Чем дальше к горизонту, тем выше становились деревья, а где-то в центре леса, среди чащи гигантских дубов, находился Брекенхольм, родина герцога Бергана. Дрю тянуло в Брекенхольм, он словно чувствовал, что в один прекрасный день этот город станет родным и для него.

Они пришпоривали своих лошадей весь день, до раннего вечера. Дрю не хотел терять ни одной лишней минуты и, хотя устал от долгой скачки, продолжал держаться и внимательно следить за дорогой. Сквозь цокот копыт услышал за спиной высокий голос, окликающий его:

– Дрю… Дрю!

Он резко обернулся в седле. Уитли соскочила на землю и сейчас бешено махала ему рукой. Дрю развернул свою лошадь, возвратился назад, остановился рядом с девушкой. Когда Дрю вернулся, Уитли взяла под уздцы своего Ченсера и сошла вместе с ним на обочину. Дрю двинулся следом, не слезая с седла. Уитли, как заправский следопыт, шла медленно, низко опустив к земле голову. Почва здесь была неровной. Девушка поднималась по невысокому травянистому пригорку.

– Почему мы остановились? – негромко спросил Дрю.

– По двум причинам, – ответила Уитли, оглядываясь через плечо. – Лошади устали. Становится темно, любая из лошадей может оступиться и сломать себе ногу. Это для нас конец.

– Но мы теряем время, Лукас уйдет еще дальше от нас!

– Гони наших лошадей дальше, и ты убьешь их. Им необходим отдых! И нам тоже.

Дрю ничего не сказал, но неохотно согласился с Уитли, что и подтвердил коротким кивком.

– А вторая причина?

– Следы, – сказала Уитли. – Здесь кто-то устраивал стоянку.

Дрю посмотрел, сидя в седле, вниз, на пологий склон пригорка, – до этого он даже не замечал его. Уитли продолжала выискивать следы, а Дрю молча наблюдал за ее работой. Вскоре они поднялись на вершину пригорка.

Да, здесь действительно была чья-то стоянка. Вершина пригорка заросла кустарником, который скрывал желающих остановиться здесь от тех, кто проезжал мимо них по дороге. Чернело кострище, на котором разводили огонь, трава вокруг него была вытоптана. Уитли передала Дрю поводья Ченсера и принялась исследовать стоянку.

Наклонилась, чтобы потрогать головешки, принюхалась к углям, растерла их в ладонях. Прошла по краю кострища, подбирая все, что ей попадалось на глаза, включая две обгоревшие палочки.

– На них они надевали вертел, – пояснила она, показывая палочки Дрю. – О, а вот и обглоданные кости того, кого зажарили. Судя по всему, молодой кабанчик.

– Они были здесь прошлой ночью?

– Ошибаешься, сегодня днем.

– Сегодня днем? Значит, они передвигаются ночами?

Уитли кивнула, вновь пригнулась и начала обходить стоянку заново – теперь по более широкому кругу.

– Таким образом они хотят остаться незамеченными.

Дрю задумчиво пожевал свой большой палец, наблюдая за тем, как Уитли изучает брошенную стоянку. Он не знал, что именно ищет подруга, но не сомневался, что она прекрасно знает свое дело. Сейчас она была совсем не похожа на того испуганного юнца, с которым он впервые встретился в Дайрвуде. Теперь Уитли стала опытным, уверенным в своих силах следопытом. Очень многому научила ее и недавняя командировка в Бедленд, куда девушку взял с собой капитан Харкер.

– Я насчитала двенадцать лошадей, – сказала, изучив край стоянки, Уитли. – И столько же спальных мешков.

Она подошла к Дрю, взяла у него поводья Ченсера. Дрю развернул свою лошадь и уставился на стоянку.

– Что будем делать? – спросила Уитли.

– В дорогу. Если они провели здесь весь день и передвигаются ночью, это значит, что мы у них на хвосте, верно? Если двинуться немедленно, мы можем перехватить их.

– Дрю, ты не слушаешь меня? Лошади выбились из сил, мы гнали их весь день. И мы тоже устали.

– Но мы так близко!

– И подберемся еще ближе, но угли говорят, что стоянку покинули несколько часов назад, еще до сумерек. Они уже далеко.

Дрю огорченно заворчал:

– Я могу двинуться вперед пешком. Ты догонишь меня, когда отдохнешь, и лошади тоже.

– Это безумие, Дрю. Слезай с седла. Поешь. Поспи.

