Ариана молча кивнула.

— Эй, молодежь! — послышался сзади голос дядюшки Эстрабу. — Завтра наговоритесь. Пора возвращаться, ночь уж на дворе.

Ариана запрыгнула на повозку и помахала рукой Жанте. Вымотавшиеся за день мулы неспешно тронулись. «Жанте будет хорошим мужем», со спокойной уверенностью думала девушка, провожая взглядом исчезающий в ночи поселок.

***

Восточный берег Гаронны, вначале ровный, покрытый палюсными* лугами и редкими домишками рыбацких поселков, завершался вдалеке невысокой грядой темно-зеленых холмов. Западный берег, на котором раскинул свои постройки Бордо, был плоским как столешница. Ивар, опершись о штирборт,** задумчиво смотрел вдаль. Разморенное солнце неспешно опускалось за город, подсвечивая закатными бликами полуразрушенную громадину римского амфитеатра, мрачно возвышавшуюся в отдалении.

[*Palus- болотистая аллювиальная почва]

[**Правый борт]

Северная стена была невысокой и слабо укрепленной: ожидать нападения отсюда, со стороны болот и топких палюсов, едва ли приходилось. Восточная стена, протянувшаяся более чем на две мили вдоль берега, выглядела покрепче. Рассмотреть ее во всех подробностях мешали паруса торговых когов, вставших на якоре по реке. Между когами и береговой насыпью сновали бесчисленные габары: одни подтаскивали в Бордо тюки с английской шерстью, сукном, кожей, бочки с засоленной рыбой; другие — отвозили на суда баррики* из береговых винных складов.

[*Баррик — винная бочка объемом 225 литров]

— Чуть выше будет Лунный порт, — раздался сзади голос Барбаверы. — Но я вас высажу здесь, у квартала Тропейта. Сейчас придет габара, заберет вас. — С этими словами Барбавера неуклюже махнул рукой, видимо, прощаясь таким образом, и направился в нос кога.

— Ты уже бывал здесь? — спросил Ивар у Грация.

— Пару раз, — кивнул головой менестрель.

— Что за амфитеатр виднеется там, за пригородом, в миле от берега?

— Местные называют его Дворцом Галлиены. Говорят, так звали первую супругу Карла Великого. Известно лишь, что она была дочерью толедского короля и что Карл развелся с ней едва ли не на следующее утро после свадьбы. Никто не знает, почему: может, она по субботам превращалась в ехидну,* подобно сказочной Мелюзине, — усмехнулся Граций.

[*Полуженщина-полузмея]

— Но при чем здесь Бордо?

— Поди знай. Местные считают, что Галлиена была когда-то королевой Бурдигалы.* Какой только чуши не роится в праздных умах простецов!

[*Название древнего поселения на месте Бордо]

Граций помог спуститься канонику Адаму в подошедшую плоскодонную габару. Следом за ними спрыгнул и Ивар.

— К воротам Красношапочника! — кидая медный обол, крикнул Граций перевозчику. Тот ловко перехватил монету и молча кивнул.

— Красношапочника? Что за странное название! — поразился Адам Лебель.

— Ничего странного, — пожал плечами Граций, — если иметь в виду, что красношапочниками здесь называют обезглавленных. Суровый гасконский юмор.

Через несколько минут они уже поднимались по невысокой песчаной насыпи. Портовые носильщики таскали мимо них плетеные ивовые корзины с дневным уловом. Чего в них только не было! Упитанные сельди-алозы, поблескивающие голубой чешуей, темно-серебристые горбыли, красноперые окуни со злобно выпученными глазами, песочного цвета бычки-бубыри, розовеющая зеркальная форель в крупных черных крапинках. Неподалеку на жестяных поддонах шевелились клубки «стеклянных угрей» и прозрачно-розовые креветки; рядом на неструганых досках внаброс лежали разжиревшие щуки, пятнистые миноги с алчно распахнутыми ртами и остроносые осетры, поблескивающие зеленовато-бронзовым отливом боковых наростов.

Миновав невысокую арку городских ворот, Граций повернулся к своим спутникам:

— Итак, мессиры, кому куда?

— Мне нужно спешить в аббатство Святого Северина, — ответил каноник Адам. — Мессир де Севиль, вы ведь знаете, как туда добраться?

