Тут, специально для Картера, я объяснила все про викторианского поэта с обложки «GQ» и как мы с ним друг друга учуяли.

Джером и Картер молча обдумывали услышанное. Наконец демон сказал:

— Да, это на него похоже.

И все надолго замолчали. Я просто умирала спросить, на какого это «него», но поняла, что ангелу и демону требуется время, чтобы все это осознать.

— Так что же нам делать? — спросил Картер через несколько минут.

Джером скользнул по нему взглядом сквозь прищуренные веки:

— А почему мы должны что-то делать?

— Потому что это правильно.

— Я не знаю, где ты шлялся с начала мира, но «правильно» не входит в мой список первоочередных задач.

— Он отравляет смертных.

Джером сложил руки на груди:

— Меня это не заботит.

— Он делает это на твоей территории. Прямо у тебя под носом.

— Не пытайся меня соблазнить. Нас это не касается. Пусть творит со смертными все, что в голову взбредет.

И снова мне жуть как захотелось вмешаться, но я сдержалась. Разговоры Картера с Джеромом всегда выбивали меня из колеи. Обычно они стеной стояли друг за дружку, так что смотреть было противно — никакого тебе противостояния добра и зла. И когда я видела, как они спорят, то, конечно, всегда гадала, не случится ли чего-нибудь ужасного, если они не сумеют удержать себя в руках. Опрокидываются столы. Бьется посуда. Появляются Четыре Всадника.

Тем не менее я поняла, что Картер это дело так не оставит. Он жаждет победить. Я не знала, могу ли ему доверять, но я его уважала — его и силу его убеждения.

— Это игра не на равных, — сказал Картер. — Ему не стоило и пытаться. Его время прошло; теперь мы держим ситуацию под контролем. Все это нас оскорбляет — особенно тебя, поскольку на самом деле именно вы, ребята, разграничиваете территории.

Я заметила, что это подействовало на демона. Он сознавал, что Картер специально старается зацепить его, но тем не менее это действовало. Гордыню не зря отнесли к семи смертным грехам. Джером, как преданный слуга преисподней, не мог быть иным. Я и раньше видела, как проявляется его гордыня: он не любил, когда кто-либо задевал его репутацию. А поскольку у демона действительно было много слабостей, то я бы сказала, что сейчас именно это заставило его шевелиться.

— Нам нельзя вмешиваться, — нехотя проговорил он. — Ты сам знаешь. Даже если мы будем лишь контролировать события, все равно это настоящая война. Я, например, не горю желанием разгребать последствия.

— Согласен, — пробормотал ангел, и вновь воцарилось молчание.

Я переводила взгляд с одного на другого в ожидании, когда кто-нибудь предложит выдающийся план. Выдающийся план, по которому ангел и демон в приводящей в трепет разящей славе сражаются, дабы разбить Алека и его ублюдочного поставщика.

— Джорджина способна на это, — вдруг заявил Картер.

— Что? — взвизгнула я.

Они скрестили на мне взгляды. Угрюмое негодование вспыхнуло в глазах Джерома, но тут же и угасло.

— Гм. Возможно.

— О чем речь, ребята? Не я же буду сражаться!

— Речь, в общем-то, не о сражении, — сказал Картер, — но это может быть опасно, если сделаешь неверный шаг.

— Почему я?

— Потому что ты, Джорджи, меньшая сила, нежели мы. За тобой не так тщательно наблюдают, и последствия для тебя будут иные, чем для нас. Есть разница между страной, объявившей войну, и мелкой кликой, затеявшей бунт.

— Прекрасно, — сказала я, осев в кресле. — Я — клика.

Картер вновь улыбался:

— Разве ты не хочешь помочь Дагу?

— Ты знаешь, что хочу.

— Я подразумевал это, когда говорил, что может быть опасно, но если мы будем осторожны, все кончится хорошо.

Я вспомнила о черной хандре и безрассудном поведении Дага. Мысль о том, что эта амброзия его уничтожит, решила дело.

— Ладно, я готова. Чем бы это ни было. Опасно или нет.

Я помедлила.

— Так о чем речь?

Никто не ответил.

— Ну, давайте! Вы же не ждете, что я сделаю что-то, не зная что.

— Потребуется определенная подготовительная работа, — сообщил Картер.

