». Глиняные могут только предлагать.

Что ж. Завтра я буду Альбертом, если сохраню в нем свою память. Если доберусь до дома. Впрочем, с этим проблем быть не должно. Встречи с маэстрой утомительны, но не смертельны.

Торможу на «желтый». Останавливаюсь. Бросаю взгляд в сторону Одеон-сквер. Воспоминания о вчерашнем приключении еще свежи в памяти, хотя и случилось все с Зеленым.

Интересно, кем был тот официант? Тот, который помог оторваться от погони.

Свет меняется. Вперед! Маэстра не терпит опозданий.

«Студия Нео» уже близко. Милое местечко. Оно расположено в огромном, без окон, строении, которое когда-то было городским торговым центром, «каньоном». В наши дни покупки считаются либо тяжкой обязанностью, и тогда их делает домашний компьютер, либо удовольствием, и в этом случае реальный человек отправляется в район Трех авеню, где круглый год дует свежий ветерок. Так или иначе, но мне трудно понять, почему наши родители делали приобретения в мрачных, закрытых от солнца пещерах. Катакомбы с искусственным освещением — неподходящее место для реальных людей.

Так что теперь «каньоны» предназначены для нового класса слуг. Для нас, глиняного народа.

Маршрутки и скутеры подлетают к парковке, выгружая одних и загружая других. Отсюда развозят свежих дитто и не просто дитто. Большинство — специализированные модели. Белоснежные для чувственности. Эбеновые для интеллекта. Алые, нечувствительные к боли… Лишь немногие из этих творений возвращаются к оригиналу по истечении срока действия. Их память никому не нужна.

Что касается скутеров, то их клиенты «Нео» возвращают, чтобы забрать залог.

Я паркую свою машинку в специальном месте, отведенном для таких, как я, то есть посредников, разъезжающих по делам, обеспечивающих передачу информации от одних реальных людей другим. У Серых право приоритета, поэтому более драматически окрашенные собратья отступают, когда я вхожу в главную галерею. Большинство делают это машинально, придерживая двери, как будто я человек, но вот Белые уступают дорогу неохотно, бросая на меня дерзкие взгляды.

А чего еще ожидать от Белых? Удовольствие — вопрос эго. Им для исполнения функций требуется сознание собственной важности.

«Студия Нео» занимает все четыре этажа старого «каньона», заполняя огромный зал мириадами голографических картинок — рынок творческих усилий, украшенный кричащими логотипами более чем сотни настырных производственных компаний, каждая из которых изо всех сил стремится занять место на верхушке этого муравейника, забраться на вершину пирамиды, к которой я сейчас и направляюсь.

Самые «голодные» и амбициозные торговцы — их места находятся рядом с эскалатором — предлагают бесплатные образцы.

— Попробуй меня и унеси домой нечто запоминающееся, — напевает некто в прозрачном платье с неимоверной фигурой. — Мы доставляем покупки на дом. Твой риг лично насладится мной уже завтра!

Завтра оно будет шлаком в мусорном баке. Но я этого не говорю. Манеры, унаследованные со времен куда более бесхитростной юности, заставляют меня сказать другое:

— Нет, спасибо.

И зачем только тратить дыхание на существо, которому на все на свете наплевать?

— Трудный выдался денек? — вопрошает другой, с преувеличенно развитыми мужскими чертами и книжкой комиксов в руке. — Может, твой риг разгрузит тебя, если ты намекнешь ему на кое-что уникальное. Кое-что, достойное остаться в памяти? Попробуй меня и узнаешь, что такое хорошо!

Хорошо? Кто знает, с кого сделан слепок этого типа, с куртизана или жиголо. Самые агрессивные или самые послушные получаются в результате скрещивания.