— Да, конечно. Идите все время прямо по этой улице, — с готовностью принялся рассказывать Граций. — По правую руку у вас останется квартал Тропейта, пристанище пьяной матросни и разнузданных девок. Потом, справа же, увидите Колонны Покровительницы, а за ними, чуть поодаль — аббатство якобинцев.* Но вы туда не сворачивайте, а продолжайте идти прямо через весь город — это где-то мили полторы — пока не упретесь в западную стену. У стены поверните на юг, дойдите до ближайших городских ворот и выйдите из города. Там, за воротами Дижо, начнется Еврейская улица. Идите сначала по ней, а затем сверните немного к северу. Примерно через милю увидите аббатство Святого Северина. Кстати, как раз недалеко от него и будет тот античный амфитеатр, что мы видели с реки.

[*Здесь: доминиканцев]

— Благодарю вас, — улыбнулся каноник. — Столь подробного описания не смог составить бы и сам Его Святейшество Каликст*. Прощайте, друзья мои, и да хранит вас Господь во всех ваших благих начинаниях. — Адам Лебель перекрестил Грация с Иваром и, задумчиво склонив голову, зашагал в сторону заходящего солнца.

[*Римский папа Каликст II, считающийся автором «Кодекса Каликста» — путеводителя для паломников в Сантьяго-де-Компостела]

— А тебе, насколько я помню, нужно к бенедиктинцам, в Сент-Круа? — повернулся Граций к Ивару.

— Не устаю поражаться твоей памяти, Граций! — присвистнул Ивар. — Я ведь лишь вскользь упомянул об этом много дней назад, в горланящем саутгемптонском кабаке, когда мы с тобой уже основательно набрались. Но ты все равно умудрился запомнить!

— Менестрель без цепкой памяти — что соловей без весны, — скромно улыбнулся Граций. — Значит, нам по пути. Только у Шато-Ломбриер я тебя оставлю. Дальше просто иди до самых южных ворот, следуя за изгибом реки — и увидишь свое аббатство. Если что, спроси у местных — ты ведь знаком с их наречием?

— Более или менее, — ответил Ивар. — По мне, так оно не сильно отличается от прочих окситанских говоров, разве что чуть ярче окрашено васконскимитинктурами.*

[*Тинктуры — название красок в геральдике]

— Признаться, меня удивляет не столько обилие языков, известных тебе, сколько несоответствие северного имени твоей восточной внешности, — Граций изучающе посмотрел на Ивара, затем продолжил: — Ну да ладно: у всех у нас есть свои маленькие секреты. В конце концов, сам дьявол сломит ногу в этих вопросах крови.

Чтобы не продираться сквозь узкие извилистые улочки бедняцкого квартала у церкви Сен-Мишель, они решили пойти через центральную часть города. Перебравшись через грязную илистую речушку Девез, Граций с Иваром выбрались на широкую мощеную камнем улицу, заставленную лавками галантерейщиков и торговцев пряностями. Чуть далее, ближе к Рыночной площади, расположились продавцы тканей, сапожники и скобянщики. Прямо перед рынком Ивар с удивлением увидел крепостную стену, проходившую прямо посреди города и разрезавшую его надвое.

— Это самая старая стена, еще от римлян осталась, — перехватил Граций немой вопрос Ивара. — За ней начинаются кварталы богачей: Ля-Руссель и Святого Элигия. Там окопались в своих «донжонах»* самые влиятельные кланы Бордо: семья Колом и семья Солер. Эти кварталы в свое время тоже обнесли стеной, второй по счету. Но город продолжал расти, поэтому не так давно вокруг него возвели третью стену, самую протяженную и надежную.

[*Буквально: высокие замковые башни]

— И чем занимаются те влиятельные семьи, о которых ты сказал?

— Колом и Солер? Да чем занимаются… В основном воюют друг с другом. Чаще — втихую, хотя порой и до открытой поножовщины доходит. Вообще, если в двух словах, всю недавнюю историю Бордо можно описать так: Коломы грызутся с Солерами за власть в мэрии, а мэрия и жюраты* грызутся с королевским прево за привилегии. А город в целом — ловко играет на противоречиях между английской и французской короной, выбивая себе все больше и больше льгот и вольностей. И чем больше война разоряет окрестности, тем сильнее богатеет за своими крепкими стенами Бордо.