— Да, — это могло быть так или не так, но, вероятно, он был прав.

— И их колдовство было таким же могущественным, как и твое…

— Я не могу судить об их могуществе.

Он задумался над этим, и мне показалось, что ему не понравились его собственные мысли.

— Что находится там, дальше, впереди?

— Теперь там нет ничего, — честно ответила я.

— Что же, они улетели или превратились в воздух? — Смаркл грубо рванул веревки на моих лодыжках. — Тебе не удастся обмануть нас, колдунья!

— Всадники проехали через Врата, и они снова закрылись за ними.

Предводитель взглянул на солнце, которое уже почти скрылось за скалами и длинные тени протянулись по долине. Потом предводитель осмотрел долину. Видимо, ему не понравилось то, что он увидел, но он был опытным воином, и сам хотел убедиться в правдивости сказанного мною. Движением руки он подозвал двух солдат, они вытащили мечи и стали карабкаться по насыпи на каменный горб.

В тени скалы я заметила наплечный ремень своей сумки и надеялась, что они не обратили на него внимания. Я должна сама заполучить свою сумку, чтобы начать «колдовать»…

Капитан снова повернулся ко мне, чтобы продолжить допрос.

— Куда они ушли? Что находится за этим барьером?

— Я не знаю этого. Знаю только, что они искали другую страну.

Командир поднял забрало и снял шлем. Его волосы были очень светлыми, но не тепло-золотистыми или красно-коричневыми, как у мужчин Дэйла, а почти белыми, как у старика, но только он не был стар. У него был подвижный, крупный нос, похожий на клюв орла, высокие скулы и маленькие глазки с узкими веками. Я увидела на его лице следы усталости и напряжения, как у человека, который находился уже на пределе выдержки. Он опустился на камень, больше не обращая на меня внимания, и уставился на пламя костра.

Немного позднее вернулись разведчики.

— Кучи упавшего щебня и скалы. Они не могли уйти этим путем.

— Но они не проехали сюда, в долину, — неуверенно сказал другой разведчик. — Если они вернулись, они не могли проехать мимо нас. Они приехали сюда — а потом исчезли!

Взгляд предводителя снова уставился на меня.

— Как?

— Наверное, с помощью волшебства. Они просили о том, чтобы им открыли Врата. Так и произошло.

К сожалению. Врата открылись для них, а не для меня, не меня это не могло удержать, также, как и этих людей. Где-то по другую сторону каменного барьера сейчас находилась часть меня. Она притягивала и звала, желая, чтобы мы снова стали единым целым.

— Она, наверное, сможет привести нас туда… — Тактор кивнул в сторону каменного барьера. — Говорят, что этим колдуньям подчиняются ветер и волны, земля и небо, растения и животные.

— Но ведь колдунья одна; разве может она сделать это, если она никогда прежде не пользовалась своей силой? — Капитан покачал головой. — Вы думаете, она осталась бы здесь и стала бы дожидаться нас, если бы сама могла последовать за всадниками тем же путем. Нет, мы, наверное, потеряли свою добычу…

Смаркл провел языком по губам, увлажняя их.

— Что мы будем теперь делать, капитан?

Тот пожал плечами.

— Поедим, а потом… — он с ухмылкой взглянул на меня, — потом развлечемся с ней. А завтра утром составим новый план.

Один из них усмехнулся, а другой ударил по плечу своего спутника. Они отбросили мысли о завтрашнем дне и жили лишь настоящим моментом, как это было в обычае у воинов. Я взглянула на мясо, жарящееся на костре. Скоро оно уже будет готово. Они поедят, а дальше…

До сих пор я оставалась пассивной. Хотя меня и связали, но не обращались со мной жестоко. Но время шло. Они поедят, а потом…

Но у меня было знание. Это было внутри меня, я была уверена, что смогу использовать этот оставшийся у меня час, как щит и меч, если перейду в нападение. Воля — я всегда могла противопоставить всему свою волю. Сила воли… Могла ли я так сконцентрировать силу своей воли, чтобы она стала оружием?

