Я снова отчаянно попыталась достигнуть той, другой Джиллан, чтобы объединиться с ней. Связь между нами все еще существовала, но мне больше никак не удавалось приблизиться к той Джиллан.

Они теперь были предупреждены и, должно быть, установили барьер на пути к нашему воссоединению.

Веки мои отяжелели от усталости и голова опустилась на колени. Все, что меня угнетало, растворилось во сне.

Сон немного освежил меня, и на рассвете я снова тронулась в путь. Дорога теперь больше не была прямой, а извивалась по местности, становившейся все более приветливой. Деревья и кустарник были покрыты листвой, и я из зимы вошла в весну или лето. А потом я увидела кусты с такими же белыми, сладко пахнущими цветами, как и те, которые Хальзе подарил той, другой Джиллан. Я достигла зелено-золотистой страны, находившейся по другую сторону Врат, страны, к которой так стремились всадники во время своих странствий.

Я достигла реки, берега которой окаймляли деревья с ветвями, низко склонившимися над водой и усеянными розовыми цветами. Спустилась по крутому откосу и погрузила руки в воду, холодную, но не очень. Потом я торопливо расстегнула застежки, крючки и пуговицы и сняла свою грязную, вонючую и частично разорванную дорогую одежду, чтобы вымыться и поискать брод. Рана на моем боку хотя и была ярко-красной и припухшей, но уже почти затянулась. Несколько упавших цветов коснулись моих плеч и их запах остался на моей коже и в волосах. Я наслаждалась прохладной водой и не могла заставить себя вернуться к своей одежде, подчиниться тому зову, который звал меня вперед. Но все же в конце концов я выкарабкалась обратно на берег и снова натянула на себя выглядевшую теперь еще более грязной, одежду.

Дальше дорога шла по полям, но поля эти были не возделаны, здесь не было ни коров, ни овец. Только множество птиц, и они без опаски летали рядом со мной и что-то клевали у меня под ногами. У них было такое же яркое оперение, как и у птиц, которых я видела в долинах Халлака, но здесь были и животные. Дважды я видела покрытых мехом зверьков, которые глядели на меня безо всякого страха. Солнце изливало на меня тепло, и меховая подстилка так выручавшая меня в горах, стала меня обременять. Я остановилась, отложила ее и случайно поглядела на землю.

Я действительно не отбрасывала никакой тени! Люди Ализона еще в лагере заметили это, но во время своего бегства я была так занята, что это не произвело на меня особого впечатления. Но ведь я же была настоящим живым существом из плоти и крови! И все же и деревья, и кусты, и даже высокая трава отбрасывали свои тени на освещенную солнцем землю и это подтверждало их реальность, а я не отбрасывала. Может быть, я была невидимой? Но охотники Ализона видели меня и даже хотели меня. Для них я была женщиной, видимой, осязаемой и привлекательной. Я держалась за эти мысли. Мне никогда не приходило в голову, что я существую только для того, чтобы встретиться со своим другим «я».

Я провела рукой по земле, чтобы получить ответ на этот вопрос. Так странно было думать о том, что значит для человека его тень, но не иметь своей собственной тени было совсем другим делом. Внезапно обладание тенью стало такой же важной вещью, как обладание руками и ногами. Я попыталась взглянуть на это своим двойным зрением, но и там у меня не было тени. Но окружающий меня ландшафт изменился и заметно…

Я больше не находилась в безлюдной местности. Туманные образования принимали четкие формы, когда я сосредотачивалась на них. У края дороги, слева от меня, стоял крестьянский дом, которого я прежде не замечала, с крышей, с фронтоном, с пристройками и садом. Дом был таким же, как и все дома в долинах Халлака, с остроконечной крышей и резьбой на карнизе и наличниках окон. Перед домом был мощеный двор, где двигались какие-то фигуры. Чем дольше я вглядывалась, тем четче становилось все это. И именно это было настоящим, а пустые поля — иллюзией.

Я непроизвольно свернула с дороги и поспешила к мощеному двору. Вблизи дом оказался еще более внушительным. Он был старым и сложен из такого же сине-зеленого камня, который я видела в горах. Крыша его была покрыта шифером, а резьба выкрашена в золотистый и зеленый цвет. Мужчина вел из конюшни лошадь к корыту с водой, а служанка ощипывала какую-то птицу похожую на курицу с блестящими пестрыми перьями и длинными гибкими ногами. Я не могла четко видеть лица женщины, но она выглядела таким же человеком, как и я. На мужчине были серебристо-серые брюки и серая кожаная куртка, подпоясанная усеянным металлическими бляхами, поясом. На девушке — красно-коричневая одежда и длинный фартук такого же цвета, как и шапочка у нее на голове.

