– Ну, ладно. Как говорится, до нескорой встречи. Надеюсь, вопросов больше нет?
– А, черт, совсем забыл! – наигранно хлопнул ладошкой по лбу Самарин. – Еще маленький вопросец, товарищ полковник. Две недели назад у вас из части случайно никто не сбежал?
Полковник заметно напрягся, хоть старался и не подать виду, что вопрос для него неприятен. И пристально посмотрел на Самарина.
– Ну, друзья мои, – взяв себя в руки, «изумился» Аккуратов, – вы под нас, я гляжу, всерьез копаете. – И улыбнулся довольно натужно. Кривовато улыбнулся.
– Так что, было дело? – деланно, как бы почти безразлично, словно о приключении на офицерской пирушке, спросил Жуков.
– Ладно, у меня ещё минут тридцать есть свободных. Пойдемте в кабинет.
Однако вначале зашли в бункер. Не в святая святых, где российские офицеры держат пальцы на кнопках планетарной жизни и смерти, а в некий предбанничек. Там Аккуратов показал им какую-то громоздкую железную хреновину и рассказал про неё что-то весьма туманное. Единственное понятное выражение, без загадочных технических терминов, было тоже предельно расплывчато: «Как херакнет!..»
Проходя через приемную, Аккуратов бросил через плечо адъютанту:
– Свари-ка нашим гостям кофейку. Нашего фирменного, рецепт номер три.
– Слушаюсь, товарищ полковник, – ответил тот, щелкнув каблуками.
Войдя в кабинет, полковник сразу же начал рассказывать о тяготах военной службы в захолустье, вдали от цивилизации. О недостаточном финансировании важнейшего для страны рода войск. Об изношенности технического парка. О плохом физическом и нравственном состоянии призывников. И о строптивости младшего офицерского состава.
Все это Жуков и Самарин прекрасно знали и без Аккуратова. И его неожиданная болтливость была оценена ими как косвенное свидетельство правоты Нико-димова. Следователи напряглись.
Вошел адъютант Ермаков, который неожиданно грациозно для своих габаритов поставил на стол поднос с тремя чашками ароматного напитка.
«Может, две отравлены? Рецепт номер три, блин!» – мелькнуло в мозгу у Самарина. И он, не дожидаясь приглашения, схватил ту чашку, которая ближе всего стояла к полковнику. И стал ждать, когда же тот начнет отхлебывать.
Аккуратов пригубил кофе. А потом и глотнул, немного двинув кадыком. У Самарина отлегло от сердца.
– Ну, так что у вас еще? Кто вам какие бабьи сплетни про нас рассказал?
– Так разве вы не слышали сами? – с удивлением воскликнул Жуков. – Недели две назад тут недалеко в лесу нашли женский труп. Совершенно зверское, бесчеловечное убийство. Вот мы и подумали, может, кто-то из ваших солдатиков? Может, кто тогда как раз в бега ударился?
– Да-да, – наморщил лоб Аккуратов, – что-то такое я смутно припоминаю. Точно, рассказывали про убийство. Так с чего вы взяли, что это наш?
– Ну, мы пока ничего не знаем. Только всякие предположения. Кстати, – соврал Жуков, – бедную женщину всю изрезали штыком. Штатное армейское оружие.
– Ну, сейчас за деньги можно и баллистическую ракету купить, – пошутил Аккуратов. – Нет, от нас никто не сбегал. Если бы такое ЧП произошло, то, сами знаете, все было бы в сводках.
– Да, конечно, – задумчиво согласился Самарин. – Но, может, вы что-нибудь про это дело слышали? Может, офицеры или солдаты что-то невзначай узнали?
– Да, я понимаю. Понимаю. Непременно дам команду, чтобы мои замы всех опросили. С этим надо бороться. Решительно. Надо ловить и подвешивать скотов за яйца! Вот вам мой телефончик, дня через два позвоните.
На том и расстались.
Жуков и Самарин подошли к припаркованной у КПП машине в весьма тревожном расположении духа. Было ясно, что полковник что-то скрывает. Причем намерен скрывать свое тайное знание о преступлении в лесу самым отчаянным образом. Не останавливаясь ни перед чем. Если понадобится, то пойдет и на убийство.
