— Чудес не бывает, — гнул свое король.

Толпа взорвалась аплодисментами.

— Что там такое? — внезапно обеспокоился Юсуф.

— Черный обошел Сайтиана, — без запинки ответил Ивар, благо ему никто не мешал наблюдать за происходящим на дистанции.

— И это все, — у Юсуфа отлегло от сердца. — Госпожа моя, боюсь, ваша подопечная не сможет выиграть, но мы должны быть готовы на случай того, что произойдет чудо. Чтобы реализовать мой план, вам надобно незамедлительно садиться в седло.

— Я должна уехать до окончания заезда? — то был не вопрос, а крик души.

— Да. Сейчас же. Один из моих людей ждет вас с лошадью.

— Взглянуть бы хоть разок! — воскликнула Евгения. И тут заметила, что многие мужчины поднимают на руки детей, а некоторые даже женщин. Евгения повернулась к бритонцу.

— У тебя хватит сил?

Тот сначала не понял вопроса, а затем наклонился и как пушинку поднял ее над своей головой. Для устойчивости она одной рукой схватила его за волосы.

— Я не подозревала, что дистанция столь велика, — она замахала свободной рукой. — Я ее вижу. Впереди только один араб. Я… я думаю, она его нагоняет! Нагоняет!

— Ты должна немедленно уезжать, — повторил Юсуф. Чувствовалось, что происходящее на трассе ему не нравилось.

Ивар опустил вдову на землю.

— Спасибо тебе, — она улыбнулась. — Ну и силач же ты!

Чувство облегчения и гордости охватило Ильдико, когда ей удалось вырваться на свободу. Более им никто не мог помешать. Но Сулейман и его наездник превратились в точку: так далеко умчались они.

«Нам никогда их не догнать! Никогда! Никогда»! — в отчаянии подумала она. Слезы брызнули у нее из глаз. Что еще она могла сделать? Может, ей стоило бросить Хартагера влево, а не вправо? Или совсем остановиться и потребовать у судей начать заезд вновь? Но приняли бы они ее сторону? Правила, регулирующие скачки, еще не установились. От судей наездники слышали лишь одно: «Начинайте по звуку цимбал и скачите во весь опор». Она подозревала, что судьи, скорее всего отыграются за то, что она посмела сунуться в мужское дело, и снимут ее с заезда.

Несмотря на эти невеселые мысли, Ильдико заметила, что Хартагер все наращивает и наращивает скорость. Мимо Сайтиана они пролетели так, словно араб стоял на месте. Поворот черный жеребец прошел впритирку к маркировочным столбам. Оставалось лишь догнать Сулеймана.

И внезапно в ней ожила надежда: разделявшее их расстояние оказалось не так велико, как она думала. Она уже могла различить пурпурные нашивки на рукавах наездника Сулеймана. Вот он обернулся и на его лице отразилось изумление: он никак не ожидал, что черный жеребец так близко. Когда они вышли на длинную прямую перед финишем, из разделяло не более шести корпусов.

Или преимущество слишком велико? Сможет ли Хартагер выдержать до конца эту невероятную скорость. Не откажет ли его могучее сердце?

При выходе из поворота случилась то, чего она опасалась. Ветер снес с ее головы черную повязку. И теперь ее волосы белокурой волной летели над черной спиной жеребца. Ей вспомнился разговор с Малхуди. «Забавный мальчишка! Может, он окажется прав. У нас действительно появился шанс на победу»!

Тут она заметила, что и ноги у нее босы. Она и не помнила, когда с них свалились сапоги. Красивые сапоги, украшенные золотыми фигурками, из зеленой кожи. Больше она их не увидит.

Наездник Сулеймана, напуганный неумолимо сокращающимся расстоянием от преследователя, взялся за плетку. Ильдико услышала его голос, требующий от лошади бежать быстрее, еще быстрее. На боку Сулеймана вздулся рубец от удара. И Сулейман действительно чуть прибавил.

Ильдико наклонилась вперед и похлопала по шее черного жеребца.

— Сейчас, король, — прошептала она. — Сейчас или никогда. Можешь ты обойти его? О, великий король, ты должен меня спасти!

