Но я не имею права ревновать! Это безумие! Я замужем. Джон не должен ничего для меня значить! Совсем ничего! Он мой племянник по мужу и навсегда останется им. Когда-нибудь Джон приведет в этот дом жену. И может, ею станет именно леди Элизабет Палмер.

Он лгал мне, как и все мужчины. Лгал. И если меня это удивляет, значит, я еще глупее, чем предполагала. Джон осыпает леди Элизабет знаками внимания, чарует своим проклятым остроумием. И все это после того, как он излил мне вчера душу!

Гнусный лжец!

С другой стороны, не хочу же я, чтобы он слонялся по комнатам, мрачный, угрюмый и несчастный, потому что не может быть со мной. Такой мужественный… сильный…

Я едва не рассмеялась над абсурдностью собственных мыслей.

Нет, тут нет ничего абсурдного. Он лгал. Как мой отец.

Я вспомнила 6 письме отца и сообразила, что ничего не сказала об этом Джону. А теперь в этом нет нужды.

Я заговорила с соседями, герцогом из Манчестера, иссохшим, как скелет, сыпавшим такими же древними шутками, и маркизой с поистине необъятной грудью, открытой чуть ли не до самых сосков. В отличие от сидевших поблизости джентльменов я отчаянно старалась не смотреть на эти гигантские вздымающиеся холмы.

Я была само оживление: кокетничала, сыпала шутками и смеялась над едкими замечаниями остальных. Маркиза с открытой грудью оказалась довольно забавной, особенно когда рассказывала о своих пекинесах, которых у нее было больше дюжины, и все такие лапочки! Иссохший герцог обожал сплетничать о жителях Лондона, совершенно мне незнакомых, но я смеялась и щебетала, как мне и полагалась. Пусть Лоренс мной гордится!

И выглядела я великолепно в переливчато-серебристом платье. Пусть у меня не такая красивая грудь, как у леди Элизабет, а волосы — курчавые, играющие всеми оттенками красного, каштанового и песочного, подобно осенним листьям, и не так модно причесаны, но…

Нет, нужно взять себя в руки. Джон мне не принадлежит. И никогда не будет принадлежать.

Безумная!

Откуда такие перемены? Ведь он мужчина, мужчина, которого я видела до замужества всего три раза и умудрилась вроде бы навсегда от него отделаться. Только окончательно так и не смогла.

И непоправимо испортила жизнь себе и ему.

Но сейчас важнее всего то, что я хозяйка этого дома. Не какая-то провинциальная мисс. Я графиня и, хотя довольно молода, знаю, чего добиваюсь. И знаю, что делать.

Поднявшись, чтобы увести дам в гостиную, я смотрела исключительно на мужа и улыбалась только ему. Он кивнул.

— Джентльмены, — провозгласила я, повысив голос, — оставляем вас наслаждаться портвейном.

Они едва обратили на меня внимание: большинство уже были пьяны до полусмерти. Им хотелось заняться портвейном и бренди и Бог знает чем еще. Я пошла к двери и уже громче окликнула:

— Леди, наш ликер ждет нас в гостиной. Мы обсудим новости о Наполеоне, решим, какой из присутствующих джентльменов самый красивый, образованный и очаровательный.

Несколько женщин рассмеялись, две или три даже похлопали меня по руке. Остальные неодобрительно поджали губы, но что из того?

Я не смела обернуться и посмотреть, как воспринял муж мой прощальный выпад.

Но мужчины расслышали каждое мое слово и загомонили все сразу: возмущенно, весело, язвительно.

Вероятно, Лоренс даст мне нагоняй немного позже.

В гостиной все только обо мне и говорили. Довольно много дам не отказались и от рюмочки бренди. Мы потолковали о Наполеоне, но вскоре уже обсуждали его бедняжку жену, австрийскую принцессу Марию-Луизу, которую Наполеон, отчаянно желавший иметь наследника, потащил в палатку еще до заключения официального брака.

— То, что мужчины вытворяют с женщинами, поистине омерзительно, — прошипела леди Элизабет Пал-мер, чересчур, до приторности красивая. Подумать только, теперь она проявляет интерес к чему-то еще, кроме мод и сплетен!

— Итак, кого мы изберем самым очаровательным джентльменом?

Дамы весело рассмеялись.