Было ясно и то, что он сильно встревожен проявленным к нему интересом. И, вполне вероятно, уже отдал приказание об уничтожении следователей. Уж слишком подозрительно прозвучал этот самый «рецепт номер три».
Самарин начал обследовать потаенные уголки «Жигулей».
Бомбы не было.
Проверил тормоза.
Все было в порядке.
Жуков отошел подальше от вахты, где сержант с автоматом, болтавшимся на пузе, как у эсэсовца, не таясь прислушивался к разговору чужаков. И рожа у сержанта была отнюдь не добродушная, а самая что ни на есть угрожающая.
Отошел и достал мобильник, чтобы рассказать Никодимову о результатах поездки. Нажал на «Yes». Однако вместо надписи «Ericsson» на дисплей вылезла абракадабра. Выключил и опять включил. Тот же самый результат. Потыкал подряд все кнопки. Было ясно, что размагничена не только память.
– Ну что, – сказал Жуков, подойдя к машине, – этот козел в бункере шарахнул нас мощным импульсом. Мобильник ни хрена не работает.
– Да, дела, – мрачно отозвался Самарин, захлопнув капот. – Наверно, это не единственный сюрприз, который он нам приготовил. Наверно, ещё в кофе что-нибудь подсыпал.
– Но он же сам пил.
– Снотворное! Он-то пойдет сейчас дрыхнуть, а я усну за рулем. И – привет!
Решили отъехать немного и посидеть в машине где-нибудь с часик. Посмотреть, не начнет ли клонить в сон. Часа должно было бы вполне хватить.
Посидели, беспрерывно дымя «Честерфилдом», пытаясь понять, что же происходит с их организмами. Ничего особенного не происходило. Лишь психика была угнетена тревожным ожиданием неизвестно чего.
В конце концов решились ехать.
Самарин вел машину предельно осторожно, держа стрелку спидометра точно посередине между отметками 40 и 60 км/час. Езда с-такой скоростью, как правило, убаюкивает водителя. Однако это был совсем не тот случай. Жуков и Самарин были двумя комками нервов, готовых мгновенно среагировать на любой сюрприз, заготовленный Аккуратовым. Если бы они вдруг услышали щелчок реле, замкнувшего цепь активизирования детонатора, то, несомненно, успели бы выскочить из машины и укрыться в кювете за несколько миллисекунд до взрыва.
Красноармейское шоссе в это время суток, впрочем, как и во всякое другое, было пустынным. Моросил дождь. Дворники шмыгали по лобовому стеклу. Мимо проплывали убогие деревушки и мрачный хвойный лес.
Километров через десять Самарин увидел в зеркале, что вдалеке появился армейский, мрачного болотного цвета, джип.
– Видишь? – сказал он Жукову, слегка прибавив скорость.
Однако этого ускорения оказалось недостаточно. Мрачная, угрожающая морда джипа стремительно надвигалась на них.
– Ну что? По наши души? – спросил Жуков, который, встав коленями на кресло, неотрывно смотрел назад.
– Думаю, да, – мрачно ответил Самарин. И ещё сильней притопил педаль акселератора. – Надо отрываться.
Джип был уже метрах в пятидесяти. Расстояние продолжало сокращаться, несмотря на то, что Самарин выжимал из своей «девятки» 130 км/час. И вдруг передняя правая дверца джипа мрачно приоткрылась. Из неё высунулся человек в черной глухой маске. Выставил автомат и дал очередь.
«Девятка» выла уже на пределе. На спидометре было 150 км/час.
Впереди показалась Левкова гора, её крутой склон. И знак, указывавший, что у подножья Левковой горы протекает речка Скалба, до которой в эту минуту Жукову и Самарину не было никакого дела.
На крутом мокром спуске стрелка спидометра уперлась в цифру 180.
Самарин увидел, что джип начал отставать. «Пронесло», – подумал он.
И тут в самом конце спуска, до которого оставалось метров тридцать, стоявший на обочине огромный желтый грейдер вдруг начал неуклюже, словно динозавр, выворачивать на дорогу, пытаясь перегородить её полностью.
Самарин, вместо того, чтобы постараться проскочить в небольшую щель, резко нажал на тормоз. Что привело к катастрофическим последствиям: машину, словно по льду, почти с прежней скоростью потащило навстречу неминуемой многотонной желтой смерти, подставившей хрупкой «девятке» свой безжалостный бок.