Его, похоже, развлекала моя тревога. Но лицо его выражало и еще что-то… гордость, решила я. Такая гордость, когда считаешь чей-то поступок правильным. Не та, что толкает на необдуманные поступки.

— Мы дадим тебе знать, когда придет пора действовать. Я тебя найду.

Я поморщилась:

— Думаю, ты понимаешь, что такой ответ меня не устраивает.

— Думаю, ты понимаешь, что это самое большее, на что ты можешь рассчитывать, — в тон мне ответил Джером.

Картер оказался чуть полюбезнее:

— Ты можешь пока попытаться найти подходы к поставщику. В конечном итоге тебе придется разбираться именно с ним. Посплетничай с Алеком. Делай, что делала.

Я кивнула. Сплетничать я могу даже во сне. Я вздохнула с облегчением, вернувшись в знакомые воды.

Покинув кабак, я перестала думать про амброзию и, как и договаривались, отправилась к Сету играть в «Скрэббл». Я поклялась, что в этот раз не буду мошенничать, но решила, что это будет зависеть от того, как сложится игра. Впрочем, когда я приехала, то увидела, что играть Сет не в состоянии.

Он сидел за письменным столом в спальне и, восхитительно наморщив лоб, смотрел на экран компьютера, несомненно желая обдумать что-то в одиночестве. У него в квартире был кабинет, но сейчас он был завален недораспакованными коробками, так что эта комната совмещала функции спальни и кабинета. Добавить еще душ с унитазом — и он, наверное, вовсе бы отсюда не вылезал.

— Можешь дать мне… ну… еще час? — рассеянно спросил он, когда, так и не взглянув на меня, все-таки осознал мое присутствие. — Я как раз заканчиваю главу.

Спорная просьба. Даже если я не пожелаю дать ему этот час, он все равно будет писать. Легче сдвинуть горы, чем застрявшего посреди сюжетной линии Сета. С радостью смирившись, я поцеловала его в щеку и побрела в кабинет поискать какую-нибудь книгу. Хотя копаться в груде коробок оказалось нелегко. Опустошив несколько, я решила, что с таким же успехом могу пойти до конца.

Я распаковала все коробки — даже те, что были в гостиной. Не знаю, сколько книг там было, но их было много. Инстинкт книготорговца заставил меня разобрать их по категориям, и только это заняло кучу времени. В один прекрасный момент я вдруг сообразила, что прошло уже почти три часа. Я выпрямилась, потянулась и вернулась в спальню.

— Эй, — сказала я, — час давно прошел.

Он продолжал печатать.

Я скинула босоножку, сменила лак на ногтях на бордовый и пнула его по ноге. Он подпрыгнул.

— Ну!

— Сам ты ну. Прости за беспокойство, но тебе нужно поесть, или ты грохнешься в обморок на свою клавиатуру.

— Не в первый раз, — проворчал он.

Он и не подумал оторваться от компьютера, так что я снова пихнула его. Он поднял бровь и схватил меня за ногу; я бы рухнула, если бы он, притянув, не усадил меня на колени.

— Знаешь, твои пальчики не так уж неотразимы. Не то чтобы я хотел заняться с ними сексом или сделать еще что-нибудь причудливое в этом духе. Я просто думаю, что они прелестны. Так что не воображай, что сейчас в чем-нибудь преуспеешь.

Я уклонилась от объятий.

— Говори что хочешь. У меня теперь есть на тебя управа. Ладно, смотри, способен ли ты оторвать себя от стула, чтобы пойти поесть?

Оказалось, что не способен и даже пальчики не помогли. Разочарованная, я в конце концов заказала пиццу. Мы ели и разговаривали, но при этом оба пребывали в своих мирах. Он со своими персонажами в местах, куда мне не было доступа, а я в мыслях об амброзии. Вдруг я начала хохотать.

— Что? — уставился он на меня.

Я рассказала ему об амброзии и ее действии. Новость поразила его, но у Сета было время убедиться во множестве сверхъестественных явлений, происходящих в мире. Я закончила свою историю на том, что Картер с Джеромом собираются что-то предпринять. Но не стала упоминать, что мне в этом деле тоже отведена большая и опасная роль. Зачем его беспокоить, если я сама толком ничего не знаю?