Герб ударил под углом, пытаясь одновременно сдавить противника и оттолкнуть от себя, и бурят воспользовался неустойчивой позицией. Рухнул к самой земле, а потом выстрелил собой словно из пушки и два доспеха с жутким грохотом столкнулись и покатились по земле.

— Остановите бой! Он же его так убьет! — кричали самые впечатлительные. — Это против правил! Драться в рукопашную — против правил.

— А вот и нет. — усмехнулся Леха. — Все по-честному. И сейчас он ему вмажет.

Так и произошло. Вмазал. Он, ему. Броня Герба без проблем выдержала первые пять ударов, а потом и парень пришел в себя, оттолкнул от себя Тарана, ударив чем-то напоминающим прозрачный канализационный люк, поставил блок щитом, поймав на него противника и ударил прессом.

Да, теперь я и в самом деле видел, что схватись я с Гербом в полную силу тогда, на поединке, от меня осталось бы только мокрое место. Своими техниками Гена владел может не в совершенстве, но на достаточном уровне, чтобы победить упорного, но не слишком сильного бурята.

Особенно что тот после инициации и не стремился заниматься саморазвитием, плюнув на тренировки, и решив, что в его жизни все уже предопределено. Но все равно, Таран сражался как лев, и в результате эта схватка стала самой красивой и запоминающейся за день. А когда судья объявил о победе Герба — рукоплескали обоим в равной мере. По крайней мере я слышал восторженные вопросы по поводу не обманули ли зрителей организаторы и не подсунули вместо студента Т кого-то из одногруппников.

Дальше все прошло без огонька. Были попытки сопротивления и даже успешные, но победителями предсказуемо стали факультеты А и Б. И все же, судя по оживленным разговорам, зрителей очень удивил самородок из Бурятии. И далеко не всех — в положительном ключе. Судя по недовольным взглядам нескольких женщин и девушек, а также загнанному виду Меньшикова, они рассчитывали на другой исход боя.

— Все, больше тут смотреть не на что. — сказал я, поднимаясь. — Идем, нужно подготовить нашим парням достойный ужин. Да и вино раздобыть где-то.

— Вино? Ты же против алкоголя? — удивленно проговорил Шебутнов.

— Против. — согласился я. — Но ребята его заслужили.

Петроград, он же Санкт-Петербург. Резиденция его императорского величества в зимнем дворце.

— Государь, разрешите? — спросил немолодой седой мужчина с тростью, ставшей частью его образа еще десять лет назад.

— Мирослав… заходи, присаживайся, я сейчас закончу. — проговорил император, зарывшийся в кучу бумаг. Конечно, это было не сравнить с теми тоннами макулатуры, которые ежедневно разбирали в тайной канцелярии, однако были моменты, которые мог решить только он. Ответственность монарха, и сейчас он разбирал именно такой вопрос.

В возрождённой империи, не раз стоявшей на пороге гибели с начала прошлого века, снова настали тяжелые времена. Его коронация и смещение сестры — тому явное подтверждение, но совсем не причина. Он любил свою непутевую сестрёнку, очень уважал ее сильный материнский инстинкт, но по-другому поступить не мог, из-за кризиса престолонаследия империя стояла на грани раскола.

Но вместо того, чтобы просто сдаться, сбежать за Урал и тихо сидеть себе, правя куском Сибири и горами, наслаждаясь собственным величием, сестра решила бороться за престол даже после признания его императором. Она пошла против короны, против церкви и против дворянского собрания. Но самое страшное — она была не одна.

Демидовы, Пожарские, Дубравины, Толстые и еще десятки мелких боярских и дворянских родов переметнулись на ее сторону. Ходили упорные слухи о собираемой за Уралом армии. И еще больше слухов ходило о том, что многие поклявшиеся ему, императору, в верности рода в тайне сотрудничают с изменницей. Юсуповы, Шереметьевы, Меньшиковы, Морозовы…

Оставалось не так много людей, которым он мог доверять. Хотел доверять. И совсем мало тех, на кого и в самом деле можно было положиться. И один из таких людей сейчас сидел у него в приемной. Хоть на него тоже имелось множество жалоб и доносов — Суворовы были основой императорской новой гвардии. А Мирослав возглавил вновь созданный генеральный военный штат.

