— Пресвятая дева Мария, как нам прорастить семена мате?

— Семена должны съесть птицы. Скормите их курам, а когда куры их извергнут, они прорастут. Еще вопросы есть?

По идее — по моей идее — сама мысль о том, что можно задать вопрос лично деве Марии, должна была вогнать истовых католиков в ступор, но оказалось, что идея была не совсем верна. Один из донов все же ступор преодолел:

— Почему вы стоите на палубе этого судна? Потому что оно принадлежит папе?

Я уже подумал, что шоу провалилось, потому что железяка вопрос разобрала! Но разобрала его, похоже, все же не целиком, и ее ответ меня успокоил. Ответ, который я не программировал:

— Судно принадлежит дону Алехандро Базилио де Вера-и-Фигероа де ла Вега-и-Уйоа-и-Эстелья, третьему графу де ла Рока. Папа Лев двенадцатый благословил его и молил меня о покровительстве благородному идальго из Барселоны, и я помогаю ему в его начинаниях, ибо мысли благородного дона чисты, благородны и богоугодны. Вы выслушали мои заповеди, идите и исполняйте их. Кто же мои сегодняшние заповеди нарушит сам, поможет или не помешает нарушить их другим людям, тот будет проклят. Я прокляну и его, и родню его до четвертого колена, тех же, кто верно им будет следовать, я благословляю. Всем спасибо, все свободны…

Ну да, не удержался я… но на мою мелкую подколку никто ни малейшего внимания не обратил. Зато главное я сделал — а вот что из этого получится… надеюсь, что увижу это уже скоро. Очень скоро…

Первый результат я увидел сразу же по возвращении в Монтевидео: падре Ларраньяга мне его показал. То есть он мне показал здоровенную чугунную бутыль, в которой плескалась — по его словам — серная кислота. Полученная из пирита. Вот чем отличаются малограмотные ученые начала девятнадцатого века от высокообразованных программистов века двадцать первого, так это тем, что они ко всем вопросам подходят очень конкретно. Я просто сказал, что кислоту можно как-то сделать из пирита, падре тут же где-то нашел книжку какого-то химика, в которой было описано, как это сделать (а конкретно — книжку Дель Рио, который в Латинской Америке считался очень известным химиком), почесал в затылке, нарисовал схему установки, погнал местных мужиков строить пиритовую печь и — когда обещанный пирит привезли в город — он в ней все нужные процессы провел. С учетом моего замечания о том, что газ нужно растворять в уже довольно крепкой кислоте — и результат почти сразу и получил. Но мало того, он изрядную часть кислоты немедленно и потратил на изготовление из паршивого винного уксуса и извести ледяной уксусной кислоты. А затем — из этой кислоты сумел сделать и уксусный ангидрид (как это сделать, я ему рассказал — так, как я запомнил это по рассказу матери). А так как сушеной ивовой коры Антонио Фернандес мне тоже уже успел притащить пару центнеров, то я приступил к таинству изготовления аспирина. То есть сначала я еще пару раз перегнал бурду, которую здесь именовали «белым ромом» — то есть самогонку из сахарного тростника, и получил достаточно чистый спирт, причем довольно крепкий. А потом и к таинству приступил…

Спиртовую вытяжку салициловой кислоты я собственными ручками произвел — один раз. А все остальное «по инструкции» сделали лично уважаемые католические доны Дамасо Антонио и Лоренцо Антонио. И получили в первом же подходе к снаряду граммов, наверное, пятнадцать товарного продукта. А дальше все было просто… то есть для нынешних химиков все было просто, я же только слова правильные произносил, а они сами все делали. Стеарин — его у церковников вообще было попой жуй: из него же свечки делались, и отщипнуть кусочек ценного сырья килограммов на двадцать они смогли, скорее всего, без особо ущерба для собственного бизнеса. Столько, конечно, никому нафиг не нужно булла — но раз принесли, то пусть полежит в расчете на то самое светлое будущее. Соды тоже у товарищей запасец имелся, так что быстренько (буквально за пару дней) они сделали из обычной каустическую соду, стеариновую кислоту им обработали (раствор свечки в горячем спирте то есть), продукт реакции смешали с английской солью, собрали выпавшие кристаллы стеарата магния. Смешали его с крахмалом, в ранее сделанную ацетилсалициловую кислоту шепотку небольшую добавили (для слипаемости порошка), а потом в изготовленном моими трудолюбивыми ручками рычажный пресс запихнули — и вуаля!

