Клэри вяло рассмеялась:

— Надеюсь, ты не слишком разочарован?

— Нет. — Пальцы Себастьяна скользнули к подбородку. — Совсем не разочарован.

Он приблизил Клэри к себе и губами коснулся ее губ. От удивления Клэри даже не шевельнулась, только затрепетала и машинально закрыла глаза. Ей вдруг захотелось, чтобы ее обняли и целовали. Чтобы все на свете забылось... Клэри обхватила Себастьяна за шею, прижалась к нему. Погрузила пальцы в шевелюру на затылке; кончики волос приятно покалывали кожу. У Джейса волосы более шелковистые, но и у Себастьяна они мягкие, нежные на ощупь... Прочь, прочь, мысли о Джейсе! Себастьян погладил Клэри по щеке — несмотря на мозоли, касание получилось нежным. У Джейса тоже мозоли, да и у всех нефилимов, ведь они воины...

«Хватит, хватит думать о Джейсе!» — твердила себе Клэри, но забыть брата не получалось. Закрывая глаза, она видела его образ: острые, угловатые черты, передать которые в портрете никогда толком не выходило, пусть даже лицо, изящные кисти, покрытые шрамами плечи и запомнились — прочно и навсегда.

Острая волна желания, столь плавно и нежно охватившая ее, пропала, ушла — резко, словно отпущенная тетива лука. Себастьян по-прежнему целовал Клэри, мягко придерживая за затылок, но сама Клэри онемела. Ощутила ледяной укол дурного предчувствия. Что-то не так. Происходит ошибка, ужасная ошибка. Клэри ошибается сильнее, чем в желании быть с тем, с кем быть не может! Она будто уверенно шагнула вперед, и нога вдруг провалилась в зияющую пустоту.

Ахнув, Клэри отпрянула. Так резко, что чуть не споткнулась. Она упала бы, если бы не объятья Себастьяна.

— Клэри? — Взгляд парня оставался томным, щеки пылали румянцем. — Что не так, Клэри?

— Ничего. — Собственный голос показался ужасно тонким, писклявым. — Я... я просто не готова. Не надо нам пока...

— Слишком резко? Можем помедленней. — Себастьян потянулся к Клэри, и та невольно отшатнулась. Пораженный, Себастьян сказал: — Я не обижу тебя, Клэри.

— Знаю.

— Случилось что-нибудь? — Себастьян убрал со лба Клэри выбившиеся прядки. Девушка с трудом подавила желание отстраниться. — Ты из-за Джейса?..

— Джейса? — Откуда он узнал, что Клэри думала про Джейса? И все же... — Джейс мне брат. С какой стати ты упомянул его?

— Показалось... — Себастьян замотал головой, и на лице у него попеременно отразились боль и смятение. — Может, тебя кто-то другой обидел?

Клэри плавно и в то же время решительно убрала от щеки руку Себастьяна:

— Ничего подобного. Просто... я словно... совершаю ошибку.

— Ошибку? — Боль на лице Себастьяна уступила место недоверию. — Какую ошибку, Клэри? Мы связаны. Сразу, как только мы встретились...

— Себастьян, прошу, не надо...

— Я сразу понял, что ждал именно тебя. Ты меня тоже узнала. Не отрицай.

Нет, Клэри испытывала совсем иное чувство. Будто оказалась в незнакомом городе, свернула за угол и напоролась на свой дом. Удивительно, но неприятно: дескать, он-то здесь откуда?!

— Все не так, Себастьян.

В глазах парня темным, бушующим пламенем вспыхнул гнев, и Клэри перепугалась. Себастьян больно схватил ее за руки:

— Не верю.

Клэри попыталась вырваться:

— Себастьян...

— Не верю, — повторил он. Чернота радужек затмила собой зрачки, а лицо превратилось в жесткую бледную маску.

— Себастьян, — как можно спокойнее позвала Клэри. — Мне больно.

Себастьян отпустил ее. Тяжело дыша, он сказал:

— Прости. Прости, я думал...

«Индюк тоже думал», — хотела сострить Клэри, но прикусила язык. Лучше не злить Себастьяна.

— Нам лучше вернуться. Скоро стемнеет.

Себастьян только кивнул, пораженный собственной выходкой не меньше, чем Клэри. Развернувшись, он побрел к Путнику, который мирно пасся в тени дерева. Клэри осмотрелась: больше здесь делать нечего, решила она и отправилась вслед за Себастьяном. Украдкой глянула на руки: запястья покраснели, на пальцах — что еще удивительней — темные, как будто чернильные, пятна.