Ей показалась, что и без того бешеная скорость возросла еще более. Как он был прекрасен! Ее отец не ошибся, сказав, что этот молодой черный жеребенок станет достойным наследником королей прошлого. Но справится ли его сердце с такой колоссальной нагрузкой?

Они настолько сблизились, что она уже могла коснуться рукой рукава наездника Сулеймана. Он что-то кричал, призывая на помощь всех богов пустыни, и без устали нахлестывал жеребца. Хартагер, однако, нагонял его. Дюйм за дюймом. Но неумолимо приближалась и финишная черта.

— Король! О, король! — воскликнула Ильдико и закрыла глаза, боясь того, что произойдет в ближайшие секунды. Ее босые ноги сжали бока Хартагера.

Громоподобный шум заставил ее открыть глаза. Они пересекли финишную черту. На голову впереди Сулеймана. Но заметили ли это острые глаза судей?

Ее сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. По крайней мере, надежда у нее оставалась. Автоматически она коснулась ногой бока жеребца.

— Потише, король, потише. Все кончено.

Она пустила Хартагера легкой рысцой, не решаясь обернуться и посмотреть на трибуну, чтобы увидеть вердикт судей. Тут же почувствовала, что рядом возник всадник. Не на Сулеймане.

— Не поворачивайся, — она узнала голоса Юсуфа. — Никто не должен видеть, что ты говорила со мной, — последовала напряженная пауза. — Ты выиграла. Ты это знаешь?

— Я на это надеялась, — прошептала она. — Но полной уверенности у меня не было.

— Больше ничего не говори. Слушай внимательно. Каждая секунда на счету. Я тебя потерял. Мне это тяжело. Поначалу я думал наказать Сулеймана, который меня подвел, но потом подумал, что ты этого не одобришь.

— Он боролся до конца!

— Его наездник слишком часто пользовался плеткой. Этого я ему не прощу. Он сам отведает того же угощения… Смотри прямо перед собой. Видишь прогал между деревьями справа от себя? Поворачивай туда. Дорога уходит в густой лес. Следуй по ней. Там ты найдешь своих друзей и лошадь для себя. Скачите быстро. Вы должны как можно дальше уехать на запад до того, как станет известно о вашем побеге. Мои люди приглядят за черным жеребцом. Его оботрут, выгуляют, а ночью привезут к вам. Я обо всем позаботился, — вновь возникла пауза. — Теперь посмотри на меня. Один взгляд. Ах, какая же ты красивая… и я вижу тебя в последний раз!

Николан ожидал, что Аэций примет его один на один. Но, когда его ввели в длинный зал с мраморными стенами и возвышением в дальнем конце, он увидел, что диктатор Рима стоит там в окружении большой группы людей. Он отличил между ними высших военачальников по коротким туникам и испанским мечам, а также сенаторов и политических деятелей по суровости лиц и пурпурным полосам на тогах. Их взгляды не отрывались от Николана, пересекавшего зал.

Чиновник, стоящий на ступенях, указал послу, что ему следует оставаться внизу.

— Твое имя? — воспросил он.

— Николан Ильдербурф.

— Что привело тебя сюда?

— Я привез послание Аттилы, императора мира и высшего владыки вод и небес.

Чиновник покачал головой.

— Такого здесь не знают.

Тогда Николан воспользовался титулом, который и Аттила предпочитал всем прочим.

— Меня послал Аттила, Бич Божий, который воюет с Римской империей.

Чиновник, после кивка Аэция, поклонился Николану.

— Его знают. Что за послание ты привез?

— Мне велено изложить его командующему римскими армиями.

После этих слов Аэций отделился от остальных, спустился на несколько ступенек.

— Я — Аэций.

Они обменялись коротким взглядом.

— Ага! Ты — помощник Аттилы, о котором мы столько слышали. Удивительно, что он послал в Рим столь полезного ему человека, — суровее лицо римлянина закаменело. — Трудно поверить, что человек твоего возраста и низкого происхождения смог так быстро и высоко подняться. Может, правитель гуннов посла тебя, моего бывшего раба, чтобы выказать мне свое презрение?

— Я выполняю его приказ, господин мой Аэций.

— А не боишься ли ты последствий? Я имею право распять тебя на кресте как беглого раба?