То есть раз тридцать подряд вуаля — и потом сырье закончилось. А началось обсуждение того, что же у нас получилось. И обсуждалось все довольно недолго: тот, который Лоренцо Антонио снова пожаловался на то, что голова у него болит, а я его с места не сходя обсмеял, поинтересовавшись, а какого же хрена он тут четверо суток корячился. И младший попик меня вообще не обругал! А примерно через пятнадцать минут обсуждение пошло по гораздо более приземленному пути: святые отцы принялись решать, почем они эти таблетки продавать будут.

— Благородные доны, мне будет позволено изложить свои соображения? — не скрывая ехидства поинтересовался я, когда цены (пока еще сугубо умозрительные) перевалили за песо за каждую таблетку.

— Извините, дог Алехандро, — с виноватым видом ответил старший, — мы несколько… увлеклись. Безусловно, мы с огромным вниманием выслушаем вас.

— Благородные доны, я думаю, что не надо быть жадным, а надо быть экономным. А еще я думаю, что если мы будем продавать бутылочку с парой дюжин таких таблеток за песо, то их смогут купить уже не два десятка человек, а пара миллионов — если их продавать тем же англичанам или американцам.

— Купить они смогут, — хмыкнул младший церковник, — но мы втроем за неделю трех дюжин таблеток не сделали.

— И это естественно: мы занимались отладкой технологии. Но теперь, когда мы точно знаем, как их сделать… скажите, сколько человек потребуется, чтобы произвести, допустим, квинтал уксусного ангидрида? Я имею ввиду, за день произвести.

Мои партнеры по намечающемуся бизнесу задумались, а затем старший ответил:

— Но нам потребуется еще и очень много уксуса…

— Я спрашиваю только про людей, считая, что все сырье у нас уже есть.

— Тогда… три взрослых здоровых мужчины и, наверное, один молодой парень.

— Хорошо, допустим, что каждому мы положим жалование в песо за день работы. Сколько людей будет нужно, чтобы изготовить пять квинталов серной кислоты?

— Двое, они уже ее делают.

— Итак, еще два песо. Допустим — только допустим, что еще трое будут нам перегонять ром на чистый спирт, трое — экстрагировать салициловую кислоту из коры, и пусть даже пятеро… нет, пятеро сделают стеарата магния за неделю не меньше квинтала, а нам столько хватит за пару месяцев производства таблеток. Итак, за работу по изготовлению квинтала препарата мы заплатим рабочим двенадцать песо. Пусть еще трое на таких прессах уже таблетки прессуют, итого пятнадцать песо за квинтал таблеток — а это уже сто тысяч таблеток! Так что производство ограничивается количеством коры, которую нам могут собрать крестьяне… падре Лоренцо, сколько мужиков мне собирали полквинтала коры? И сколько они потратили на это времени?

— Ну… да. Но мы же тогда просто вырубим все ивы в стране!

— Не вырубим. Прирост ивы за год на одной кабальерии составит примерно пятнадцать тысяч квинталов, и из этой величины одна десятая составит кора. Полторы тысячи квинталов, из которых мы довольно легко добудем тридцать квинталов салициловой кислоты, или получим полсотни квинталов препарата. То есть с одной кабальерии ивового леса за год получается пять миллионов таблеток. Ладно, будем, для простоты подсчета, в пузырек класть по двадцать штук за песо, и получается что с кабальерии леса мы получим четверть миллиона песо. С десяти кабальерий — два с половиной миллиона, и чтобы все это сделать, мы заплатим пятнадцати работникам меньше пяти с половиной тысяч этих самых песо. Спрашивается вопрос: стоит ли нам делать дорогущие таблетки, чтобы выручить ну пусть даже десять тысяч песо или продавать их дешево чтобы грести миллионы?