Себастьян молча помог забраться в седло. Когда Клэри наконец уселась, он произнес:

— Прости, что я недобро подумал о Джейсе. Он никогда бы тебя не обидел. Ради тебя он даже пошел навестить пленного вампира в темнице Гарда...

В этот момент Земля словно остановилась. Клэри слышала собственное дыхание, видела, как ее же руки, похожие на руки статуи, впились в луку седла.

— Пленный вампир? — шепотом спросила девушка.

Себастьян удивленно посмотрел на нее:

— Ну да. Вампир по имени Саймон, которого Лайтвуды привели из Нью-Йорка. Я... я был уверен, что ты в курсе его злоключений. Разве Джейс ничего не рассказывал?

Саймон проснулся. Внутри все болело от голода, а в глаза били блики солнечного света, отраженного от блестящей металлической фляжки. Кто-то подбросил ее в камеру, пока Саймон спал. Вокруг горлышка была обмотана полоска бумаги; размотав ее, Саймон прочел написанное на ней послание:

«Саймон, это бычья кровь. Свежая, только-только с бойни. Надеюсь, сойдет. Джейс все рассказал. Ты молодец, настоящий герой. Держись, мы что-нибудь придумаем.

ХОХОХОХОХОХОХ Изабель».

Глядя на рядок «X» и «О», Саймон усмехнулся. Приятно знать, что пламенная страсть Изабель не угасла. Отвинтив крышку, вампир приложился к фляге. Он успел сделать несколько больших глотков и вдруг ощутил покалывание между лопаток.

За спиной стоял Рафаэль — заложив руки за спину, в отутюженной белой сорочке, черном пиджаке и с золотой цепью на шее.

Саймон чуть не подавился кровью:

— Те... тебе нельзя сюда.

Рафаэль беззлобно оскалился:

— Не бойся за меня, светолюб.

— Я и не боюсь, — соврал Саймон. В горле и желудке начало неприятно покалывать, стоило вспомнить, при каких обстоятельствах Саймон с Рафаэлем виделись последний раз. Тогда Саймон, весь в крови и синяках, выбрался из наспех выкопанной могилы, а Рафаэль швырнул ему пакеты животной крови. Новоиспеченный вампир вгрызался в них зубами, будто и сам был животным. Такое лучше не помнить. И мальчишку-вампира лучше тоже больше не встречать на пути. — Сейчас день, и солнце светит. Как ты терпишь?

— Меня здесь нет. — Голос Рафаэля звучал очень мягко, тягуче. — Ты видишь проекцию. Гляди. — Он коснулся рукой стены, и пальцы прошли сквозь каменную кладку. — Я не могу причинить тебе вреда, как и ты мне.

— Я тебе вреда не желаю. — Саймон отставил флягу на матрас. — Только скажи — зачем пришел?

— Ты очень внезапно покинул Нью-Йорк. Хотя прекрасно знаешь, что перед уходом обязан предупреждать главу местного братства.

— Главу братства? Тебя, что ли? Я думал, у нас кто-то другой за главного...

— Камилла до сих пор не вернулась, — сухо ответил Рафаэль. — Я за нее. Ты, видимо, поленился ознакомиться с уложениями братства?

— Я не хотел покидать Нью-Йорк, все получилось неожиданно. И не прими за обиду, но братом я тебя не считаю.

— Dios [5]. — Рафаэль опустил взгляд, пряча насмешку. — Упрямец какой.

— Как у тебя язык поворачивается говорить такое?

— Ну, вещи-то очевидные.

— Я про... — В горле встал комок. — То слово. Как у тебя получается произносить... «Бог»?

Рафаэль поднял взгляд — он и правда насмехался над Саймоном.

— Возраст. И практика. Вера... или ее потеря. Со временем, птенчик, ты поймешь, что разницы, в принципе, нет.

— Не называй меня птенчиком.

— Но так оно и есть. Ты дитя ночи, вот почему Валентин поймал тебя и лишил крови. Из-за твоей сути.

— Смотрю, ты много знаешь. Просветишь?

Глаза Рафаэля превратились в узкие щелочки.

— До меня дошел слух, что ты пил кровь Сумеречного охотника и обрел дар светолюба. Это правда?

У Саймона зашевелились волосы на затылке.

— Фигня. Если бы кровь Охотника давала такую силу, вампиры об этом давно знали бы, и мира между нами и нефилимами не установилось бы. Кровь Охотников объявили бы деликатесом. У тебя ложные сведения.