Секретарь вручил стражу в чёрной форме какие-то бумаги, и тот торопливо ретировался, явно предпочитая не привлекать к себе лишнего внимания.

— Данте, что происходит? — спросила я.

Всё-таки хотелось узнать подробности и, в частности, понять, висит ли по-прежнему надо мной обвинение.

— Сейчас расскажу, — кивнул Данте и снова сел на диван.

Все, как по команде, замолчали и с интересом приготовились слушать.

— Я ведь тебе говорил, что мои люди быстрее разберутся в этом деле, — с победоносной усмешкой обратился Данте к Эльноре.

— Мужчины! — фыркнула она, закатив глаза. — Переходи лучше к делу.

— Перехожу, — не стал возражать Данте. — Вместо того чтобы проверять алиби, допрашивать свидетелей и перерывать вверх дном чайную, мои люди немного покопались в делах уважаемого человека Женнаро Лоцци. — Слово «дон» Данте опустил, и наверняка умышленно. — И, как оказалось, ставку сделали верно. Выяснилось, что уважаемый человек — азартный игрок. Азартный и при этом никудышный. Не такое уж редкое сочетание. Он неоднократно просаживал в карты крупные суммы, за что, естественно, получал разнос от своих домашних. Происходило это настолько эмоционально, что их соседи оказались в курсе всех подробностей. А не так давно — говоря точнее, четвёртого числа этого месяца, — он имел неосторожность поставить на кон некоторые семейные драгоценности своей жены. Видимо, супруга Лоцци, хорошо зная его слабость, просто-напросто перекрыла ему доступ к казне. Так что, отправляясь в очередной притон, он прихватил вместо денег обнаруженные в шкатулке украшения. И проиграл.

Данте немного помолчал, не то переводя дыхание перед продолжением рассказа, не то просто давая нам возможность оценить ситуацию и самим додумать дальнейшее.

— Стоимость украшений — это ещё полбеды, — продолжил он. — Значительно хуже был ожидаемый и справедливый гнев супруги, которую дон Лоцци, по всей видимости, немало боится. Вот он и решил, что кража — лучший способ исправить положение. Сообщил жене, что застёжка ожерелья сломалась, вот он и взял его к ювелиру, а на всякий случай прихватил заодно и серьги. По дороге назад заскочил в чайную, а, выйдя оттуда, обнаружил, что украшения пропали. Однако жена ни за что бы не поверила в эту историю, не выдвини он официального обвинения.

— Но почему он обвинил именно донью Сандру? — возмущённо воскликнула Бьянка.

Видимо, всем остальным ответ был понятен, поскольку они синхронно опустили глаза, избегая встретиться со мной взглядом. Я кисло усмехнулась. Догадаться и вправду было несложно.

— Он приметил в чайной рабыню, — объяснил Данте, тоже глядя куда-то в сторону. — Одинокую, никого не сопровождавшую. И решил, что это будет идеальная жертва. Ошибся, — мстительно добавил он.

— Может, этому уважаемому человеку какой-нибудь несчастный случай устроить? — кровожадно осведомился Ренцо. — Или, к примеру, счастливый случай с несчастным концом?

— В этом нет нужды. — Глаза Данте сощурились не менее кровожадно. — Мы пойдём совершенно законным путём. Я намерен подать ответный иск, с обвинением в клевете.

— А разве клевета в адрес рабыни — это такое уж большое преступление? — удивилась я.

Та серьёзность, с которой окружающие восприняли последнее сообщение Данте, удивляла вдвойне. Ну, сболтнул уважаемый человек что-то не то. Ошибся. Неужели закону есть до этого хоть какое-то дело?

— В адрес рабыни — небольшое, — признал Данте. А потом многозначительно и очень недобро улыбнулся. — Но клевета на дона Эльванди в этих местах является преступлением более чем серьёзным. И наказание последует весьма суровое.

— Разве он тебя тоже оклеветал? — не поняла я.

Все остальные, похоже, поняли. Что поделать, северянину не так легко вникнуть в некоторые особенности жизни на юге.

— Всё, что касается рабыни, касается и хозяина, — пояснил Ренцо. -

Если, конечно, последний сочтёт нужным именно так расценить ситуацию. Лоцци просто не догадывался, с кем связывается. Ему же хуже. Впредь будет умнее. Если, конечно, голова на плечах останется.

