— А как мы доедем домой? — робко спросила Ольга.

— Что? — переспросил, не услышав ее, Мишель.

— У нас бензина почти нет. Нам надо хоть немного на заправку оставить.

— Милая, о чем ты?.. Обратно мы поедем на «Лексусе», — заверил ее Мишель. — Сразу же, утром и купим. Я здесь, неподалеку, видел автомагазин...

Из казино под самое утро их выперла охрана. Взашей. Потому что Мишель-Герхард-фон-Штольц обзывал их негодяями и мошенниками и лез в драку, требуя вернуть его деньги. Хотя бы три тысячи долларов!..

В машине он подавленно молчал. И после, когда они толкали «жигуль» во двор, потому что в нем закончился бензин.

Да, как-то неудобно получилось...

— Это ничего, это не страшно, — успокаивала Мишеля, прижимаясь к нему, Ольга. — Хорошо, что я вчера успела продукты купить. А послезавтра у меня зарплата. Выкрутимся как-нибудь...

С продуктами — может быть. Может, и выкрутятся.

А вот как быть со всем прочим?..

Поезд стоял почитай шестой час! Кондукторы куда-то бегали, проснувшиеся пассажиры, накинув на себя верхнюю одежду, поднимая воротники шуб и шинелей, выходили на площадки и, свешиваясь наружу, всматривались во тьму.

Никто ничего толком не знал. И до того-то чуть не по часу торчали подле каждого столба, опаздывая уже больше, чем надень, а тут и вовсе встали!

— Почему стоим?

— Не иначе крушение! Вишь, погода-то какая!

И впрямь — погода была дрянь! Мимо окон, мелькая и залепляя стекла, неслись струи дождя вперемежку с мокрым снегом. На площадках вмиг наметало сугробы, которые тут же оседали, тая. Это был первый, ранний снегопад.

— Надо бы к паровозу сходить, машиниста спросить! — предложил кто-то.

Два офицера, ловко спрыгнув со ступенек и набросив на головы башлыки, пошли вдоль вагонов вперед, в голову поезда, скоро растворившись в дождевой круговерти. Но тут же вернулись.

— Ну что, что машинист-то говорит?

— Ничего не говорит, — махнули руками офицеры. — Нет его. И паровоза тоже!

Паровоза не было! Вовсе! Впереди поезда, за первым вагоном, был лишь заносимый мокрым, липнущим к шпалам снегом путь. Уж и рельсов местами не было видно.

— А где паровоз-то?

Кондукторы ничего вразумительного ответить на этот вопрос не могли.

— Не было такого-с, чтобы здесь паровоз отцепляли! Никогда-с!

— Надо бы на станцию идти...

На станцию вызвались пойти все те же два офицера и увязавшийся с ними Мишель. Шли вдоль вагонов, утопая в грязи и снегу, ориентируясь на тусклый, сочившийся из окон небольшой сторожки свет.

— Черт его знает что! — ругались офицеры. — Снег некому чистить! Паровоз пропал! Кругом бардак!..

Кое-как дошли, причем Мишель изрядно промерз и набрал в обувь воды и грязи. Долго стучались в запертую изнутри дверь. Злые офицеры, не стесняясь, пинали в нее ногами.

— Открывай!

Открыл какой-то заспанный, в мятой железнодорожной форме, господин.

— Чего колотите?! — недовольно спросил он. Но заметив офицеров изменил тон: — Чего изволите?

Офицеры, бесцеремонно отодвинув его, ввалились внутрь в жарко натопленную каморку. Стали без стеснения стряхивать с шинелей капли воды, разбрызгивая ее вокруг по полу.

— Паровоз где? — рявкнул один из них.

— Какой паровоз? — не поняв, переспросил железнодорожник.

— А вот я тебе, сукин сын, сейчас в рожу суну, так враз все вспомнишь! — рявкнул один из офицеров, сгребая железнодорожника за грудки.

Фронтовые привычки давали себя знать. Офицеры, привыкшие поднимать нижние чины в атаку мордобоем и матами, давно утратили свой лоск, переняв речь и манеры простонародья. Да и не те это были офицеры, что вступали в войну, другие, выслужившиеся из низов. Те, прежние, разбросали свои кости на полях сражений от Карпат до Вильно.

Испуганный железнодорожник, клацая зубами, стал искать и торопливо натягивать на себя одежду.

— Сей момент. Сейчас все узнаем.

