- Вы сейчас же прикажете своим воинам бросить оружия, - пришелец говорил спокойным и даже немного мелодичным, словно читающим по листу, голосом: - А шаманам бросить свои котелки. Всех рабов отпустите, дадите им еды. Оставите своих Улов. В таком случае я вас не убью.

   Глава каравана обернулся к зарвавшемуся проходимцу с взлетевшими до небес бровями и такими выпученными глазами, что те вот-вот намеревались вытянуться в некое подобие яиц. А затем громко, схватившись за живот и зажмурившись, заржал.

   Его поддержал дружеский смех всего каравана, кроме рабов - те всё также угрюмо молчали, про себя в уме прикидывая, каким образом прикончат этого идиота, который решил, что именно он здесь диктует условия. Но пришелец не придал раскатистому, словно гром, смеху, что разнёсся далеко за территорию Западных Болот, никакого значения, продолжая стоять всё с тем же непробиваемым выражением лица, как будто ему это абсурдное предложение не казалось смешным. Более того, он, кажется, считал, что оно является единственно верным. В отличие от Магрон-оун-Нага...

   Отсмеявшись, глава каравана вытер вылезшие от смеха слёзы, и взял себя в руки, продолжая тихо похихикивать. Вместе с ним постепенно утихли и остальные члены каравана, потеряв всё напряжение, вызванное неожиданной задержкой. Теперь для всех них незваный гоблин был всего лишь шутом, временной увеселительной помехой, цель которой была немного разбавить скучный и однообразный маршрут.

   - Ты, - указал Магрон-оун-Нага своим толстым пальцем на пришельца. - Остряк! Спасибо, что повеселил! За это я дам тебе второй шанс, несмотря на то, что ты нас, всё-таки, задержал... Вали отсюда и...

   Но незнакомец с Пха, на котором болтались три странного вида черепа, уже его не слушал. И если бы кто-то сквозь хихиканье главы каравана смог услышать его слова, то он услышал бы разочарованное: "Что ж, я хотя бы попытался...". А затем караван затих. Ибо его перебил раскат приближающихся исполинских шагов, от которых по воде пошла неуверенная рябь, постепенно всё набирающая и набирающая силу. Магрон-оун-Наг среагировал быстрее всех, прокричав воинам приказ убить незнакомца, но было уже поздно. Два потускневших амулета - две выпущенные молнии - два обгоревших трупа на месте стражников.

   Парочка шаманов, что была порасторопней и поумней, уже сидела по пояс в жиже, дрожащими руками насыпая ингредиенты для зелья, но в следующую секунду из полутьмы чащи вынырнуло четыре великана, в которых застывшие от изумления шаманы узнали земляных элементалей, прежде чем погибли от размашистого удара прыгнувшего к ним монстра. В караване началась паника: пленники гремели цепями и кричали, пытаясь разбежаться, но связывающая их воедино цепь этому мало способствовала; Улы, рыча, встали на дыбы, побросав своих наездников, что с громким бульканьем падали в болотную жижу. Элементали действовали быстро, слаженно и продуманно: первыми расправлялись с шаманами, которые действительно представляли из себя угрозу, не обращая внимание на пытающихся тыкать в них своими железяками стражников. Магрон-оун-Наг, схватившись за голову, пытался взять ситуацию под контроль:

   - Воины! Занять позиции по защите шаманов! Три к одному! Три к одному, рагхакки вы бесполезные! Держать оборону!

   Его крик даже сумел дойти до нескольких отплёвывающихся после падения в воду гоблинов, которые тут же ретиво принялись исполнять приказ, но были мимоходом отправлены в мир духов выпущенными из-за спины караванщика несколькими огненными шарами. Тот в гневе обернулся к медленно приближающимся пришельцу, единственному, кто сохранял хладнокровие в образовавшемся хаосе, и, стиснув зубы, зарычал, выхватывая собственный коротенький меч, который больше был именно украшением, а не оружием.

