- На связи, - втёк в комм лениво-безразличный голос.

Закусив губу, обеими руками я удерживала неподъёмный браслет, словно в этом заключалось моё спасение. Нечто неподдающееся логике, инстинктивное, глубинное не позволяло разорвать связь.

Скрип повторился, уже отчётливей. Пробирала дрожь. Я стояла, до слёз зажмурив глаза, и почти видела, как человек на другом конце сигнала рывком садится в постели.

Его голос подобрался.

- Виллоу? - хрипло донеслось из браслета. - Это ты?

Слова были произнесены минуя сознание.

- Забери меня отсюда.

И нажала на сброс.

Вот и всё. Теперь от меня ничего не зависит. Теперь только одно имеет значение: обманул ли меня мой инстинкт.

Обессилев, я осела на пол, держа смолкший комм на коленях. Ещё хватило самообладания стереть вызов из списка и вернуть всё как было.

Внутри не смолкал взведённый таймер. Всё, что могу сейчас - ждать. И я спряталась за привычными хлопотами. Отправилась на кухню.

В этом была даже некоторая справедливость, то, как я её понимала. Раз уж мой домовладелец не поимел с меня ништяков от Папы, а в качестве подстилки не использовал, так следует отрабатывать паёк хотя бы в качестве домработницы. Поставила греть воду, занялась уборкой кухни после вчерашней попойки и готовкой. Тело механически выполняло движения, как по заданной схеме, позволяя голове оставаться пустой.

Когда в очередной раз подняла взгляд, в дверях стоял Ральф. Он крайне редко захаживал на кухню - для чего ему? Кормёжка неизменно появлялась в срок и в лучшем виде, на случай особенно масштабных пирушек привлекались наёмные работники или доставлялись курьерами готовые закуски. Но не спрашивать же, зачем пожаловал. Хозяин имеет право бывать в своём доме где ему вздумается. И я промолчала, возвращаясь к своему занятию. И не поднимала глаз на объект былого поклонения, пока он входил и грузно усаживался за стол.

Но продолжала его видеть, даже стоя спиной. Он восседал, уставившись на меня покрасневшими от наркотиков пустыми глазами. Почему я прежде не замечала этой пустоты? Наполняла эту по недоразумению смазливую оболочку некой чудесной сутью? На кончике носа у него белела пара крупинок, расширенные зрачки пульсировали. Только что баловался какой-то слабенькой дурью. Ещё неделю назад я закрывала на это глаза - кто я такая, чтобы указывать ему, моему божеству? Теперь растерявшее последние остатки обаяния "божество" выглядело мерзким и жалким до тошноты.

- Ты всё слышала.

Не вопрос - простая констатация. Обвинение, уличение в проступке. Роковом проступке.

Я вскинула взгляд. Красавчик сидел, тяжело навалившись на столешницу, подбородок опущен на переплетённые пальцы. В зрачках плавает наркотическая муть. Взгляд несколько расфокусирован. Нехороший взгляд.

Он сильнее, он на своей территории. Пока не знает, как со мной поступить. Понимает, что прокололся, и Папа его за это не похвалит, о нет.

Я смотрела на Красавчика - язык не поворачивался назвать его Ральфом - с противоположного конца стола и не находила в себе страха к нему. Только злость и брезгливость. Но должна была. Даже загнанная в угол крыса опасна. А он был гораздо, гораздо крупнее крысы.

И кто знает, что творилось в его одурманенном наркотиками сознании.

Таймер заходился.

И я попыталась дозваться до рационального зерна в нём, если оно ещё не было совершенно задушено.

- Ты не посмеешь причинить мне вред. Папа сказал, что я представляю для него ценность.

- А мне по***. Ты просто маленькая сучка. Для меня ты бесполезная стерва. Нужно было держать тебя в клетке и ставить опыты. Я был к тебе великодушен, но ты, неблагодарная дрянь, не ценишь этого. Ты должна была стать моим счастливым билетом, но вместо этого ты потянула меня на дно. Так что мне похер, расстроится ли Папа. Ты пустышка. Ему бы и так не удалось угодить. Так что я придумаю, как объяснить потерю одной маленькой сучки. Он меня простит. А стою больше тебя, шлюшка.