– Но…

– Никаких «но», – твердо ответила Уитли. – Если ты даже догонишь их сейчас, то каким ты встретишься с ними? Ты измотан, а Лукас, Ванкаскан и их люди хорошо отдохнули, они и их лошади свежие. Это самоубийство. Давай отдохнем, пока есть такая возможность. Тогда мы сможем сразиться с ними в полную силу.

Дрю неохотно подчинился. Спрыгнул с седла на землю, пошатнулся на дрожащих ногах. Да, Уитли права, он устал. Ноги Дрю гудели, подгибались, ломило спину – вне всякого сомнения, точно так же ощущала себя и Уитли.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– А почему, как ты думаешь, я предложила нам отдохнуть? – улыбнулась она, беря у Дрю поводья и направляясь с лошадьми на край стоянки. Дрю принялся распаковывать свой дорожный мешок.

– Солонины? – спросил он, протягивая Уитли полоску серого мяса. Девушка поморщилась, но взяла мясо и присела рядом с Дрю.

– Можно было бы добыть кролика, но тогда нужно разводить огонь.

– А в чем проблема? У костра и погреться можно.

– Огонь будет привлекать внимание. Лукас разводит костер днем, а по ночам это становится небезопасно. Могут налететь разбойники, их здесь полно, они только и знают, что искать по обочинам Тальстафф Роуд стоянки, на которых можно поживиться.

– Об этом я как-то не подумал.

– Для этого у тебя есть я, – улыбнулась в ответ Уитли и озорно подмигнула.

День выдался долгим, они проголодались, поэтому и солонина пошла хорошо. Сидевшая на спальном мешке напротив Дрю Уитли проглотила последний кусок, облизала кончики пальцев и заметила, что Дрю наблюдает за ней.

– Прости, – покраснела она. – Я знаю, что леди не должна облизывать пальцы после еды.

– Герцог Берган был бы шокирован до полусмерти, – откликнулся Дрю, и они оба рассмеялись.

– Я тебе так скажу, – продолжил Дрю. – Раз уж мы оказались в таких условиях, давай будем просто солдатом и следопытом. А что до этикета, то я накушался им досыта за последний месяц в Хайклиффе.

Они вновь рассмеялись, им было легко и хорошо вместе.

– Смотри! – внезапно ахнула Уитли, указывая пальцем.

Клинок Вольфсхеда вылетел из ножен и мгновенно повернулся в том направлении, куда она указывала.

– Можешь спрятать его обратно, – проворчала Уитли, вскакивая на ноги и направляясь к кустам. Чувствуя себя болваном, Дрю тоже поднялся на ноги и двинулся следом.

– Что это?

– Черные сердечки!

Когда Дрю подошел, Уитли уже возилась среди кустов, обрывая темно-синие ягоды.

– А, ты хотела сказать «черника», – усмехнулся он. Уитли оглянулась – ее рот уже был набит маленькими сладкими ягодами.

– Нет, я сказала то, что хотела сказать: «Черные сердечки». Не знаю, как вы их называете там, у себя, на Холодном побережье, но в Дайрвуде эти ягоды называют только так. А поскольку Дайрвуд считается родиной всех деревьев и кустов и всех прочих растений, то эти ягоды следует называть черными сердечками.

Дрю хихикнул и присоединился к Уитли. Ягоды, как бы там их ни называли, оказались великолепными. Наевшись досыта, Дрю и Уитли набрали ягод впрок, на завтра.

– Вот это жизнь, – вздохнула Уитли. Она с наслаждением потянулась, и Дрю вновь подумал о том, что, когда он впервые встретил ее, Уитли была совершенно иной. Она перехватила его взгляд.

– Что? – спросила она, улыбаясь.

– Ничего, – ответил он и смущенно отвернулся в сторону.

– И все-таки?

– Ты выглядишь такой… довольной, – сказал Дрю и склонил голову набок, словно оценивая девушку. – Ты помнишь нашу первую встречу? Тогда ты была такой испуганной, робкой, совсем не похожей на следопыта, а посмотри на себя сейчас!

– Просто скажем, что та наша встреча была судьбоносной, Дрю, – произнесла она, складывая с ладони последние ягоды в мешочек и затягивая его завязки.

– Как это?

– Она стала для меня откровением, – ответила Уитли. – Когда мы встретились, я была еще ребенком, которого слишком долго нянчили. Мы с тобой почти сверстники, но ты к тому времени уже научился выживать в Дайрвуде, в одиночку. А я тогда впервые выехала из Брекенхольма с мастером Хоганом. Когда мы возвратились домой, я почувствовала себя так, словно с моих глаз сняли шоры. Только тогда я по-настоящему поняла, к чему хочу стремиться.