Десяток радостно загоготал, что твоя гусиная стая.
— Видишь ли, Кан, — осторожно промолвила Эвридика, — я говорю о себе в женском роде, потому что родилась женщиной, а не мужчиной. Мы же с тобой из одного котелка питались, неужели в вырезе хитона совсем ничего не было видно?
— А ты считаешь, что во время завтрака или ужина я обязан сотрапезнику под хитон заглядывать? — вопросом на вопрос отозвался младший сын Тенция. — Чего я там под хитонами не видал?!
Десяток при этих словах от хохота покатом покатился.
— Да, знаешь ли, дружище, ты многого там не видел, — простонал Орфей сквозь смех. — Уж поверь на слово знающему человеку!
При всех своих недостатках Кан не страдал отсутствием чувства юмора, даже если он был использован в его отношении, поэтому он охотно похохотал с остальными. Но напоследок пообещал исправиться прямо во время завтрака.
— Поздновато спохватился, — участливо сообщил ему Торит. — Самые младшие сейчас вы с Венетой.
— Станешь глаза распускать — будешь иметь дело со всем десятком, — перевёл с дипломатического на древнеахейский Кул Изолид и молодцевато вскочил с постели.
Молодые воины постепенно поднялись все, привели себя в порядок. Эвридика распорядилась подбросить дров на тлеющие угли костра, мимоходом осмотрела царапину Кана и повесила разогреваться остатки вчерашней каши. Кан привычно нагрузился пустой амфорой и отправился за водой. На этот раз в сопровождении коринфян.
Кэм с интересом осматривался вокруг, оценивая обустроенность союзного лагеря, а Кан подробно втолковывал его сестре, почему об их приключениях следует помалкивать наглухо. О том, почему приличной ахейской девушке следует держаться осторожнее с Кулом, Леоном и его старшими братьями, он растолковал ещё подробней. Настолько детально, что Счастливчик вынужден был оторваться от созерцания военной мощи союзников, чтобы заметить:
— Как я понял, в нашем десятке, кроме тебя, командир, порядочных людей нет. Зато ты — образец совершенства. Ага?
— Вот за что твой брат мне сразу понравился, — подтвердил младший из Норитов, заговорщически обращаясь к Венете, — так это за его удивительную проницательность и умение разбираться в людях!
И вся троица зашлась в приступе весёлого смеха. Воины, скопившиеся с посудой у ручья, с удовольствием наблюдали за Венетой, наполнявшей амфору водой при помощи небольшого кувшинчика с широким горлом — гидрии, и с завистью — на двух молодых да ранних, сопровождавших это чудо природы. Кэм рычал на зевак, точно матёрый волчище, и чуть не схлопотал по клыкам. А Кан спокойно назвал имя командира десятка, в котором несёт службу объект общего интереса, и накал интереса резко снизился, как по команде.
— С нашей семейкой связываться себе дороже, — объяснил он, взвалив на плечо шестидесятилитровую амфору, будто пёрышко.
— Давай, помогу, — предложил ему Кэм.
— Да я привычный, — отозвался юноша. — Фидий за это мне три лишних чаши воды разрешил выпивать. Хотите, я с вами поделюсь? — и тут же добавил, плутовато покосившись на Венету. — Если, конечно, сопровождать меня к ручью будете.
— А просто поделиться не можешь, значит? — задумчиво подытожил Кэм.
— Нет, почему же? — парировал Кан. — С тобой — могу. На фиг ты мне у ручья нужен? А вот Венета — другое дело. Кто мне воду в амфору набирать станет с таким неповторимым изяществом?!
Давно у Венеты не было так спокойно на душе. Бегство от атлантских захватчиков, скитания в голоде и страхе подвергнуться насилию со стороны попутчиков, разбойников и чужих солдат остались позади. Она шла между двумя людьми, которым могла довериться безоглядно — по левую руку от неё шагал брат, готовый без раздумий отдать жизнь за сестру, а справа — насмешливый, но добрый к ней и свирепый к врагам юноша, дважды пришедший к ней на помощь. Если брат не врёт, а врать ему нет никакой причины, то этот говорливый парнишка — настоящий герой. И он отчаянно восхищён ею, хотя старательно скрывает это за иронией.
«Ах ты, хитрюга! — с неожиданной теплотой подумала владычица всех юных сердец многолюдного Коринфа и переставила гидрию с одного плеча на другое. — Ну, куда ж ты, глупыш, от меня денешься?!»
К вечеру выяснилось, что воды, принесённой не только в амфоре, но и в гидрии, на десяток полного состава не хватает.
