И всё-таки невозможно удивляться всегда. Мир странен и обычным ему не стать, но даже к постоянным странностям привыкаешь. Однако оказалось, что странности странностям рознь.

Появилась Натин - и Континус вновь научился удивляться. Потом она исчезла, и пришлось ждать много-много лет, удивляясь малому, чтобы однажды удивиться по-настоящему, до глубины души, отдаться без остатка удивлению. Но на этот раз не восхититься, а устрашиться.

Терминаторы, кроме показательно уничтоженного, разом выстрелили, неся неизбежную смерть Глуши. Но смерть так и не пришла - на пути ещё не разделившихся, но достаточно далеко ушедших от родительских кораблей боеголовок возник каскадный ментальный блок. Континус его почувствовал, чтобы следом увидеть: необычный, тягучий, словно кисель, он, скорее, притормаживал и корректировал, нежели останавливал полёт. Зачем? В следующий миг пси-эфир колыхнуло новое возмущение, подобное, впрочем, прежнему - вновь открылись гиперврата. В ментальном диапазоне они "виделись" как зависшие в вакууме мыльные, переливающиеся всеми цветами радуги плёнки. Или прозрачные, желеподобные, иссыхающие под яростным солнцем медузы. И вот в их "тела" ворвалась гибель для целой планеты - но "медузы" не разлетелись мерзкими ошмётками, а заглотнули "наживку" и свернулись, будто сыто вздохнули.

Менее чем через полчаса терминаторы и их малочисленная, да к тому же изрядно поредевшая, охрана сдались на милость победителю. Кое-кто сбежал, прихватив обломки разрубленных гипервратами вражеских звездолётов, но, казалось, ушедшим дали уйти, чтобы устрашить другую сторону.

Генерал Инвиц не смотрел на "бой" - поведение противника было предельно ясным, тактика открытой и без сомнения действенной, ничего нового и интересного. Континус изучал спектральную раскладку - она сейчас единственная имела ценность и несла полезную информацию.

"Фиолетовая ошибка", везде и всюду "фиолетовая ошибка" - разной насыщенности и вида, но именно она. Ею светился затухающий каскадный блок, она очерчивала край исчезнувших гиперврат. Она липкой сетью опутала бомбардировщики. Она… Беты. Сотни Натин, которые, однако, знали о своих способностях и умели ими пользоваться.

– Зачем вам, мои неласковые, флот, если вы творите такое? - хмыкнул телепат. Задал он вопрос для проформы - ответ Континус слишком хорошо знал. Не возьми беты флот себе, и тот наставил бы своё оружие на них - и без МАТа обошлось бы, так как обычные люди всегда боятся необычных. Всё просто. Да и охрана необычным необходима - даже генерал нуждался в ней, когда весь отдавался делу.

Некоторые из кораблей мятежников буквально строились из "фиолетовой ошибки", за которой не проглядывались другие излучения. Именно от этих звездолётов тянулись тонкие усики, жгутики, щупальца к бомбардировщикам, истребителям, к вратам, к своим кораблям. Именно эти звездолёты лучше всего охраняли. И именно к ним врага и близко не подпускали.

А затем генерал посмотрел на Глушь.

Ещё во время полёта, когда только услышал о заражённой планете - собственно, только тогда он и мог это сделать - Континус запросил всю имеющуюся информацию о Глуши. Ему повезло добыть и спектральный анализ планеты до испытания вируса, и несколько вариантов уже по мере его развития, до "Радуги" и после. Естественно, на месте провёл свой анализ. Тенденция очевидная, но никого не заинтересовавшая.

Поначалу Глушь радовала "фиолетовой ошибкой", чуть более интенсивной, чем среднестатистическая, но ничего привлекательного в ней не было. С появлением вируса излучение стало изменяться: поверх родной сиреневатой пелерины легли переливающиеся синюшные пятна, словно фурункулы на прекрасной, нежной коже. И эти болячки росли, распространяясь по планете точно так же, как болезнь по человеческому телу.

Сейчас "болезнь" отступала под напором внешнего источника излучения - внешнего, но как таблетка принятого внутрь. Эпицентр отчётливо выделялся - тоже фиолетовый, но другой, не такой, как вирус или родное излучение, он агрессивно посверкивал красным. Опасен. Опасен, для той, что лечит, но когда лекарство было безвредным для больного?

