Причем то, что завод даже за год не изготовить даже таких рельсов в достаточном количестве чтобы дотянуть дорогу до Калуги, Кочубея не смутило: он, похоже, за три года работы на посту губернатора неплохо изучил ресурсы вверенной ему губернии. И возле деревушки Верховье, где были найдены залежи руды такие же, как в Липецке, он инициировал строительство еще одного завода, причем уже с двумя печами «Липецкого типа». А этот завод выплавку чугуна (и стали) в губернии увеличит уже впятеро, так что «железнодорожные перспективы» на Орловщине смотрелись неплохо…

У «главжелезнодорожника» я только один вопрос уточнил:

— Александр Христофорович, я понимаю, что вы такими вопросами не занимаетесь, но может быть случайно знаете: заводы-то на Орловщине не их казны строятся, так мне интересно: кому они принадлежать будут? Честно говоря, я не считаю, что в стратегических отраслях промышленности России нужны частники.

— Вы, Александр Васильевич, уже столько о чем говорили… Император уже скоро два года как указ издал о том, что все новые железоделательные заводы в государстве Российском могут только казенными быть.

— А старые?

— А что старые? — хмыкнул Бенкендорф. — Старые все разорились и в казну, почитай, третий год как отошли. Да и не может более таких заводов промышленниками выстроено быть: нынче все богатства земные, глубже двух саженей под землей лежащие, даже и на частной земле разве, суть собственность Державы. А на болотной руде завода нынче не основать…

— Это радует. То есть что все заводы казенными будут. А частник пусть горшки чугунные на своих заводах льет из чугуна, у казенных заводов приобретенного.

— Да и иное многое…

— Я, Александр Христофорович, снова повторить не устану: ресторации устраивать — это дело, казны особо не касающееся, а вот даже хлеб печь в городах должны пекарни казенные. Исключительно чтобы народ простой его по самой малой цене купить мог.

— Но казна не может…

— Сейчас — не может. А со временем… вот сами смотрите: сейчас до Тосно добираться, ежели не на тройке курьерской, два дня. А следующим летом будет там дорога железная — и до Тосно можно будет за час доехать.

— А при чем тут…

— Если в столице выстроить большой завод-пекарню, то оттуда свежий хлеб до Тосно вообще горячим еще привезут. В Царском Селе и в Гатчине тоже нужда в пекарях пропадет: на большом заводе хлеб всяко будет дешевле получаться, а на поезде хлеб доставить вообще в копейки встанет. Правда, пи двух условиях, и второе заключается в том, что у хлебозавода должен быть простой доступ к железной дороге, и не в смысле «радом с дорогой завод поставить», а в праве указывать железнодорожникам куда и когда готовый хлеб возить. А так как дорога изначально казенная, казенным должен быть и хлебозавод.

— А первое какое?

— Большому заводу нужен и большой сбыт, то есть много покупателей. Но с лавочниками договариваться трудно и ненадежно: сегодня лавочник купил воз хлеб, а завтра и фунта не купит. Поэтому большому заводу будут нужны и собственные лавки в очень широких окрестностях, причем выстроенных не от балды, а на основании анализа того, сколько в каждом месте таковых покупателей хлеба образуется. А это сделать под силу опять лишь державным службам, например, полиции — а вы можете себе представить, чтобы какой-то купчина указания полиции выдавал?

— Так, по вашему, промышленникам да купцам и вовсе скоро дел не останется.

— Александр Христофорович, признайтесь, положа руку на сердце, а зачем они вообще державе нужны? Если мастеровой какой своими руками, скажем, сапоги тачает — то да, такой мелкий промышленник державе нужен. А тот, кто сам ни хрена не делает и лишь торгуя тем, что на заводе его рабочие выделывают под руководством управляющих нанятых, барыши в кошель складывает — он державе не нужен Потому как цель его — не державе пользу причинить, а мошну свою потуже набить, с державы барыш получая. Уж лучше держава сей барыш на дела в польщу свою потратит.