Мои отчаянные мысли все время возвращались к моей сумке с лекарствами и снадобьями. Мужчины пригоршнями набрали снега в маленький котелок, который поставили у костра. Две маленькие капли из одного флакончика в этот котелок, и… Но как мне сделать это?

Они ели, и запах жареного мяса снова пробудил во мне голод. Они не предлагали мне еды, и я знала, почему они так делают. Что бы со мной они ни сделали этой ночью — завтра утром они поедут дальше без меня. Почему они должны обременять себя женщиной, которая, к тому же, была еще и опасной колдуньей?

Сумка. Я пыталась не задерживать на ней свой взгляд, чтобы они случайно не проследили за моими глазами и не заметили ее. Но потом я все-таки украдкой взглянула туда и испугалась. Это, наверное, были фокусы света костра, потому что сумка лежала теперь на освещенном месте и ее мог увидеть каждый, кто поднял бы голову. Но как это было возможно? Она сначала находилась между камнями, а теперь лежала на порядочном расстоянии от них! Казалось, что в ответ на мой молчаливый зов у сумки появились ноги и она смогла передвигаться.

Крышка у сумки была застегнута. Я больше не осмеливалась глядеть на сумку, а глядела на пламя костра и сосредоточилась на том, чтобы мысленно отпереть застежку. Насколько легко было действовать пальцами, настолько тяжело было проделать весь этот процесс в уме.

Так: шпенек в металлической щелке, теперь опустить его вниз. Так. Теперь повернуть. Верхний шпенек вынуть из щелки. Не рискнуть ли мне оглянуться, чтобы проверить, подчиняется ли сумка моему желанию? Нет, лучше не надо.

А теперь: как были расположены пузырьки там, внутри? Когда я заполняла сумку, я совала их внутрь в темной рабочей комнате монахини Алюзан. Я так углубилась в свои воспоминания, что четверо мужчин, сидящих у костра, перестали для меня существовать. В сумке было пять карманов, в которые я и рассовала пузырьки. Я надеялась, что моя память не обманет меня именно теперь, когда я так надеялась на нее.

Одна из маленьких трубочек-пузырьков была не из стекла, а из кости, и закрыта затычкой из черного камня. Наружу из сумки, трубочка! Я опустила голову на колени, спрятав лицо в тени, и отважилась взглянуть на сумку. Воины Ализона, наверное, подумали, что я впала в отчаяние, и создать именно такое впечатление входило в мои планы.

Трубочка — наружу! Движение под крышкой сумки. Теперь я поверила в свои силы, но до этого мгновения я даже и не отваживалась подумать, что у меня что-то получится. И в результате увиденного мое удивление было так велико, что я сама чуть не свела на нет все сделанное мной. Я снова сконцентрировала свою волю и увидела трубочку, высовывающуюся из-под кожаной крышки сумки, а потом она, хорошо видимая, упала на землю.

Трубочка… в котелок. Горячее жирное мясо так хорошо пахнет. Трубочка, в котелок! Маленькая костяная трубочка приподнялась и устремилась в том направлении, куда я хотела ее послать. Я вложила в этот приказ всю свою силу воли.

Она не летела с быстротой стрелы. Временами она опускалась на землю, когда воля моя слабела и концентрация усилий спадала. Но я сделала это. Трубочка упала в тающий снег в котелке и ни один из воинов Ализона не заметил этого.

А теперь последнее. Затычка из черного камня — долой! Пот бежал по моим вискам и плечам. Затычка — долой! Я старалась изо всех сил, но у меня не было никакой возможности узнать, удалось ли задуманное.

Рука схватила котелок. Я затаила дыхание, когда в воду опустили маленький рог для питья. Видели ли солдаты, что находилось в котелке? Выполнила ли трубочка мой приказ? Солдат жадно выпил воду из рога, а за ним еще один сделал то же. Выпили трое, четверо. А теперь Смаркл. А капитан? Только он не пил.

Они закончили ужин и разбросали обглоданные кости между камней. Моя отсрочка кончилась. Капитан не пил. Глядя на остальных, я не замечала, что мое снадобье как-то подействовало на них. Может быть, затычка не… Но теперь уже было слишком поздно пробовать еще раз.