Остаток этого дня – да и следующий – Джесси посвятила работе, она даже не подходила к окну, опасаясь, что он стоит внизу и смотрит в ее сторону. К четвергу она закончила эскиз. Джесси решила не вызывать курьера, а самой отвезти его в «Пируэтт», пообедать в центре города и немного пройтись по магазинам. Ей не помешает побыть подальше от своей квартиры и человека-в?форме-груши, это успокоит ее нервы. Пожалуй, она вообразила себе много лишнего. В конце концов, он ничего такого не сделал. Просто он очень мерзкий.

Адриан, главный художник «Пируэтт», как и всегда, страшно обрадовался, когда она пришла.

– А вот и моя Джесси! – сказал он, обнимая ее. – Как бы я хотел, чтобы все мои художники были такими, как ты. Всегда сдаешь заказы вовремя, твоя работа превосходна, ты настоящий профессионал. Зайдем в мой кабинет, посмотрим твой эскиз, поговорим о новом заказе и немножко посплетничаем.

Он предупредил секретаршу, чтобы его ни с кем не соединяли, и проводил Джесси по лабиринту крошечных кабинетиков, где обитали редакторы. Сам Адриан занимал огромное угловое помещение с двумя большими окнами, символ его высокого статуса в «Пируэтт паблишинг». Он жестом пригласил Джесси сесть в кресло, налил ей чашку травяного чая, после чего забрал папку с образцами работ, вытащил эскиз и принялся его рассматривать.

Молчание затягивалось.

Адриан принес стул, поставил на него эскиз и отошел на несколько футов, чтобы посмотреть на него издали. Он несколько раз пригладил бородку и склонил голову набок. Наблюдавшая за ним Джесси ощутила укол тревоги. Обычно Адриан сразу же начинал хвалить ее работы. Ей не нравилось, что он так долго молчит.

– Что-то не так? – спросила она, поставив чашку на стол. – Тебе не нравится?

– Ну, – Адриан развел руками, – все выполнено хорошо – тут не может быть ни малейших сомнений. У тебя превосходная техника. Отлично выписаны детали.

– Я тщательно изучала костюмы, – раздраженно сказала Джесси. – Все полностью соответствует периоду, ты же сам знаешь.

– Да, конечно. Да и героиня великолепна, как всегда. Я бы и сам с удовольствием взглянул, что прячется у нее под корсажем. Ты совершаешь настоящие чудеса с бюстом, Джесси.

Она поднялась с кресла.

– В чем дело, Адриан? Я уже три года делаю для вас обложки. И ни разу у нас не возникало проблем.

– Верно, – ответил он, покачал головой и улыбнулся: – Ты права. Возможно, ты слишком долго этим занимаешься. Я знаю, так бывает. Они слишком похожи друг на друга, тебе становится скучно рисовать бесконечные объятия; в результате наступает момент, когда хочется немного поэкспериментировать, попытаться сделать что-то новенькое. – Он погрозил ей пальцем: – Однако этого делать не следует. Наши читатели хотят получать прежнее дерьмо с прежними обложками. Я тебя понимаю, но это не годится.

– Но я не ставила никаких экспериментов! – воскликнула Джесси. – Я делала подобные рисунки сотни раз. Что тебя не устраивает?

– Ну, мужчина, естественно, – ответил он и показал на эскиз: – Герой выглядит непривлекательно. Ты сделала это нарочно?

– Что? – Джесси подошла ближе к своей работе. – Он все тот же мужественный подонок, которого я рисовала столько раз.

Адриан нахмурился.

– Неужели ты серьезно? – сказал он. – Посмотри. – И он принялся показывать на детали: – Вот здесь, возле воротника, легкий намек на двойной подбородок, видишь? А теперь взгляни на нижнюю губу! Прекрасная работа, но она выглядит… влажной. Герои наших книг насилуют, грабят, соблазняют, угрожают, но не исходят слюной, дорогая. Возможно, все дело в перспективе, но я могу поклясться… – Он помолчал, наклонился поближе и покачал головой: – Нет, перспектива здесь ни при чем, верхняя часть головы определенно уже, чем нижняя. Придурок! В наших книгах не может быть придурков, Джесси. И у него слишком пухлые щеки. Такое впечатление, что он хранит за ними запасы на зиму. – Художник покачал головой: – Так не пойдет, дорогая. Взгляни, тут нет особых проблем. Остальная часть эскиза в полном порядке. Возьми его домой и внеси необходимые поправки. Ты согласна?

