— Джиллан, — ответила я. И тут осознала, что не знаю, что ждет меня дальше, потому что в своих планах и в своих мечтах никогда не пыталась заглянуть дальше этого места.

— Приветствую тебя, Джиллан… — Херрел взмахнул накидкой и заботливо закутал ею мои плечи так, что она укрыла меня от шеи и почти до самой земли.

— Итак, я заявляю свои права на тебя, Джиллан, если ты тоже хочешь этого.

В его последних словах был неприкрытый вопрос. Если это был какой-то вид церемонии, он давал мне возможность для отступления. Но я не могла вернуться назад.

— Это и мое желание тоже, Херрел.

Он все еще тихо стоял, словно ждал чего-то еще, но я не знала, чего. А потом он нагнулся и спросил меня еще более резким голосом:

— Что находится на твоих плечах, Джиллан?

— Серо-коричневая накидка, отороченная мехом…

Мне показалось, что он на мгновение задержал дыхание.

—А каким ты видишь меня, Джиллан? — спросил он тогда.

— Я вижу мужчину, молодого и не молодого, одетого в кольчугу и меховую одежду и он носит пояс с серебряной пряжкой и с серебристо-белым камнем. На голове у него черные волосы и…

Мои слова нарушили эту тишину, казавшуюся мне угрожающей. Херрел протянул руку и так быстро сорвал с моей головы фату, что из моей косы выпали заколки, коса распустилась и волосы рассыпались по плечам и по спине поверх накидки, которую он сам надел на меня как символ нашей связи.

— Кто ты? — его голос звучал так же требовательно, как и голос лорда Имграя при нашей прошлой встрече.

— Я Джиллан, пленница воина, из-за моря привезенная в долины Высшего Халлака и пришедшая сюда по собственной воле. — Я говорила ему правду, потому что знала, что он имеет право знать правду.

Он отбросил фату в туман, а потом нарисовал пальцами в воздухе между нами какой-то узор и слабое мерцание света возникло там, где двигался его палец. Но улыбка его погасла и на лице появилось такое выражение, словно он с чем-то боролся.

— Мы связаны накидкой — и это не случайность, а судьба. Но я прошу тебя об одном, Джиллан, если у тебя есть то, что ты называешь двойным зрением, постарайся по крайней мере, на некоторое время, смотреть обычным зрением — все другое опасно.

Я не знала, как мне это сделать, но напряженно пыталась представить под своими ногами зеленую траву и яркие краски вокруг. На мгновение одна картина наплыла на другую, а потом я снова оказалась среди всего этого великолепия закутанная в зелено-голубую накидку, вышитую каплями драгоценных камней. И у Херрела внезапно появилось другое лицо, более похожее на человеческое и чрезвычайно привлекательное, но та, другая его внешность мне нравилась больше.

Не говоря больше ни слова, он взял меня за руку и мы вместе вышли из туманной страны Ничто в зеленую рощу с цветущими деревьями. Там я снова нашла своих спутниц, и каждую из них сопровождал мужчина, подобный Херрелу. Они сидели на траве, ели и пили, каждая пара из одной тарелки, принадлежащей только ей, так как это было в обычае долины во время свадеб.

В стороне стояли другие мужчины и они были без спутниц. Празднующие, казалось, не замечали их. Когда мы проходили мимо этих мужчин, они все повернулись и уставились на нас. Один из них со сдавленным криком выступил вперед, и это не обещало нам ничего хорошего. Но двое других оттащили его назад, в свою группу. Херрел завел меня в маленькую нишу между двумя цветущими деревьями, исчез, а потом вернулся назад с едой и питьем в хрустальных сосудах — или, мне показалось, что это так.

— Смейся, — тихо сказал он мне. — Покажи что ты счастлива, потому что здесь есть те, которые за нами наблюдают, и то, о чем мы с тобой будем говорить, не предназначается для других ушей и не соответствует их мыслям.

Я отломила кусок пирога и поднесла его к губам. Мне удалось улыбнуться и даже рассмеяться, но внутренне я все время была начеку.

—Я желаю тебе счастья. — Херрел тоже улыбнулся, поднимая свой бокал и отпивая пенистую, янтарного цвета, жидкость.