Рядом пульсировало уж вовсе нечто непонятное. Ни яд, но и не противоядие. В нём сочетались в равной доле и вирус, и антитело.

– Кто же вы? Что вы? Как вас остановить?

Эти с Амуром сосуществовать не смогут…

– И кто же вас ведёт?

Что может быть эффектнее спасения в самый последний миг?

Мятежники взяли Глушь.

Генерал Инвинц медлил с докладом - опасался. Это чувство было для него новым.

Опасался Континус вовсе не гнева Залы Миш. Его… её он никогда не боялся.

Здесь, в Полюсных горах дул ветер, который можно было назвать свежим, хотя именно он приносил отголосок той вони, что безраздельно царила в болотах. Но всё познаётся в сравнении - Берри дышал с удовольствием, вдыхал этот воздух полной грудью. Привычным местным было всё равно, а освободители в большинстве своём нацепили маски-фильтры - лишь единицы да маги ходили с открытым лицом. Гости не понимали, что Полюсные горы - это истинный рай… после долин Глуши.

На склонах - сначала пологих, потом резко забирающих вверх к безоблачному здесь небу с тёплым белым солнцем - росла шелковистая трава. На ней, пожалуй, можно было поваляться, позагорать. На ней хотелось этим заняться, ловя едва заметный, но всё-таки чёткий аромат многочисленных цветов - как объяснили поселенцы, в срединной части гор всегда хозяйничала весна. С интересом понаблюдать за танцем кропотливо собирающих нектар и разносящих пыльцу радужных бабочек. Как же поразился Берри, когда, приглядевшись, понял, что это птицы, по размерам уступающие властителям болот - насекомым - в два, а то и в три раза! Пернатые жили за счёт цветов и с трелями вили гнёзда в низеньких, но густых колючих кустарниках.

Кроме миниатюрных птах на горах и под ними встречались и млекопитающие, подстать птичкам небольшие - самые крупные габаритами с обожравшегося домашнего кота. Тот же корабельный Цырка для местных был великаном.

Вершину царства животных занимал единственный и неповторимый вид плешивой обезьянки (кажется, её под таким названием и внесли в ксенозоологический каталог). Глазастостью она - как раз одна сидела неподалёку от Берри и притворялась, что сосредоточенно грызёт какой-то корнеплод - спорила с крокодилом из болот. Это навело капитана на крамольную мысль, что на Глуши параллельно развиваются две разумные цивилизации - человекоподобная и рептилоидная. Если первая главенствовала во Вселенной, то о второй презрительно судили по представителям Далёкой трассы - ленте устойчивых гиперврат, соединяющей однотипные как по природе, так и по обитателям звёздных систем.

Рядом хмыкнул Слай. У него, как обычно, имелось своё мнение, особенно на чужие, не предназначенные для него мысли. Фиалкиец отвернулся - значит, и впрямь залез Берри в голову.

– На твоём месте, я бы отошёл от меня подальше, раз уж всё прочитал, - хмуро присоветовал капитан, навалившись спиной на тёплые валуны. Рядом, в той же позе полустоял-полулежал Слай.

– Вы вслух сказали, - буркнул юноша.

Они грелись на солнышке у одного из малых входов в столичный город Глуши. Или, что вернее отражало его суть, подгорный посёлок, удивительный до такой степени, что в нём не жить, а показывать туристам за бешеные деньги следовало. Честно признать, колонистам не пришлось долго трудиться, чтобы придать столице колоритный вид - за них всё сделали горы.

Полюсные горы сами по себе были чудом, этаким пространственным мешком, что открылся всем ветрам и не имел ни малейшего отношения к остальной планете. Здесь было сухо и почти свежо, здесь развивалась своя флора и фауна, такая же миниатюрная, как и горы по отношению к Глуши, здесь был иной состав почв. Внутри гор властвовал камень и поистине чистый воздух, без какого-либо намёка на поверхностные болота. На склонах чудесно приживались прихваченные колонистами растения и животные. Эти горы приняли пришельцев со всеми их дарами и мусором, разве что не пустили в себя грибы, включая плесень.