   Незнакомец хмыкнул - впервые его лицо изменилось, губы плавно перетекли в улыбку - а затем перехватил свой Пха двумя руками. Отбил неумелый выпад от Магрон-оун-Нага и легко, даже как-то сонно, ушёл ещё от нескольких ударов, неожиданно для караванщика вскинув над собой посох, попутно нанося удар его толстым концом гоблину под подбородок, отчего тот вскрикнул и, выронив меч, изогнулся, пропустив удар острым концом посоха, что пробил ему насквозь горло. Зеленокожий захрипел, замахал руками, ещё не до конца осознав, что мёртв. И, застыв статуей, медленно сполз с посоха, рухнув в воду, по которой начали расплываться кровавые пятна.

   Вытерев наконечник рукавом рубахи, пришелец поднял взгляд на окрестности и удовлетворённо кивнул: элементали добивали оставшихся воинов, которые уже не оказывали никакого сопротивления, только пытались с дикими визгами сбежать с поля боя, запрыгивая на непослушных Улов. Но каменные монстры с лёгкостью их перехватывали, прерывая крики ужаса и никак не реагируя на мольбы о помиловании. А ведь он предлагал им просто уйти...

   Пленные рабы жались к немногочисленным торчащим из болотной жизни валунам и деревьям - кто куда смог дотянуться. Цепь между ними натянулась настолько, что явно приносила им дикую боль, но для гоблинов-рабов это было лучше, чем попасть под случайный удар не особо интересующихся по кому бить элементалей. Когда битва окончилась, этот небольшой участок болот почти полностью окрасился в ярко-алый, ни один из воинов или шаманов, сопровождавших караван, не выжил. Выполнив свою задачу, великаны встали по стойке смирно, и лишь один из них, испускающий ярко-зелёный фосфоресцирующий свет, степенно прошествовал к шаману и преклонил колени, отчего водная гладь вокруг него на мгновение превратилась в мини-цунами. Улыбнувшись, пришелец, лишь по одной ему известной причине, протянул вперёд руку и погладил массивную, покрытую мхом голову истукана, а затем, не глядя выпустил из амулета ярко-синюю молнию, которая, извиваясь и шипя, метнулась между ахнувшими и зажмурившимися от ужаса рабами, со звоном ломая сковывающие их цепи.

   - Вы свободны, - проговорил незнакомец, как только молния, освободив последнего пленника, угасла. - Но если кого-нибудь в течении минуты я замечу или услышу поблизости, то он присоединится к ним, - тут гоблин красочно обвёл взглядом поле сражения.

   Больше слов и не требовалось: бывшие рабы, не издав ни звука, повыскакивали из своих укрытий и помчались разномастной толпой в обратном от движения разгромленного каравана направлении. Лишь один, совсем ещё молодой гоблин, даже не получивший своего имени, чей интерес пересилил чувство самосохранения, спрятавшись в кустах неподалёку, неуверенно выглянул из-за них, стараясь разглядеть, что будет дальше.

   Незнакомец, с размаху воткнув свой Пха в ближайший более-менее твёрдый участок земли, прошёл к одному из мертвецов и, нагнувшись над ним, вытащил из-за пояса кинжал. А затем... малыш прикрыл рот руками, чтобы, не дай духи, не закричать, и бросился догонять своих.

   Я ещё раз оглядел окрестности и удовлетворённо кивнул.

   Довольно большой участок земли, который я выбрал для призыва, идеально подходил для ритуала: почти всю его площадь занимала суша, пускай и вязкая, как глина - но другой почти на болотах и не встретить. Небольшая кучка деревьев, сваленная неподалёку моими элементалями, оставившая после себя лишь несколько неаккуратных пеньков, сейчас активно поедалась гремлинами - небольшими (Правда, выше меня чуть ли не на две головы), горбатыми существами, призванными из стихии земли, с густым волосяным покровом, заострёнными ушками и очень острыми клыками и когтями - шестой уровень вызова духа, когда духи обретают более-менее живую оболочку. По сути, они были не такими уж и сильными, но живучими, ловкими, и на призыв и поддержание одного гремлина тратилось не очень большое количество энергии, так что вызвал я их в количестве тридцати воинов, и сейчас они крошили стволы деревьев своими зубами, словно бобры, отрывая себе куски побольше и мастеря что-то вроде снарядов и небольших дубин. В общем, сброд, но сброд необходимый.