Алекс еще долго смотрел вслед Элайе, скрывшемуся за поворотом лесной тропинки, и обдумывал состоявшийся между ними немаловажный разговор. Затем он машинально наклонился, чтобы извлечь из-под машины свой сотовый телефон.

Старик не поленился прийти сюда, чтобы вымолить прощение для своей подопечной, и попутно выложил массу интересных сведений. Оказывается, Брук теперь не только была уверена, что он — не Клифф, но и знала его настоящее имя. Со слов Элайи выходило, что Брук боится обвинения в похищении со всеми вытекающими последствиями. На этом фоне довольно странно выглядело его предупреждение о том, что с Брук нужно держать ухо востро, — дескать, она не всегда себя контролирует, с тех пор как погибли ее старики. «Бруклин все держит в себе и перегрелась, ровно котел с паром. Того и гляди взорвется!»

Все это Алекс находил чрезвычайно интересным.

Почему она промолчала? С какой стати скрывать от него то, что ей стало известно, кто он? Она стыдится своей ошибки. Похоже на то, и вполне правдоподобно. А может, она боится? Алекс задумчиво покачал головой. Нет, несмотря на все, что сказал Элайя, ему не верилось, что эта сорвиголова способна чего-то бояться. О да, ее путает сила их взаимного влечения, но это не значит, что она боится самого Алекса.

С другой стороны, она могла испугаться за свою работу — что было вполне понятно. Еще бы ей не испугаться! Черт побери, любой другой на его месте объявил бы ее сумасшедшей и выставил бы с фабрики в два счета! После того что она натворила, ей не поверил бы ни один судья!

Однако Алекс не собирался обращаться в суд, хотя понимал, что жертве похищения так себя вести не полагается Но ведь Брук пошла на это ради своей младшей сестры, о которой заботилась уже много лет. Он бы и сам на ее месте поступил точно так же.

Нет, Элайя напрасно назвал ее опасной малышкой. Скорее ей подошло бы определение воительницы, беззаветно преданной своим близким. И Алекс, как настоящий бизнесмен, мог только приветствовать подобные качества в характере своей подчиненной. Впрочем, он и без того был готов восхищаться любой чертой характера Брук Уэлш, но сейчас следовало сосредоточиться на более актуальных вопросах.

Почему она не призналась ему, что ей все известно? Не имеет ли это некоей тайной подоплеки, связанной с тем, что творится на фабрике? Алекса раздражала необходимость снова ворошить отброшенные ранее подозрения, но он не мог позволить себе позабыть о них только потому, что ему захотелось переспать с Брук Уэлш. Он явился в Квиксилвер, чтобы разорить крысиное гнездо, и если Брук окажется одной из этих крыс… что ж, пусть пеняет на себя. Конечно, он будет горько разочарован, но он взрослый и реально мыслящий человек.

Зато если окажется, что ей нечего скрывать… она станет его помощницей в расследовании. А он тем временем мог отдыхать в этом рыбачьем домике и никуда не спешить. и может быть лучше — совместить приятное с полезным?

Теперь, когда у него созрел план, Алекс знал, как себя вести и он решительно двинулся к дому, чтобы поговорить с Брук — заглянув в тесную душевую, он убедился, что хозяйки там нет. Однако за дверью спальни послышалась какая-то возня, и Алекс направился туда.

Она убирала постель, и одного взгляда на тугие ягодицы, обтянутые вылинявшими шортами, было довольно, чтобы в глазах у него все поплыло от острой вспышки желания. Алекс едва сумел совладать с собой и с усмешкой подумал о том, что сказал бы сейчас его врач.

Он ошалело тряхнул головой и тихонько постучал в открытую дверь. Она так и подскочила от неожиданности, прижав руку к груди.

— Ах, это ты! — У нее вырвался жалобный смешок, от которого кровь вскипела у Алекса в жилах. Бешеным усилием воли он подавил желание опрокинуть ее на постель, чтобы безжалостно скомкать так старательно расправленные простыни, и язвительно осведомился:

— Разве вы ждете кого-то еще?

— Н-нет… Только тебя…

Очарованный чудесным румянцем, покрывшим нежные щечки, Алекс медленно подошел и взялся за край покрывала. Она нервно покосилась в его сторону, но возражать против помощи не стала.

— Спасибо, — шепнула она, наградив его очередным очаровательным взором.

— На здоровье, — машинально отвечал Алекс. Он чувствовал, будто что-то изменилось в их отношениях. Но, черт побери, что же именно? Она ведет себя как… как… Словно это совсем другая женщина. Вместо, отчаянной задиры он увидел милую и скромную незнакомку.

Они одновременно наклонились, чтобы поднять с пола подушки, и весьма чувствительно столкнулись лбами. Брук смущенно рассмеялась, прижимая ладонь к ушибленному месту, и прервала поток его извинений:

— Ничего страшного, честное слово! Надо же, какая твердая… голова!

Тут ее взгляд невольно привлекла другая часть его тела, с некоторых пор тоже ставшая довольно твердой, — и Алекса осенила догадка. Брук пытается с ним заигрывать! Язвительная, упрямая, непокорная Брук с ним флиртует, причем занимается этим так целенаправленно, что у Алекса нет ни сил, ни желания перед ней устоять.

Стиснув зубы и надеясь на то, что застежка на джинсах выдержит столь бешеный напор, он затаил дыхание и стал ждать, пока Брук снова на него посмотрит. Когда она наконец подняла глаза, Алекс ясно увидел в них ответное пламя. Это был вполне откровенный и честный призыв. Перед ним стояла застеленная, готовая к употреблению кровать, и, если Алекс не ошибался, не менее готовая к любви Брук Уэлш.

От неожиданности он растерялся. Ему не сразу удалось освоиться с мыслью, что вот сейчас, через несколько минут, он получит возможность насладиться любовью самой обаятельной и соблазнительной женщины в мире.

Но прежде, чем он успел выйти из ступора, Брук передумала.

Слава Богу, в его помутившемся от возбуждения рассудке еще оставалась некоторая способность трезво мыслить, и Алекс не успел совершить ничего непоправимого.

Но почему, почему она передумала? Ах, если бы это не имело отношения к раскрытию его инкогнито! Но Брэдшоу не стал бы тем, кем стал, если бы позволил себе роскошь смотреть на мир сквозь розовые очки.

— Вам известно, кто я такой, — с горьким сожалением промолвил он.