— Голова останется, — спокойно заметил Данте. — А вот имущество — вряд ли.

— Я тут подумала, — невинный взгляд Эльноры скользнул по потолку, — что из-за клеветы этого человека мне пришлось потратить массу своего времени, да и средств тоже. Отвлечь своих людей от неотложных дел… Пожалуй, я тоже подам на Лоцци иск. За компанию.

Данте согласно кивнул.

— В любом случае, засиживаться здесь не стоит, — объявил он. Встал с дивана, подавая остальным пример, и протянул мне руку. Ренцо, в свою очередь, поспешил подать руку Эльноре. — Если, конечно, никто не хочет задержаться в камере на несколько дней. Я в целом не имею никаких возражений.

Вот тут все разом заторопились на выход.

— Сандра, как я и предупреждал, у тебя впереди два выходных, — напомнил Данте, когда мы вышли в коридор. — Надеюсь, на протяжении этого времени я не увижу тебя на рабочем месте.

— Данте, можно к тебе на минутку?

Как мы и договаривались, я честно провела два дня, не работая. Исключительно отдыхала, читала книги, гуляла по саду — и думала. И лишь теперь, утром четверга, вернулась к работе.

— Заходи.

Данте куда-то собирался. Одежда и обувь для верховой езды, через спинку стула перекинут плащ. Обойдя стол, Данте сложил вдвое какой-то лист бумаги и спрятал за пазуху. Потом пристегнул кошель к поясу, предварительно проверив его содержимое. Я вспомнила, что как раз сегодня он собирался на встречу со своим приятелем.

— Надолго едешь? — спросила я.

— К вечеру вернусь. Ты хотела что-то спросить?

Он сел на своё обычное место и жестом предложил мне устраиваться напротив.

— Да, у меня есть одна просьба. — Я опустилась на краешек стула. — Это касается моего жалованья.

— Я слушаю.

Данте бесспорно был удивлён. Просьбы о прибавке к жалованью он от меня никак не ожидал. А что ещё может просить человек касательно своего жалованья? Однако же я сумела оказаться оригинальной.

— Тебе нужны деньги?

Данте подумал, что угадал причину моего прихода. Как бы не так.

— Наоборот, — покачала головой я. — Не нужны.

— Ты хочешь, чтобы я понизил тебе жалованье? — насмешливо спросил он. — Это срочно или может подождать месяц-другой? Я, знаешь ли, должен освободить пару-тройку комнат в армоне для денег, которые сэкономлю.

— Нет, я не хочу, чтобы ты понизил мне жалованье, — улыбнулась я. — Скорее я пришла просить, чтобы ты его поменял. Так сказать, расплатился со мной не деньгами, а натурой.

— Прямо сейчас?

На его лице не дрогнул ни один мускул, но вот взгляд был так наполнен эмоциями, что я не смогла бы их прочитать.

— Да, можно сейчас, — покладисто согласилась я. — Видишь ли, как я уже упоминала, мне действительно не нужны деньги. У меня их уже накопилось больше чем достаточно. А ведь я почти ни на что их не трачу. Раньше я хотя бы расплачивалась ими в чайной… — Я на секунду отвела взгляд в сторону, а потом решительно продолжила: — Но больше, по всей видимости, этого делать не стану.

Я с опаской взглянула на Данте. Он мог бы начать меня переубеждать, объясняя, что после происшествия с Лоцци никто не рискнёт подойти ко мне даже близко. Но, к моей радости, этого не произошло. Данте отлично понимал, что события трёхдневной давности начисто отбили у меня охоту не только посещать чайные, но и вообще выезжать в город. Как ни крути, а мне в очередной раз красноречиво указали на моё место. Наглядно продемонстрировали, что я могу сколько угодно заниматься любимой работой, носить дорогую одежду и приносить пользу обществу. Но всё равно остаюсь рабыней, и за пределами армона любой «уважаемый человек» может в любую минуту мне на это указать. Так что волей-неволей я возвращалась в золотую клетку, ограничивая свою жизнь вполне осязаемыми барьерами.

— В общем, я бы хотела спросить, будешь ли ты против, если я возьму себе вместо жалованья несколько камней. Говоря точнее, два. И никаких денег в течение полугода. Так приблизительно окупится их стоимость. Чему ты усмехаешься?