Джесси с ужасом смотрела на картину; казалось, она видит ее в первый раз. Все, что говорил Адриан, полностью соответствовало действительности. Да, отличия были достаточно тонкими; поначалу казалось, что мужчина ничем не отличается от обычных героев издательства «Пируэтт», но что-то в нем было не так, и стоило приглядеться, это становилось очевидно. Каким-то непостижимым образом человек-в?форме-груши пробрался на ее эскиз.

– Я, – начала она, – я… Да, ты прав, я все переделаю. Не знаю, как такое могло произойти. Я сменила квартиру, оказалось, что рядом живет совершенно отвратительный тип, которого все называют человеком-в?форме-груши. Он действует мне на нервы. Клянусь, все получилось случайно. Похоже, я слишком много о нем думала, и это оказало влияние на мою работу.

– Понимаю, – кивнул Адриан. – Ну, не вижу никаких проблем, тебе просто нужно исправить нашего героя. Однако у нас мало времени.

– Я сделаю исправления на выходных и вернусь в понедельник, – обещала Джесси.

– Прекрасно! А теперь поговорим о других заказах.

К тому времени, когда Джесси вышла из кабинета, она чувствовала себя значительно лучше.

Потом она зашла выпить в свой любимый бар, встретилась с друзьями и прекрасно пообедала в новом японском ресторане. Когда девушка вернулась домой, уже стемнело. Человека-в?форме-груши нигде не было видно. Держа папку в одной руке, она вытащила ключи и открыла дверь.

Когда Джесси вошла внутрь, то услышала слабый хруст под каблуком. Она раздавила клубок оранжевых червяков на синем ковре.

Это был все тот же бесформенный ужасный сон. Джесси стояла в темноте возле его двери, рядом с мусорными баками, в которых ползали какие-то существа. Она была напугана, боялась постучать или открыть дверь и все же не могла уйти. Наконец дверь распахнулась сама. На пороге стоял он и улыбался, улыбался…

– Хочешь остаться? – спросил он, и последнее слово разнеслось эхом: остаться, остаться, остаться, и он протянул к ней руку. Пальцы, когда он коснулся ее щеки, были мягкими и мясистыми, точно червяки.

На следующее утро Джесси явилась в офис учета городской недвижимости. Секретарша сказала, что Эдвард Селби показывает покупателям дома; она не знает, когда он пожалует в офис.

– Ничего страшного, – ответила Джесси. – Я подожду. – Она уселась в кресло и стала листать журналы с фотографиями домов, которых ей никогда не купить.

Селби явился в одиннадцать. Он слегка удивился, увидев девушку, но тут же включил профессиональную улыбку:

– Джесси, как мило! Чем могу помочь?

– Давай поговорим, – сказала она, откладывая журналы.

Они подошли к письменному столу Селби. Он по-прежнему был компаньоном фирмы, сдающей дома в аренду, поэтому делил кабинет с другим агентом, но сейчас она ушла по своим делам, и они остались вдвоем. Селби уселся в кресло и откинулся на спинку. Он был симпатичным мужчиной с курчавыми каштановыми волосами и белыми зубами. Глаза Эдварда внимательно смотрели на Джесси сквозь круглые очки.

– У тебя возникли проблемы? – спросил он.

Джесси подалась вперед.

– Человек-в?форме-груши, – сказала она.

Селби приподнял бровь:

– Понятно. Безобидный чудак.

– Ты уверен?

Он пожал плечами:

– Насколько мне известно, он сих пор никого не убил.

– А что тебе о нем известно? Для начала, как его зовут?

– Хороший вопрос. – Эдвард улыбнулся: – Здесь мы называем его человек-в?форме-груши. Я никогда не слышал, чтобы его звали иначе.

– Проклятье! – взорвалась Джесси. – Неужели ты будешь утверждать, что на его чеках написано: ЧЕЛОВЕК-В?ФОРМЕ-ГРУШИ?

Ее собеседник откашлялся.

– Ну, нет, конечно. На самом деле он не пользуется чеками. Я захожу к нему первого числа каждого месяца, чтобы получить арендную плату, стучусь в дверь, и он платит наличными. Больше того, он всегда рассчитывается купюрами по одному доллару. Я стою, а он отсчитывает деньги мне в руку, доллар за долларом. Должен признаться, Джесси, я никогда не вхожу внутрь квартиры, да и желания у меня не возникает. Там такой странный запах, ты, наверное, знаешь? Но для нас он хороший съемщик. Всегда вовремя платит. Никогда не возражает, когда плата увеличивается. И не пытается всучить нам чеки, по которым банк отказывается платить. – Эдвард снова улыбнулся, показав белые зубы, чтобы подчеркнуть: он шутит.