— О том, что он выходит только по ночам. Да и о его странных приятелях. Вы знаете Тома, который кочегарит у топки на середине левого борта? Он рассказывает, что в ночь, когда мы вышли из Луисвилла, ну, вы помните, сколько там было комарья над рекой, так вот, Том рассказывает, будто бы видел старину Саймона внизу на основной палубе. Тот просто бродил без дела, когда ему на руку опустился комар, тогда второй рукой он прихлопнул его. Ясное дело, раздавил. Ну, вы себе представляете, какими раздутыми комары иногда бывают — если их прихлопнешь, останется кровавое пятно. Том говорит, тот комар на руке Саймона оказался именно таким. Ну вот, говорит Том, Саймон смотрел-смотрел на свою руку, а потом поднес ко рту и, — разрази меня гром, если говорю неправду, — облизал ее начисто.

Эбнер Марш поморщился.

— Скажи своему Тому, чтобы попридержал язык, или ему придется бросать дрова в топку на каком другом судне.

Волосатый Майк кивнул и, со звучным шлепком перебросив свою железную дубину в другую руку, собрался было уходить. Марш остановил его.

— Нет, подожди. Скажи Тому, пусть не болтает, а если заметит что странное, пусть лучше расскажет об этом тебе или мне. Скажи, что за это мы дадим ему полдоллара.

— За полдоллара ему и соврать недолго.

— Тогда забудем о деньгах, а насчет всего остального его предупреди.

Чем больше Эбнер думал о рассказе Тома, тем больше беспокоился. Теперь он был рад, что Джошуа Йорк решил сделать из Саймона бармена, таким образом он все время будет находиться на виду. Гробовщики никогда не нравились Маршу, а Саймон по-прежнему непроизвольно напоминал ему человека этого рода занятий. Марш надеялся только, что в баре, обслуживая пассажиров первого класса, Саймон не станет лизать комаров. Подобное поведение в один миг способно испортить репутацию судна.

Вскоре Марш забыл о происшедшем и с головой ушел в дела. Но в ночь накануне отъезда случилось нечто такое, что вновь завладело его вниманием. Он зашел в каюту Джошуа Йорка, чтобы обсудить подробности их маршрута. Йорк сидел за письменным столом и своим изящным ножичком с ручкой из слоновой кости вырезал из газеты какую-то статью. Некоторое время они с Маршем обсуждали предстоящее дело, и Марш уже собирался уходить, когда на глаза ему попался экземпляр «Демократа», лежащий на столе Йорка.

— Сегодня они должны были дать одно из наших рекламных объявлений, — заметил Марш и протянул руку за газетой. — Она тебе больше не нужна, Джошуа?

Йорк, махнув рукой, отдал газету.

— Возьми, если надо.

Эбнер Марш с газетой под мышкой отправился в кают-компанию. Расположившись за столиком, он принялся листать ее, в то время как Саймон готовил для него напиток. Марш был разочарован, потому что не смог обнаружить свое объявление. Но не поместить его не могли; Йорк вырезал статью, напечатанную на оборотной стороне страницы, где размещались сообщения о перевозках. Дыра приходилась как раз по центру. Марш осушил стакан, свернул газету и пошел в корабельную контору.

— У вас есть последний номер «Демократа»? — спросил он у Джефферса. — Боюсь, как бы чертов Блеар не выбросил мое объявление.

— Вот лежит, — ответил Джефферс. — Только вы не правы, ничего он не выбрасывал. Посмотрите на странице, где помещаются сообщения о перевозках.

Точно, там оно и было. В прямоугольной рамочке в центральной колонке с аналогичными объявлениями:

РЕКА ФЕВР

В четверг в Новый Орлеан, штат Луизиана, со всеми основными остановками отправляется замечательный пароход «Грёзы Февра». Укомплектованный опытными офицерами и матросами, в пункт назначения он придет в наикратчайший срок. По поводу перевозки груза или приобретения пассажирских билетов обращаться на судно или в контору компании, расположенную в начале Сосновой улицы.

Эбнер Марш, президент

Марш изучил объявление, кивнул и перевернул газету, чтобы полюбопытствовать, что вызвало интерес Джошуа Йорка. Вырезанная статья оказалась перепечаткой из газетенки, выпускаемой в низовьях реки. Там говорилось о каком-то старике с лесного склада, который был найден мертвым в своей хибаре на берегу реки севернее Нового Мадрида. Его обнаружил помощник капитана парохода, причалившего к складу, чтобы пополнить запас дров, после того, как на их сигнал никто не откликнулся. Высказывалось два предположения. Согласно одному, причиной смерти были индейцы, согласно второму — волки, так как тело было разорвано на части и наполовину съедено. Других сведений в статье не было.

