— Ты ведь не собираешься улизнуть?

— Хм-м… Вы всегда можете приковать меня цепью к своей кровати!

Почему-то эта двусмысленность не оскорбила Брук, а вызвала у нее огромное облегчение. Ей гораздо проще было сладить с этим наглецом, чем устоять перед серьезным, рассудительным человеком, которому она выболтала все их фабричные проблемы. Еще немного — и он бы ей понравился! Она вздрогнула, подумав, как ловко этот пройдоха умеет прикидываться порядочным человеком, но в следующий миг стало не до рассуждений: горячие сильные ладони вдруг легли ей на плечи. И как он умудрился так тихо к ней подобраться?!

— Если вам станет одиноко, я всегда к вашим услугам! — Его дыхание щекотало ей ухо.

— И не надейся, мальчик-колокольчик! — яростно прошипела она.

Ее суматошное бегство в спальню сопровождал хриплый насмешливый хохот. Брук с грохотом захлопнула дверь, заперлась на задвижку и рухнула на кровать, спрятав лицо в ладонях.

Она больше не сердилась на Ди за ее слабость. После всего, что случилось с ней в этот вечер, она не имела больше права обвинять в чем-то младшую сестру.

От стука в дверь она так и подскочила.

— Я забыл одну вещь, — раздался низкий вкрадчивый голос.

Брук в отчаянии уставилась на дверную ручку. Что еще он задумал? Может, ей удастся просто отмолчаться? Ему надоест, и он оставит ее в покое. Меньше всего ей хотелось снова сталкиваться с этим типом нос к носу и любоваться его бесподобной грудью или прочими частями тела!

— Эй! Вы в порядке?

Брук вскочила с кровати, то ли что-то прорычав, то ли всхлипнув, и рывком распахнула дверь.

— Чего тебе?

Он стоял на пороге, голый до пояса, совершенно неотразимый и обворожительный, — в точности такой, каким она его запомнила, и от него пахло дымом очага и свежим вечерним воздухом.

— Еще один страстный взгляд — и я уже не обойдусь одной подушкой!

— Тебе нужна подушка? — Брук, сгорая со стыда, поспешила отвернуться. Какого черта она все время на него глазеет?

— А вы могли бы предложить что-то еще? — Его густые брови поползли вверх самым выразительным образом, а в глазах засверкало то самое опасное выражение, которое обозначало голод совершенно определенного толка.

— Пошел к черту! — взревела Брук. Она метнулась к кровати, схватила первую попавшуюся подушку и всучила настырному приставале.

— Пожалуй, я передумал. Мне требуется кое-что еще.

— Ах ты…

Ее возмущенный вопль был прерван поцелуем. Брук пришлось схватиться за дверной косяк — ноги стали ватными и отказывались служить, а из горла вместо разъяренного крика вырвался какой-то жалкий писк:

— Перестань меня целовать!

Он долго и внимательно разглядывал ее влажные припухшие губы, а затем совершенно серьезно произнес:

— Я перестану — но только тогда, когда вы перестанете этого хотеть!