От своих детективов он получил одно сообщение, в котором, правда, не оказалось никаких новых для него сведений. Большеколесный пароход по имени «Озимандиас» покинул Натчез той октябрьской ночью с четырьмя сотнями тонн груза на борту, сорока пассажирами первого и второго класса и примерно восьмьюдесятью пассажирами третьего класса. Груз по месту назначения доставлен не был. Ни пароход, ни пассажиров с той ночи никто больше не видел. Исключение составляли несколько дровяных складов вниз по течению реки. Эбнер Марш несколько раз перечитал письмо и нахмурился. Цифры показались ему странно низкими, это могло означать, что Мрачный Билли чертовски плохо работал или специально не брал на себя лишнего, чтобы Джулиан и его люди пользовались относительной свободой. Пропали без вести сто двадцать человек, исчезли, не оставив следа. Марша обдало холодным потом. Уставясь на письмо, он вспомнил слова Деймона Джулиана: «Никто на реке во веки веков не забудет „Грёзы Февра“».
Многие месяцы Эбнера Марша преследовали жуткие ночные кошмары, в которых ему снился плывущий по реке корабль, черный, без единого признака света, с закрытой черной парусиной грузопассажирской палубой, чтобы даже тусклый свет топок не проникал наружу, корабль, черный, как смерть, и темный, как грех, движущаяся в лунном свете и в тумане тень, едва видимая, безмолвная и быстрая. Во сне пароход двигался совершенно бесшумно, по его палубам скользили белые фигуры, белые фигуры толпились в кают-компании. В каютах в страхе жались пассажиры. В полночь двери открывались, и тогда раздавались пронзительные крики. Один или два раза Марш просыпался от того, что сам начинал кричать. Даже бодрствуя, не мог он забыть его, корабль из своего сна, окутанный мраком и ужасом, с дымом черным, как глаза Джулиана, и паром цвета крови.
Когда весной в верховье реки началось вскрытие льда, Эбнер Марш столкнулся с проблемой выбора. «Грез Февра» он не нашел, и интенсивные поиски подвели его к грани банкротства. Бухгалтерские книги рассказывали печальную историю; сундуки Марша были почти пусты. Он владел пароходной компанией, в которой не было ни единого корабля, у него даже не осталось средств для того, чтобы построить скромнейшее судно. Скрепя сердце. Марш написал своим агентам и детективам, что прекращает поиски.
Захватив последние средства, он отправился вниз по течению реки, туда, где все еще стояла брошенная им в речном рукаве, разбитая «Эли Рейнольдз». Они установили на ней новый руль, подлатали гребное колесо и стали ждать весеннего паводка. Вода наконец поднялась, и рукав стал судоходным. Под командованием Йергера команда «Эли Рейнольдз» доставила ее в Сент-Луис. Там ей заменили лопасти, установили новую паровую машину, в два раза мощнее прежней, и второй паровой котел, и даже обновили краску. В кают-компании постелили новый желтый ковер. После ремонта Марш определил ее для выполнения грузопассажирских перевозок на маршрутах Нового Орлеана. Ни по размеру, ни по своим техническим характеристикам она не годилась для такой работы, тем не менее Марш пошел на это, чтобы заниматься поисками самому.
Еще до того как начать, Эбнер Марш знал, что задуманное им дело почти бесперспективно. От Каира до Нового Орлеана лежал участок реки протяженностью в одиннадцать сотен миль. До Каира от самых водопадов Святого Антония шла еще река Миссури, кроме нее были Огайо и Язу, и Красная река, и около пятидесяти второстепенных речек и притоков, каждый из которых был судоходен. У большинства рек имелись еще собственные притоки, не говоря уже о мелких ручьях, рукавах и излучинах, которые в определенное время года при наличии хорошего лоцмана тоже годились для плавания. «Грёзы Февра» мог скрываться где угодно, и если «Эли Рейнольдз» по случайности прошла мимо, не заметив, это означало, что поиски пришлось бы начинать сначала. Воды Миссисипи и ее притоков бороздят тысячи пароходов. Каждый месяц появляются новые имена, что еще больше усложняет работу с газетами. Но упрямства Маршу было не занимать. Он упорно искал, и «Эли Рейнольдз» стала его домом.
В коммерческих перевозках она не очень преуспевала. На линии Сент-Луис — Новый Орлеан с ней конкурировали более крупные, более быстроходные и более комфортабельные суда. Старенькая и медлительная «Рейнольдз» не могла состязаться с крупными большеколесными пароходами.
— Мало того, что она не отличается проворством змеи, так она еще в два раза ее безобразнее, — сказал Маршу его агент из Нового Орлеана осенью 1858 года и предложил подыскать себе другого агента. — Да и вы сами пользуетесь дурной славой, сказать вам по правде.