Девушка пошла по двору в моем направлении и стала разбрасывать зерна из плоской коробочки, висевшей у нее на руке.

— Пожалуйста… — я истосковалась по человеческим существам. Я хотела, чтобы она увидела меня, но, хотя я говорила громко, она, явно, не замечала меня, так как даже не повернула головы в моем направлении.

— Пожалуйста… — повторила я громче. Но она все еще не замечала меня. И мужчина, который вел теперь лошадь от корыта с водой обратно в конюшню, прошел совсем рядом со мной. Выражение его узкого лица со скошенными под углом бровями и узким подбородком — черты лица которого были такими же, как и у всадников — не изменилось.

Я не могла долго выносить такое равнодушие. Я протянула руку и дернула девушку за рукав. Она испуганно вскрикнула, отшатнулась и начала что-то бормотать. Мужчина повернулся и громко задал вопрос на незнакомом мне языке. И хотя они оба глядели туда, где я стояла, они, казалось, не видели меня.

Моя воля ослабла. Все поблекло: и старый дом, и мужчина, и девушка-служанка, и лошадь, и куры. Они становились все бледнее и бледнее, пока не исчезли совсем и я снова оказалась одиноко стоящей в поле. И все же что-то внутри меня говорило, что мое зрение еще вернется ко мне. Там, где я видела настоящее под наслоением иллюзорного, теперь настоящее наслаивалось на иллюзорное. Для меня это была стена-призрак, а для людей этой страны я сама была призраком.

Снова я вышла на дорогу, спустилась на обочину и положила кружащуюся голову на руки. Буду ли я когда-нибудь настоящей в этой стране? Может быть, тогда, когда снова отыщу ту, другую Джиллан? А была ли она сама здесь настоящей?

От продуктов охотников-ализонцев остались только крошки. Где мне найти пищу? Может быть, удастся достаточно долго поддерживать иллюзию, чтобы в каком-нибудь крестьянском доме отыскать что-нибудь съестное и, вероятно, я должна буду взять это без спроса, потому что те, кто там живет, не могут увидеть меня.

«Эти люди считают, что они хорошо защищены, — подумала я. — Сначала охранники наверху, в горах, а потом этот пустынный ландшафт. Отряд охотников из Ализона может проехать здесь много миль, не найдя ничего, что стоило бы захватить. И как многие, я проходила мимо и не знала, что тут было на самом деле. Замки? Дома? Города?»

Мне нужна была пища, и если я хотела найти что-нибудь — то должна была видеть. Две усадьбы, которые я неясно различала вдали, находились слишком далеко от дороги, потому что эта дорога существовала на самом деле и вела в ту сторону, куда меня все время тянуло. Было уже далеко за полдень, когда я обнаружила деревню, которая тоже находилась при дороге. Это была маленькая деревушка, где было, примерно, двадцать домов и башнеподобное сооружение в центре. Люди по обеим сторонам улицы были для меня всего лишь тенями и я даже не пыталась разглядеть их получше. Я сконцентрировала свое внимание на домах. На пороге первого из них сидела женщина и пряла. Перед другим домом играли дети, а у третьего дома дверь была закрыта и, может быть, заперта. Но четвертый дом, большое здание, судя по вывеске, было гостиницей.

Я напрягла всю свою волю, чтобы удержать все видимое и прошла внутрь здания через полуоткрытую дверь. За дверью был короткий коридор, а налево еще одна дверь, за ней находилось большое помещение с деревянным столом и скамейками по бокам. На этом столе стояла тарелка с коричневым караваем хлеба и куском желтого сыра. Я почти испугалась, что все это побледнеет и превратится в ничто, когда мои пальцы схватят хлеб и сыр, но ничего подобного не произошло. Я сунула все это в складку меховой подстилки и пошла назад, к двери. Но на пороге дома стояла фигура — один из туманных жителей этих домов. Я прыгнула назад. Меня охватило какое-то беспокойство и я постаралась получше разглядеть входящего. Это был мужчина. В кожаных штанах, сапогах и кованой кольчуге под верхней курткой из шелковистого сукна, похожей на ту, которую носили всадники, но только без меха и вместо шлема у него на голове была шапка.