Выбежал из сторожки.

Офицеры по-хозяйски уселись на лавку, закурили, стали о чем-то негромко, изредка смеясь, переговариваться. Скоро прибежал железнодорожник.

— Велено перецепить паровоз на другой состав.

— Кем велено?

— Не могу знать! — испуганно заморгал железнодорожник. — Кажись, телеграф пришел из Москвы.

— Тогда другой давай! — потребовали офицеры.

— Никак не получится — другого нет. У нас и паровозного депо-то не имеется — тока на узловой станции.

Тьфу ты, дьявол! Хоть ори на него, хоть тормоши, хоть душу из него вовсе вытряси, все одно паровозу взяться неоткуда!

— Как появится паровоз — сразу цепляй его к нам, — предупредили офицеры. — Смотри у нас!..

— Сделаю, как есть все сделаю! Первый же паровоз ваш будет! — залебезил железнодорожник.

Снова вышли в дождь и снег, побежав в тепло натопленных вагонов.

Быстро приехать в Москву не удалось...

На этом, махоньком, где следующие из Петрограда поезда никогда не останавливались, разъезде они стояли чуть не сутки. Все это удивляло, хотя опоздания случались и ранее, и все чаще и чаще. В железнодорожном ведомстве нарастал разброд, поезда выбивались из расписания, уголь не подвозился или был из рук вон плох, деповские рабочие бастовали, отказываясь ремонтировать паровозы, поездные бригады загоняли поезда в тупики.

Империя продолжала рушиться, хотя в это еще никто не верил и того не осознавал, считая, что это лишь мелкие недоразумения в отдельно взятом железнодорожном ведомстве. Хотя очень скоро опоздания на сутки и недели и самозахваты поездов никого удивлять уже не будут...

Наконец к полудню следующего дня на станцию втянулся какой-то грузовой состав. Совершенно очумелые пассажиры постановили идти, требовать паровоз себе. Не век же здесь стоять!

— Нам нужен паровоз! — потребовали они.

— Никак нет. Никаких паровозов пока не предвидится.

— Как же нет, когда вот он стоит! — указали начальнику станции на дымящий за стрелкой, пускающий пар паровоз.

— Его взять никак невозможно, потому как это воинский эшелон! — объяснил тот.

— Так что ж нам, не ехать, что ли?!

— Ничего не могу-с сделать!

— Да и черт с ним — возьмем сами! — азартно предложил кто-то.

Несколько офицеров побежали к паровозу.

— Отцепляй! — крикнули они.

— Не могу, не было такого распоряжения! — покачал головой высунувшийся из окна чумазый машинист.

— А вот мы сейчас тебя!..

— Да чего его спрашивать, сами отцепим!

Кто-то, нырнув меж тендером и вагоном, полез к сцепке.

— Эй, парень, не балуй! — крикнул растерявшийся машинист. — Слышь-ка!

Но к нему в кабину, хватаясь за поручни, с двух сторон уже ловко карабкались какие-то офицеры.

— Цепляй паровоз вон к тому составу, — показали они. — А то мы тебя ненароком пристрелим.

Пугали, конечно. Пока — пугали. Хотя скоро, очень скоро станут и стрелять!

Опасливо косясь на озверевших офицеров, которые вторые сутки не могли добраться до места назначения, машинист подчинился силе.

Скинули сцепку. Помощник вкруговую замахал рукой...

А от хвостового вагона, придерживая рукой фуражку, торопясь и спотыкаясь, бежал начальник эшелона, за которым едва поспевали два солдата с болтающимися за спинами винтовками.

— Господа, господа, что вы делаете? Так невозможно, так нельзя! — кричал он на ходу.

Но его уже не слушали.

Паровоз, прокручивая ведущие колеса, бежал за стрелку.

Ну что ж ему, стрелять, что ли? И в кого?.. В пассажиров, среди которых полно старших офицеров. Начальник эшелона лишь рукой махнул...

Все это было отчаянно и весело! Паровоз подогнали к вагонам, набросили сцепку, но никуда все равно не поехали, потому что семафор был закрыт.

— Куда, куда ехать-то?! — кричал, указывая вперед на опущенный семафор машинист. — Может, теперь нам навстречу литерный идет?

Снова побежали к начальнику станции, но тот лишь развел руками.

— Может, пути размыло, может, чего еще... Надо бы дрезину выслать, чтобы поглядеть.