— Проклятье! На всех проклятье! Расплачиваемся за грехи! За грехи наши! Месть страшная всех ожидает! Смерть, всюду смерть! Я чую! Я вижу все!..

Под палящим июньским солнцем мороз пробрал Лену до костей. Она с трудом вырвалась из цепкой старушечьей руки, отдала той деньги и практически бросилась бежать. А попрошайка все продолжала кричать ей вслед свои страшные пророчества.

Ровно в десять утра Гордеев уже пил кофе в кабинете Розанова и выслушивал от начальника суть дела.

— Значит, так, — повествовал Розанов. — Наша клиентка Ульяна Старостина является хорошей знакомой некоего Соболева Михаила Васильевича. Сам Соболев очень крупный бизнесмен, владелец предприятия «Московский холод», тот самый, который практически монополизировал столичный рынок, восемьдесят процентов пищевых продуктов в городе хранятся в его «холодильниках». Помнишь, недавно по телеку в передаче «Хозяин» о нем как раз рассказывалось?

— И блинчики?

Генрих Афанасьевич осекся:

— Ну да, и пельмени, и блинчики, а ты что, с ним знаком?

— Как-то смутно. Больше с его блинчиками. Ну, да бог с ними. А кто ж такая Ульяна Старостина, и что значит «хорошая знакомая»?

— А вот это ты у нее сам и выясни. Судя по ее виду, — заговорщически понизил голос Розанов, — она его любовница.

— Неплохо. Обычно адвокатов нанимают родственники или жены. В крайнем случае дети. Так кого и из-за чего надо защищать?

— Ты слушай и не перебивай, — рассердился Розанов. — Так вот. Этого Соболева подозревают в организации убийства известного адвоката Якова Колодного.

— Ну и ну! Чего это Соболеву убивать адвоката?

— В том-то и дело, что незачем… К тому же ты удивишься еще больше, когда узнаешь, что клиентом Колодного он сам и являлся.

— Соболев? — не поверил собственным ушам Гордеев.

— Именно так.

— О как! — удивленно присвистнул Гордеев. — Интересный случай… Чего, хотелось бы знать, они не поделили?

— Это пускай следствие выясняет.

— Ну, вот тут вы не правы, Генрих Афанасьевич, — хохотнул Гордеев. — Надо же знать, какие конфликты бывают у адвокатов с клиентами? Кто знает, может, и меня кто-то готовится кокнуть. Вот именно сейчас, в этот самый момент.

— Типун тебе на язык. Ты мне еще нужен. В отпусках Все сейчас! — невозмутимо ответил Розанов.

— Вот те раз! — изумился Гордеев. — А осенью, значит, когда все вернутся из отпусков, погибай, Гордеев, на здоровье? Да, Генрих Афанасьевич?

— Ладно, хватит языком чесать, — улыбнулся Розанов. — Сейчас сходишь в Генеральную прокуратуру, ознакомишься с материалами дела, а пока иди к себе, скоро Старостина должна подойти, побеседуешь с ней подробно, вот и узнаешь, за что клиенты своих адвокатов заказывают.

— Хорошо, Генрих Афанасьевич. — Юрий сделал последний глоток кофе, поднялся с кресла и вышел из кабинета.

Ульяна Старостина появилась через полчаса после разговора с Розановым. Она бесшумно возникла на пороге кабинета Гордеева, некоторое время вглядывалась в лицо Юрия и только потом негромко поздоровалась. Гордеев оторвался от экрана компьютера и бросил взгляд на посетительницу. Перед ним стояла высокая стройная женщина лет тридцати, с безупречной прической, идеальным макияжем, одетая в светлый брючный костюм, благоухающая запахом дорогого парфюма, с красивым, но немного настороженным лицом.

— Добрый день, — ответил на приветствие Юрий. — Проходите, пожалуйста.

— Вы Юрий Петрович Гордеев? — спросила посетительница, шагнув в кабинет.

— Он самый.

— А я Ульяна Старостина.

— Да, меня предупредил о вашем приходе Генрих Афанасьевич. Чем обязан?

— Хочу обратиться к вам за помощью.

— Присаживайтесь и изложите суть дела, — попросил Гордеев.

— Да, конечно.

Она, чуть покачивая бедрами, прошла в кабинет и села на стул, приняв изящную позу.

— Я пришла просить вас защищать интересы Михаила Васильевича Соболева.

Гордеев кивнул, показывая, что это ему уже известно.

— Кем вы приходитесь Соболеву?

— Я уже, кажется, объяснила вашему начальнику, что прихожусь ему хорошей знакомой, — с некотором вызовом ответила Старостина. — Понимаете?

— Понимаю, отчего же не понять? — пожал плечами Гордеев.

— Но это не имеет никакого значения, потому что мы очень близки с Соболевым, и наши отношения совсем не подходят под классическую схему отношений состоятельного человека и корыстной любовницы.

— Я вовсе и в мыслях не имел подозревать вас в меркантильности, — начал оправдываться Гордеев. — И задал вопрос для проформы, для завязки разговора, так сказать. И потом надо же выяснить, какие мотивы послужили причиной того, что именно вы обратились ко мне?