— В чем дело? Проблемы на границе или «врата»? — устало спросил император, подписав указ о конфискации всего имущества маленького, но очень вредного рода.

— Прошу прощения, государь, но я… с почти личным делом. — чуть замявшись проговорил генерал, и молодой император с удивлением посмотрел на соратника.

— Разве я не назначил тебя главой всего военного штаба, вторым после себя самого? Разве не стал твой сын новым командующим гвардии? — с начинающей просачиваться в голосе яростью спросил император. — Мало тебе?!

— Нет, как можно, государь! — склонился, опираясь на трость, военный, и не разгибался пока император не разрешил.

— В чем дело? — милостиво проговорил монарх.

— Мой род, ваше величество. Вы знаете, что он никогда не был полнокровен. Мы выбираем наследников из сирот и выпускников императорского училища, нашего имени. — проговорил, низко склонив голову, Мирослав. — Но, боюсь, со смертью Бронислава вскрылись… совершенно отвратительные вещи, творящиеся в этом училище. Коррупция, стяжательство и воровство — меньшие из них. За последние пару месяцев в училище погибло больше пяти учеников — все сироты, лучшие из лучших, отобранные по всей стране.

— Ну так разберись, если это ваше училище, чего томить? — удивился такой пустяковой проблеме император. — Кто там директор? Завтра же назначу нового.

— Прошу прощения, ваше императорское величество. — полностью соблюдая весь этикет, включая поклон, произнес Мирослав. — Но боюсь это невозможно. Директора там нет и никогда не было. Им числиться некий Фунт, а его заместителем — князь Константин Авраамович Меньшиков.

— Сын? — помрачнев спросил император, и дождавшись кивка вздохнул. Да, Меньшиковы были той еще занозой в заднице. Мало того что они управляли всем образованием в империи, так по факту еще и владели землей и дружиной чуть ли не больше, чем у него самого. Да еще и слухи об их тесной связи с сестрой…

— Если вы позволите, государь, по вашему приказу мы можем создать наблюдательный совет, коим попечителем и станем. — произнес Мирослав. — Мы уже собрали достаточно доказательств о причастности Меньшиковых к преступлениям, но почти все они, кроме показаний одной девочки — учащейся, косвенные. Лично князь никого не убивал, и не насиловал.

— Даже если это бы произошло, ты знаешь настроения среди знати. Они против рассмотрения дарников в одном ряду с обычными людьми. Разные возможности, разные законы. — проговорил император, положив подбородок на сложенные ладони. — Но твое предложение имеет рациональное звено. Говоришь никогда не было директора?

— Совершенно верно, ваше императорское величество. Что вы задумали? — спросил Мирослав, чувствуя что ситуация выходит из прокрученного в голове сценария.

— Сместить Меньшикова я не могу. Не сейчас, пока на востоке собирается восстание. Но и спускать ему с рук подобное нельзя. Бумагу о создании попечительского совета над училищем подготовил? — спросил император, и перед ним на стол лег лист гербовой бумаги, а следом папка с приложенными к ней кристаллами. — Это еще что?

— Доказательства, которые мы собрали. Включая видеозапись убийства детей одним из подручных Константина. — быстро проговорил Мирослав. — Коррупция, кражи, избиения, взяточничество и вредительство. Он намеренно занижал показатели сирот, чтобы в императорскую гвардию и армию поступало меньше талантливых детей.

— Кристаллы. — скрежетнув зубами проговорил император. Еще одна проблема, великая проблема о которой знало всего несколько человек в империи. Но это только сейчас. Спустя всего год, или полтора — об этом будет знать каждая собака.

До этого доводить нельзя…

Пока третий курс культурно отдыхал, а если по-русски — квасил, мы продолжали готовится. Кушали и спали. Даже Ангелина вечером не появилась. Хоть я и не спрашивал — Мария рассказала, что у девушки все хорошо, и она просто отдыхает. Чего я и остальным посоветовал. Энергия сама себя не запасет.