- Убеждай себя в этом. Может, и убедишь. Ведь твой хозяин ясно дал понять, что ты заменим. А я - нет.

Он медленно поднимался.

Я схватила с плиты закипевший, с подпрыгивающей крышкой чайник. Вода с шипением выплёскивалась из носика. Какое расточительство!

- Вижу, вы тут обожаете давать друг другу забавные прозвища. Громилу Хиляка давно жарят в аду черти, надеюсь, скоро к нему присоединится жирный любитель малолеток Малыш, зато на смену им придёт урод Красавчик. С превеликим удовольствием выплесну кипяток тебе в рожу.

Дёрнись он тогда, выполнила бы угрозу без секундной заминки. Но Красавчик пока сидел на том же месте, будто приклеенный. Только когда я допятилась до двери, увидела, что он приподнялся, нависнув над столом в нелепой позе, словно не мог решить, сесть ему или встать.

Едва в моих мозгах наступило просветление, я выяснила, где хранится мастер-ключ. Вот и предоставился случай им воспользоваться.

Красавчик не менял своих привычек - мастер-ключ оказался на обычном месте. Да и куда бы ему было деться, ведь я проверяла его совсем недавно, а Красавчик за последние дни не покидал пределов таунхауса. Навалившись на дверь, едва не выпала наружу. Куда дальше - я не знала. Я не выходила за пределы владений Красавчика.

Просторный длинный коридор с ярким искусственным освещением. Кое-где в стальной обшивке стен прорезаны контуры дверей - чёрт знает, куда они ведут. Побежала в одну сторону - тупик. Обратно - забранная решёткой узкая лестница. В ярости попинала решётку, но та только загудела от вибрации. Нелепо загребая ногами, Красавчик надвигался медленно - пока тр`усил, - но неотвратимо.

Я была всецело поглощена поиском решения, что подарило бы как можно больше шансов на спасение. Красавчик в нерешительности притормозил, словно его накачанные дурью мозги закипали, не в состоянии справиться с задачей где и как выйдет сподручнее меня убивать.

Я польстила и мыслительным способностям Красавчика и собственной значимости в его глазах, пусть даже и в качестве свежего трупа. Пялился он вовсе не на меня.

Я поняла это лишь когда передо мной бесшумно, словно призрак, возник человек, и я очутилась за его спиной.

Спина была широкой, с прямым разворотом обманчиво расслабленных плеч и показалась в тот миг самой надёжной в мире защитой, надёжней городской стены. Красавчик был выше на полголовы и массивней, но не приходилось испытывать сомнений, кто, случись драке, выйдет победителем. И, верно, Красавчик как-то съёжился, потерял в росте, сузился в плечах, хотя Ублюдок даже не замахнулся, только смотрел, не заговаривая первым. Нерешительность Красавчика была бы смехотворна, если бы мне не доводилось испытать на себе осязаемую силу этого взгляда.

- Но... Папа лично дал мне задание. Это моя ответственность...

- Ну что ты, Красавица, от ответственности тебя никто не избавлял, и мы к этому вопросу обязательно вернёмся. Вот только задание, если память мне не изменяет, было несколько иным... или ты его неправильно понял? Бывает. А сейчас, будь умницей, топай к себе и составляй защитную речь. У Папы порядком накопилось к тебе вопросов. Свободен.

Красавчика словно тряпкой смело, или моё восприятие придало ему ускорения, потому что тогда-то меня и начало понемногу накрывать.

Ублюдок некоторое время наблюдал за тем, как сматывает Красавчик и обернулся ко мне. Усмехнулся краем рта.

- Прихватила с собой самое ценное?

Я проследила направление его взгляда и увидела, что до сих пор держу в руке злосчастный чайник. Глупо хихикнула. Непривычный звук щекотно завибрировал в горле, толкнулся в ставшей тесной ему грудной клетке.

И тогда я стала смеяться. Сперва будто боялась чего-то, пыталась сдержаться, затолкать веселье обратно в глотку. Но смех душил, распирал... вытекал, выплёскивался, вместе с водой из ходящего ходуном в моей руке чайника. Перестав бороться с собой, смеялась взахлёб, с выступившими слезами, и они вытекали легко и безболезненно, не жгли веки. Какие-то сладкие, весёлые слёзы. Не жгучая соль - почти вода.