— Я? — проревел Марш. — На что это вы намекаете?
— Народ на реке всякое рассказывает, вы и сами знаете. Говорят, что вы самый невезучий судовладелец. Говорят, что на вас лежит проклятие, еще хуже того, что лежало на «Дренноне Уайте». На одном из ваших пароходов взорвался паровой котел, говорят, и всех поубивало. Четыре, как будто, раздавило во льдах. Один после того, как все на нем поумирали от желтой лихорадки, сгорел. А последний, говорят, вы разбили сами, когда сдурели и отходили вашего лоцмана дубинкой.
— Чтоб ему пусто было, — выругался Марш.
— А теперь позвольте полюбопытствовать, кто захочет иметь дело с человеком, на котором лежит такое проклятие? Кто захочет плавать или работать? Только не я, уверяю вас. Не я.
Человек, которого он нанял вместо покойного Джонатана Джефферса, много раз просил его перевести «Рейнольдз» на линии верхней Миссисипи или Иллинойса, где она была бы более к месту, или даже на Миссури — опасную и неспокойную, но приносящую невероятную прибыль, если пароходу удавалось выжить на ней. Эбнер Марш отказался, а когда письмоводитель продолжал настаивать на своем, уволил его. Он полагал, что шанс обнаружить «Грёзы Февра» на северных реках сводится к нулю.
Кроме того, в течение последних нескольких месяцев Марш в ночные часы делал секретные остановки на дровяных складах Луизианы и пустынных островах Миссисипи и Арканзаса, где подбирал беглых рабов и переправлял их на север, в свободные штаты. Тоби познакомил его с тайной группой, именовавшей себя подпольной железной дорогой. Операции эти осуществлялись под их руководством. К железной дороге Марш был еще не привычен и предпочитал называть это дело подпольной рекой. Занятие это наполняло Марша чувством, что, помогая неграм, он как-то наносит вред Деймону Джулиану. Иногда он с кем-нибудь из беглых рабов присаживался на палубе и заводил разговор о ночном народе или «Грезах Февра» и тому подобных вещах, полагая, что, может статься, чернокожим известно что-нибудь, чего не знают белые. Но никто из них не сообщал ему ничего полезного.
Свои поиски Эбнер Марш продолжал почти три года. Годы эти выдались тяжелые. К 1860 году Марш из-за убытков, которые приносила «Эли Рейнольдз», был по уши в долгах. Пришлось закрыть конторы, открытые им в Сент-Луисе, Новом Орлеане и других речных городах. Ночные кошмары больше не беспокоили капитана, но с каждым годом он становился все более и более замкнутым. Иногда Маршу казалось, что он по-настоящему жил только в течение того времени, что провел с Джошуа Йорком на борту «Грез Февра», а потом жизни в полном смысле слова не было.
С той поры месяцы и годы проходили для Марша как во сне. В другие времена отношение к тому периоду у него было прямо противоположным. Реальностью он считал настоящее, красные чернила в бухгалтерских книгах, палубу «Эли Рейнольдз» под ногами, запах ее дыма, пятна на новом желтом ковре. Воспоминания о Джошуа, великолепие построенного ими вместе большого парохода, холодный ужас, который вызывал в нем Деймон Джулиан, все это было сном, думал Марш, поэтому нет ничего удивительного в том, что все бесследно исчезло, неудивительно, что речники считают его помешанным.
События лета 1857 года еще в большей степени напоминали сон. По очереди, один за другим уходили из его жизни те люди, с которыми были связаны воспоминания Марша о «Грезах Февра». Через месяц после возвращения в Сент-Луис старый Тоби Лэньярд уехал на север. Слишком яркими остались в его памяти воспоминания о возвращении в рабство, и он хотел как можно дальше убраться от рабовладельческих штатов. В начале 1858 года Марш получил короткое письмо, в котором говорилось, что он нашел место в одном из отелей Бостона. Дэн Олбрайт устроился на новенький, с иголочки, быстроходный большеколесный пароход из Нового Орлеана. Летом 1858 года, когда в Новом Орлеане разразилась желтая лихорадка, Олбрайт, к своему несчастью, вместе с кораблем находился в городе. Лихорадка унесла жизни тысяч людей, включая и Олбрайта, но благодаря ей власти города решили наконец всерьез заняться улучшением его санитарного состояния и ликвидацией открытых сточных канав. Капитан Йергер командовал «Эли Рейнольдз» до конца сезона 1859 года, после чего ушел в отставку и поселился у себя на ферме в Висконсине, где год спустя тихо умер.