Леди Калдекот, сидевшая у камина и поэтому энергично махавшая веером, прошептала мне:

— С вашей стороны это было весьма умным шагом, моя дорогая. Вы сумели привлечь их внимание. Интересно, о чем они теперь судачат?

— Естественно, о том, кого мы посчитаем самым неотразимым, — вмешалась леди Элизабет, смеясь и глядя на меня так, словно видела впервые. — А вы неглупы.

— Я слышала, у Наполеона было столько любовниц, что Жозефина ужасно гневалась и повсюду болтала о том, будто он не слишком хорош как мужчина. Вы, конечно, понимаете, о чем я, — добавила маркиза с необъятной грудью.

Я, разумеется, не знала, о чем идет речь, поэтому жизнерадостно объявила:

— Что же, если он и сейчас, женившись на Марии-Луизе, заводит любовниц, ясно, что он вообще никакой не мужчина.

Все шестнадцать дам уставились на меня как на идиотку. Леди Элизабет расхохоталась:

— Дорогая графиня, ведь вы замужем! Поверить не могу, будто Лоренс не показал вам, что значит быть мужчиной!

Я захлопала глазами. К счастью, моя драгоценная мисс Крислок поспешила на выручку.

— Лорд Девбридж, — тактично заметила она, — очень заботится о своей молодой жене. Он терпелив и входит в ее положение. Налейте мне рюмочку ликера, дорогая.

Но ее добрые намерения, очевидно, не привели к желаемому результату, поскольку леди, вместо того чтобы удовольствоваться полученными сведениями и оставить меня в покое, сгрудились вокруг несчастной жертвы, как акулы, почуявшие свежую кровь. Я затравленно озиралась, но видела лишь высоко поднятые брови и насмешливые улыбки. В уши вонзались ехидные замечания.

Амелия держалась в стороне. Мисс Джилбенк лихорадочно ломала руки и выглядела ужасно растерянной.

— Хотите сказать, что все еще остаетесь девственницей, миледи? — осведомилась миссис Беркенхед, наклонившись так близко, что я едва не задохнулась от приторного запаха ее духов. По-видимому, она чересчур злоупотребляла розовым маслом.

Амелия громко откашлялась:

— Давайте попросим Андреа сыграть для нас сонату Моцарта. Она так талантлива! И даже поет, только не так хорошо, как играет. Ну же, Энди, пожалуйста, сыграй!

— Сомневаюсь, чтобы ее игра превзошла монолог, который она произнесла перед джентльменами, до того как покинуть столовую, — вмешалась добродушная почтенная леди, чье имя я так и не вспомнила.

Я подошла к фортепиано и начала играть. Довольно прилично, даже без ошибок. А когда подняла глаза, увидела мужа, стоявшего совсем рядом. Как только аплодисменты замерли, я поспешно прошептала:

— Извините, Лоренс. Это дьявол меня дернул за язык.

Он засмеялся, повернулся к стоявшим поблизости джентльменам и объявил на всю комнату:

— Моя жена сообщила, что сам дьявол дернул ее за язык.

Вот так и приобретаются репутации! Уж не знаю, кем на самом деле почитали меня, но провозгласили оригиналкой, если верить мисс Крислок, которая, уже гораздо позже, рассказала мне об этом. Все утверждали, что, попав в следующий раз в Лондон, я окажусь в центре внимания!

— И что это значит? — спросила я.

— Вероятно, тебя будут приглашать на все балы, приемы и рауты, — пояснила она и, потрепав меня по щеке, пристально всмотрелась в мою физиономию. — Ты выглядишь ужасно грустной. Что-то случилось, дорогая?

Я едва не проговорилась, но вовремя прикусила язык.

— Ничего, Милли. Просто стараюсь казаться идеальной молодой женой.

Было уже почти два часа ночи, когда Лоренс отвел меня в Синюю комнату и на прощание задумчиво покачал головой:

— Вы продолжаете удивлять меня, Энди.

— Надеюсь, большинство сюрпризов не так уж плохи.

— Не меньше половины. Не волнуйтесь, последний был восхитительным. Джентльмены яростно спорили, кто же из них самый обаятельный, образованный и остроумный.

Значит, леди Палмер была права, когда предсказала, что больше они ни о чем не смогут говорить. Тем не менее больше всех удивилась я. Не рассчитывала, что почти все гости так благожелательно воспримут мою выходку.