— Я и сама не нищенствую, у меня косметический салон, который приносит мне вполне приличный доход, — продолжала Старостина, не обращая внимания на извинения адвоката. — В моем салоне, собственно говоря, мы и познакомились с Михаилом Васильевичем, с Мишей. Смешно, конечно, звучит, но он привел туда свою жену, а познакомился со мной.

— Можете рассказать подробнее?

Старостина кивнула:

— Дело было накануне Восьмого марта, он такой подарок жене приготовил: заплатил за полный курс процедур, а у меня салон недешевый, скажем прямо, ему это обошлось в приличную сумму. Ну и пока его женушку облагораживали-омолаживали, стригли, укладывали, красили, Миша отдыхал в специально отведенной для этого комнате. А я случайно в салон заехала, у меня в тот день никаких дел там не было, просто оказалась неподалеку, решила зайти проведать. И там увидела его. Хотя Миша говорит, что первый меня заметил, еще через окно, когда я из машины выходила. Он сказал, что практически влюбился в меня с первого взгляда и его тут же охватило отчаяние, потому что он встретил женщину своей мечты, но не может с ней познакомиться, так как рядом жена. И я едва его увидела, как мне что-то изнутри подсказало, что это мой мужчина. У вас так бывало?

— Чтобы сердце мне подсказывало, что это мой мужчина? Честно говоря, нет, — рассмеялся Гордеев.

— Да ну вас, — ответно улыбнулась Ульяна, переходя на чуть фамильярный тон, что, впрочем, получалось у нее весьма мило. — Миша потом рассказал, что тут же пошел к охране выяснять, кто я такая, и когда узнал, что хозяйка этого заведения, очень обрадовался, что теперь знает, где меня искать.

А на следующий день мне принесли роскошный букет цветов и бутылку дорогого вина, коллекционного, в простом магазине такого не купишь. Было так приятно и трогательно, и я потерялась в догадках, кто бы мог прислать мне такой подарок. И потом всю неделю, каждый день, я получала цветы — обычно розы, иногда лилии или орхидеи — и какие-нибудь небольшие презенты. Духи, конфеты, даже белье, но ничего вульгарного, белье очень дорогое и высокого качества. Я была заинтригована, но наконец он явился сам. Я, конечно, сразу его узнала, но виду не подала, изобразила удивление. Миша долго и путано объяснял, где меня увидел, и вообще был крайне смущен. Я даже не ожидала такого от человека его уровня. Я думала, что подобные мужчины всегда действуют уверенно, убеждены в успехе и не ждут отказа от женщин. Мне казалось, что меня ожидает танковый напор. А он краснел, как мальчик. Меня это очень растрогало, я согласилась с ним поужинать, ну, в общем, понеслось… С ним было здорово. Он очень порядочный и благородный человек. За все время мы с ним ни разу даже не поссорились. Миша очень умело сглаживал все острые углы, никогда не доводил ситуацию до конфликта, всегда действовал, как настоящий мужчина.

Может быть, из моих уст это прозвучит странно, но, знаете, за что еще я очень уважаю Мишу? Он никогда, ни единого раза не отозвался плохо о своей жене. Есть у некоторых мужчин такая привычка — хаять своих супруг перед любовницами, рассказывать, какие они нехорошие женщины, что никаких интимных отношений между ними уже давно нет, как нет и любви, что живут с ними исключительно из чувства долга и ответственности перед детьми. А так, если бы не было этих сдерживающих факторов, они бы уже давным-давно послали все к чертям собачьим и воссоединились со своей единственной и любимой. Ненавижу таких мужиков. Мне кажется, это очень подло. А Миша никогда не позволял себе хотя бы слово грубое произнести в адрес своей жены, всегда говорил мне, что уважает ее, что у них прекрасные отношения. Вам, может быть, странно это слышать, но мне не только не было неприятно слышать это, но и импонировало, что ли. Я понимала, что общаюсь с достойным человеком, на которого можно положиться, который не предаст, которому можно доверять. Миша как-то так умудрился, что я, против правил всех любовниц этого мира, не ненавижу его жену. Он незаметно сумел дать мне понять, что она действительно нормальная баба, что нам нечего с ней делить, что мы с ней вполне можем существовать в его жизни обе, ни капельки не мешая друг другу. Есть у меня подозрение, что она даже знает о моем присутствии. Я, конечно, не уверена, как-то все забывала спросить у Миши об этом. Но во всяком случае, он никогда не шифровался, знакомил меня со своими друзьями, коллегами, не прятался со мной по углам, боясь, что какой-нибудь знакомый жены увидит, уделял мне очень много времени, не бежал домой по часам. Одним словом, он доказал, что относится ко мне серьезно, уважает мои чувства и я что-то значу в его жизни. И мы вместе не потому, что человеку в его положении любовница по штату положена. Я себя даже любовницей не ощущала, мне повезло. Знаете, наверное, это очень несчастные женщины, те, которые постоянно чувствуют себя на втором месте, которым очень четко дают понять, что есть жена, и она главная, а ты так, девочка для постели, для удовлетворения мужского самолюбия и амбиций. Когда есть время и желание, тебя облагодетельствуют, уделят внимание, время с тобой проведут, а когда нет, извини, дорогая, ты же знала, на что шла, — я женат. Так что нечего сопли распускать и претензии предъявлять. Знай свое место, голубушка.