— Что-то случилось, капитан Марш? — спросил Джефферс. — Вы переменились в лице.

Марш свернул конторский экземпляр «Демократа» и вместе с номером Йорка сунул его под мышку.

— Ничего особенного. Просто в чертовой газете два-три слова напечатали с орфографическими ошибками.

Джефферс улыбнулся.

— Вы уверены? Насколько мне известно, орфография — не ваша стихия, капитан.

— Не смейте подшучивать надо мной, мистер Джефферс, или я выброшу вас за борт, — ответил Марш. — С вашего позволения, я возьму газету.

— Ради Бога, — ответил Джефферс, — я уже ознакомился с ней.

Вернувшись в бар. Марш снова перечитал историю о складском стороже. Интересно, зачем Джошуа понадобилось вырезать историю о каком-то старом болване, растерзанном волками? Ответа на вопрос Марш не находил, и это очень беспокоило его. Он поднял глаза и обнаружил на себе отраженный в большом зеркале бака взгляд Саймона. Марш поспешил свернуть газету и засунул ее в карман.

— Дайте мне стаканчик виски, — попросил он.

Марш тут же залпом выпил его и продолжительно крякнул. Горячительный напиток приятным теплом согрел грудь. В голове немного просветлело. В конце концов, не его ума дело, какие газетные истории любит читать Джошуа Йорк. Кроме того, он пообещал не совать нос в дела Йорка, а Эбнер Марш считал себя человеком слова.

Он решительно поставил на стол стакан и вышел из бара. По большой, сужающейся книзу лестнице Марш спустился на основную палубу и бросил обе газеты в темное жерло одной из топок. Подсобные рабочие с удивлением посмотрели на него, но у Марша тотчас отлегло от сердца. Не стоит разжигать недоверие к своему партнеру, особенно если им является такой великодушный и воспитанный человек, как Джошуа Йорк.

— Ну, чего уставились? — рявкнул он чернорабочим. — Или у вас нет работы? А то смотрите, позову Волосатого Майка, он живо найдет, чем вам заняться! .

Дело вмиг отыскалось. Эбнер Марш снова поднялся в кают-компанию и заказал себе второй стакан.

На другое утро Марш пошел на Сосновую улицу, в главный офис своей компании, где несколько часов занимался делами. Обедал он в «Доме переселенца» в окружении старых друзей и старых соперников. Чувствовал капитан себя великолепно. Марш много и красноречиво хвастал новым судном; выслушивая в свою очередь панегирики Фаррелла и О'Брайена, расточаемые в адрес своих кораблей, но все это было в порядке вещей. В заключение он улыбнулся и сказал:

— Ну что, ребята, даст Бог, свидимся на реке. Вот будет здорово!

Никто и словом не обмолвился о его прежних несчастьях. Потом к столику Марша подошли три разных человека и спросили, не нужен ли ему лоцман для нижнего течения Миссисипи. Словом, он славно провел пару часов.

По дороге на судно Марш случайно наткнулся на пошивочную мастерскую. У ее дверей он замешкался и принялся пощипывать себя за бороду, размышляя над идеей, которая вдруг пришла ему в голову. Потом с улыбкой вошел внутрь и заказал себе новый капитанский мундир. Белый, с двойным рядом серебряных пуговиц, как у Джошуа. В качестве аванса Марш оставил два доллара и договорился, что заберет мундир, когда «Грёзы Февра» вернется в Сент-Луис. Уходил он крайне довольный собой.

Речную пристань лихорадило. Партия сухого груза опоздала, и теперь грузчики, обливаясь потом, спешили срочно переправить его на борт парохода. Уайти уже привел в действие паровые котлы. Из выпускных клапанов поднимались высокие белые плюмажи пара, над трубами клубился черный дым. Пароход, стоявший по левому борту от «Грез Февра», под громкие крики отчаливал, выпуская тучи дыма и подавая пронзительные гудки. По правому борту разгружалось крупное заднеколесное судно. Груз укладывали на плавучую пристань — старую, отслужившую свой век лоханку, пришвартованную к берегу.