— Но, может быть, это невозможно, — тихо возразила я. — Это то, что ты хотел сказать мне? А если это так, то зачем?

Он протянул мне бокал, чтобы завершить церемонию поздравления. Я отпила, но над краем бокала мой взгляд задержался.

— Для этого есть основания, моя леди. Сначала первое: это не предназначалось ни одной из вас, — он коснулся накидки, которая все еще ниспадала с моих плеч зелено-голубым великолепием. — По Праву Братства они не могли отвергнуть мои притязания. Но никто из них не верил, что мою накидку выберет невеста. Ты сделала плохой выбор, Джиллан, потому что я в этом обществе самый незначительный… — Он произнес это легко, без боли или стыда, но так, что его происхождение сразу стало ясно и на это нельзя было не обратить внимания.

— Я не верю этому.

— Улыбайся! — он отломил себе кусок пирога. — Ты говоришь так из вежливости, моя леди.

— Я говорю то, что чувствую.

Теперь он стал серьезен, его глаза изучали мое лицо, словно он мог проникнуть в мои мысли и прочитать их содержание: как то, что мне было известно, так и то, о чем я даже не догадывалась. Потом он глубоко вздохнул:

— Ты ошибаешься. Все время случается так, что я спотыкаюсь там, где остальные легко достигают своих целей. Я с ними одной крови, но во мне что-то не так, так что я иногда могу распоряжаться своими силами, а иногда они мне изменяют.

Я провела рукой по накидке на моих плечах.

— Но ведь было же что-то, что привлекло меня, и, кажется, на этот раз твои силы не отказали тебе.

Херрел кивнул:

— И, таким образом, я получил то, что для меня не предназначено…

— И это и есть причина опасаться несчастья? — Я не верила, что он боится этого. Он, конечно, был воин не из последних, несмотря на то, что он говорил о себе.

— Ты не понимаешь, — мягко произнес он. — Я могу только то, о чем ты узнала в первый час нашего знакомства и, возможно, с этого часа у нас впереди не будет гладкой дороги. Мы запросили у вас двенадцать и одну невесту, но наш отряд насчитывает почти в два раза больше воинов. Мы предоставили выбор колдовству и судьбе, но некоторые из оставшихся никак не могут согласиться с тем, что выбор пал не на них. Кроме того — ты назвала себя пленницей людей из-за моря и ты не из рода Высшего Халлака, потому что ни один из его жителей не может видеть нашего второго лица. Поэтому ты можешь быть нашей дальней родственницей…

И поэтому не принадлежать к человеческому роду? — спросила я сама себя.

— Не позволяй никому обнаруживать, что ты видишь наши вторые лица, — предупредил он меня. — Они не доверяют тем, которые не такие, как они, и вероятно, еще меньше будут доверять той, которая выбрала мою накидку.

Некоторое время мы молчали, потом я спросила:

— Это ваш лагерь?

— На один-два часа, — улыбнулся он. — Если ты пытаешься увидеть замок или стены какого-нибудь огромного замка, ты напрасно стараешься, моя леди. У нас нет другого дома, кроме степей.

— Но вы же уедете отсюда — это часть договора. Куда же мы поедем?

— На север, далеко на север, а потом на восток. — Рука его легла на застежку с молочно-белым камнем. — Мы — изгнанники и теперь снова хотим вернуться на родину.

— Изгнанники? Из какой страны? Из-за моря? — Может быть, мы были дальние родственники по крови.

—Нет. Наша родина может находиться далеко в пространстве и во времени, но она неотделима от этой земли. Мы происходим из очень древнего народа, в то время как народ Высшего Халлака — очень юный народ. Раньше для нас не было границ, если мы хотели странствовать. Все наши мужчины и женщины обладали силами, которыми они могли пользоваться по своему желанию. Хотел кто-нибудь ощутить свободу скачущего галопом коня — он мог стать этим конем. Или соколом, иди орлом, парящим в воздухе. Если ему хотелось иметь богатую одежду и драгоценности, он получал их с помощью своих способностей, и они исчезали, когда это великолепие надоедало их владельцу. Но только обладание такими силами и их использование приносило с собой огромную скуку, потому что со временем не осталось больше ничего такого, что можно было бы пожелать, никаких новых впечатлений для глаз, сердца и души.