— Меньшой, сгоняй за водичкой! — распорядился Фидий.
Венета, молча, взяла гидрию и присоединилась к основному водоносу отряда.
— Леон, Кул, а вы куда намылились? — поинтересовался десятник, видя, что младшие члены его подразделения тоже опоясываются мечами. — Ты, красавчик, остаёшься в помощь Эвридику — тьфу ты! — Эвридике. Остальные марш на занятия. Выполнять!
Оживлённо болтая, афинско-коринфская парочка спустилась к ручью, где в это время было совсем малолюдно. Появление конного отряда привлекло общее внимание…
— Венета, бегом за нашими, — тихонько сказал Кан. — Быстро! Скажешь: Гортензий от Литапаста пожаловал.
— Я тебя не брошу! — решительно заявила сестра Кэма Счастливчика и, отставив кувшин, вынула меч из ножен, приняв боевую стойку.
Выходка девушки вызвала дружный хохот телохранителей стратега Литапаста.
— Симпатичную ты себе заступницу выбрал, Норит, — остаточно посмеиваясь, признал Гортензий. — Только на сей раз у меня есть письменный приказ о твоём задержании. Следуй за нами.
Вместо того чтобы исполнить приказ, младший сын Тенция Норита тоже обнажил клинок и встал рядом с Венетой:
— Никуда я с вами без своего десятника не пойду, — объяснил он. — Нас в гимнасии так учили — задержание гоплита афинского войска производится с согласия его сотника и в присутствии десятника. Что-то не вижу здесь ни моего братца Фидия, ни дядюшки Априкса.
Гортензий, молча, кивнул, и всадник, стоявший слева от юноши, бросил вперёд своего мощного пилосского жеребца, сбив Кана с ног; два копья упёрлись юноше в вырез панциря. Плачущую Венету оттеснили конскими корпусами, меч выбили без лишней учтивости. Несколько конников, спешившись, обезоружили арестованного и связали ему руки за спиной.
— Сам пойдёшь, или подхлестнуть? — осведомился Гортензий.
— Эй, придурок! — крикнул Кан какому-то нервному наезднику, вздумавшему поучить плёткой настырную девчонку. — Поостерегись плёткой махать — она сестра коринфского посла; Аристарх обид не прощает. Венета, иди домой, я тебя прошу! Я прошу тебя!
Его толкнули в спину древком копья, и он пошёл, стиснутый конскими боками. Попытка максимально замедлить передвижение обернулась тем, что всадники подхватили его под мышки и перешли на рысь.
В голос рыдающая Венета примчалась к костру. Услышав об инциденте, Фидий вознамерился обратиться за подмогой к сотнику, но Гифон выступил категорически против.
— Пока мы действуем по закону, они меньшому башку открутят и сошлются на попытку побега, — сказал он хмуро. — Они не зря тайком его похитили — им есть, значит, что скрывать. Надо выручать Кана самим; и чем быстрей, тем лучше!
— Я сгоняю к братьям, они в стороне не останутся, — поддержал Кул. — И пошлите Леона за Адамантидами.
Через четверть часа у костра Норитов собралось почти три десятка юных сорвиголов. Гифон начал, было, выступать перед ними с зажигательной речью, но его нетерпеливо перебил старший из сыновей Адаманта — Пелий:
— Не трать слов напрасно, дружище, мы знаем, что трепаться ты можешь с утра до ночи. Мы в курсе того, что случилось, и готовы поставить на место обнаглевшего Литапаста. Фидий, командуй — Кан гоплит твоего отряда.
В шатре Литапаста Кана ожидал его владелец, удобно расположившийся в кресле у стола с папирусными свитками и двумя обеденными приборами. Шатёр был хорошо освещён, земляной пол застелен шкурами диких животных, в стороне от стола виднелось ложе, накрытое покрывалом из драгоценного египетского полотна.
Осмотревшись, юный разведчик всё внимание сосредоточил на хозяине шатра. Перед ним сидел тридцатипятилетний мужчина в дорогом гиматии и позолоченных сандалиях. На чуть вытянутом его лице, обрамлённом каштановой бородой, выделялись пронзительно-синие глаза с тяжёлыми веками; резко очерченный нос нависал над узкой верхней губой, что неоспоримо свидетельствовало бы о жестоком характере её обладателя, если бы не полная нижняя губа, смягчающая это неблагоприятное впечатление. Кан понял, что перед ним умный, властный и целеустремлённый человек, и что ему — Кану предстоит нелёгкий поединок.