— Вы предлагаете всех купцов да промышленников…

— Потихоньку разорить, стоя заводы и фабрики казенные. Пока на сие держава не способны, будем их терпеть — то лишь до той поры, пока государство не окрепнет и дела, коими они занимаются, своими силами не наладит. Вот мы… вы взяли в казну все заводы железоделательные — и только на закупках изделий металлических казна в прошлом году сэкономила почти четыре миллиона, мне Егор Францевич говорил — а он копейку каждую счесть не поленился. Возьмет к себе держава выделку материи — на мундирах для армии еще миллиона два сбережет. Вроде и невелики отдельные экономии, а если все вместе посчитать…

— Ну я не знаю…

На этом тогда разговор с Бенкендорфом и закончился, но большинство новых предприятий и организаций, производящих что0то металлическое теперь строились именно за счет казны. И вот уже во многих таких предприятиях мое влияние было весьма заметным. А тракторный завод в Петрозаводске начиная с февраля тридцать четвертого стал производить уже по три трактора в неделю — и по пять тракторным моторов. Все же придумали офицеры-исследователи несколько подходящих сплавов. И такой выпуск готовых машин ограничивался лишь тем, что сплава, из которого делались коленвалы для моторов, там выплавлялось около двадцати килограммов в сутки, а специального ванадиевого сплава, из которого изготавливались клапана для моторов — вообще порядка пяти кило в день. Но для меня главным стало то, что «процесс пошел».

А еще по указу Николая работавший на мои затеи саперный батальон был буквально за месяц преобразован в саперную бригаду. В этом батальоне почти все солдаты были «старослужащими», то есть уже прослужили от десяти лет и более — и определенный опыт они набрать успели. Так что каждого из этих солдат указом назначили командирами отделений, переведя под их начало по десятку человек из «молодого пополнения» (то есть мужичков уже в возрасте двадцати трех — двадцати пяти лет) и они тут же приступили в работе, набираясь опыта непосредственно на стройках. И всю бригаду тем же указом направили на постройку землебитных домиков в казенных деревнях Петроградщины и частично Орловщины: все же Николай Павлович не смог не обратить внимания на то, что у мужиков, живущих в теплых домах, дети стали умирать гораздо реже. Правда, он пока не сообразил, как мне кажется, что дети стали в меньшем количестве умирать и потому, что мужикам в «показательной деревне» еще и корма досыта давали…

А может быть и сообразил, но решил, что с «новой техникой» мужики и себя нормально прокормить смогут… То есть пока их «новой техники» в обустраиваемые деревни отправлялись только плуги стальные и стальные лопаты, а саперам было отдельно приказано «помогать мужикам с пахотой»: все же в армии лошади были получше, чем в деревнях. В армии, откровенно говоря, о лошадях и заботились куда как лучше, чем о самих солдатах — ну, пока именно так было. Но опять-таки именно «пока».

Но самое непосредственное влияние на развитие страны оказывала организованная уже по приказу Бенкендорфа «высшая офицерская инженерная школа». Именно «высшая» и именно «офицерская», причем слушателями туда Александр Христофорович посылал офицеров, которые прошли через его довольно жесткие фильтры, через которые у него пропускались люди, изъявившие желание перевестись на службу в жандармерию. Из разговоров с ним я узнал, что во-первых, желающих было очень много, а во-вторых, отбирались из желающих хорошо если один претендент из двадцати. Но было довольно много офицеров, которые в саму жандармерию вроде бы и не годились (по каким критериям — мне Бенкендорф пояснять не стал), а вот в принципе Родине послужить могли неплохо. И как раз такие ко мне в школу и отправлялись. Ко мне — потому что знания в это школе офицерам в головы вкладывал именно я. Один вкладывал…

Не сказать, что у маня самого нужных знаний было немеряно, но в моем времени даже школьники к восьмому классу знали всякого на порядок больше, чем нынешние инженеры. Просто знал, причем и знания эти школьник большей частью получал не в школе, а просто «на улице». А если школьник еще и передачи Пушного смотрел или того же эстонского химика…