Петра ждала его в коридоре, ведущем к боевой комнате.

– Подожди немного, – обратилась она к Эндеру. – Армия Кроликов только что зашла, через пару минут подъедет следующая комната.

Эндер сел на пол рядом с ней.

– Боевые комнаты не просто выскакивают одна за другой, – сказал он. – Там есть какой-то секрет. Например, почему сила тяжести в коридоре не изменяется, когда двери открываются и мы заходим?

Петра закрыла глаза.

– А если боевые комнаты на самом деле пребывают в свободном полёте, что происходит, когда одна из них соединяется с коридором? Почему она тогда не начинает вращаться вместе со станцией?

Эндер кивнул.

– Это страшные тайны, – гулким шёпотом сказала Петра. – Не пытайся познать их. С теми, кто спрашивает об этом, происходит нечто ужасное. Одного солдата недавно нашли в уборной – он свисал с потолка вниз головой, уткнувшись рожей в унитаз.

– Значит, я не первый, кто об этом задумался.

– Запомни, маленький мальчик, – и в этом «маленький мальчик» не было презрения, а только доброжелательность, – они никогда не говорят больше того, что хотят сказать. Но любое существо с мозгами знает, что со времён старины Мэйзера Ракхейма и его победоносного флота наука здорово изменилась. Ежу понятно, что мы можем управлять гравитацией. Включать её, выключать, менять направление или даже отражать… Я могу придумать уйму хороших трюков, которые можно проделать, обладая гравитационным оружием и такими же двигателями на кораблях. И представь, что корабли могут делать с планетами. Даже отрывать от них здоровенные куски, отражая гравитацию самой планеты и фокусируя её в узкий луч. Но они ничего нам не говорят.

Эндер понял больше, чем она сказала. Манипулирование силой тяжести – это первое, обман, практикуемый офицерами, второе, но главное сообщение звучало так: «Нашими врагами являются не другие армии, а взрослые. Они враги, потому что не говорят нам правды».

– Пошли, малыш, – позвала она. – Комната, наверное, готова. Руки Петры не дрожат, и враги её бежат. – Девочка хихикнула. – Они дразнят меня «Петра-поэтесса».

– Они ещё говорят, что ты сумасшедшая.

– Ты лучше верь в это, маленькая задница.

В её сумке оказалось десять шаров-мишеней. Эндер одной рукой цеплялся за её костюм, а второй – за стену, чтобы удержать Петру, пока она разбрасывала шары в разные стороны. Они отлетали от стен и проносились через комнату, сталкиваясь друг с другом и меняя направление.

– Отпусти меня, – сказала Петра.

Она оттолкнулась, завертевшись винтом, несколькими движениями выровняла полет и начала аккуратно прицеливаться. Когда она попадала, мяч из белого становился красным. Эндер знал, что этот цвет держится чуть меньше двух минут. Только один мяч успел побелеть, когда Петра расстреляла последний.

Девочка резко оттолкнулась от стены и на полной скорости полетела к Эндеру. Он протянул руку и помог ей затормозить – один из манёвров, который он освоил ещё в своём запуске.

– Здорово, – похвалил он.

– Лучше нельзя. И ты этому научишься.

Петра объяснила, что нужно держать руку прямо, целиться всей рукой.

– Большинство солдат не понимает, что чем дальше мишень, тем дольше нужно держать луч. Разница секунд в двадцать, но в настоящем бою это время тянется долго. Да, большинство промахивается не потому, что плохо целится, а потому, что слишком быстро отводит руку. Так что не используй свой пистолет, как шпагу. Никаких «вжик, вжик, вжик – уноси готовенького». Целься и держи руку.

Она подтянула мишени обратно, затем стала медленно запускать шары по одному. Эндер стрелял. И всякий раз промахивался.

– Добро, – кивнула Петра. – У тебя нет никаких вредных привычек.

– У меня и невредных нет, – отметил Эндер.

– Полезные я тебе привью.

В первое утро они добились немногого. Больше говорили. О том, как думать, когда целишься, как удерживать в голове одновременно свои движения и движения противника. О том, что руку с пистолетом надо вытягивать вперёд, по направлению движения тела, чтобы можно было стрелять, даже если руку заморозят. О том, что нужно узнать, из какого положения спускового крючка пистолет начинает стрелять, и придерживать спуск близко к этому положению, чтобы не терять времени при стрельбе. Что время от времени необходимо расслабляться, ибо от чрезмерного напряжения тело начинает дрожать.

Больше в тот день Эндер не занимался. Во время общеармейской тренировки, во второй половине дня, Эндеру приказали взять с собой компьютер и тихо делать уроки где-нибудь в углу. Бонзо был обязан доставить всех солдат в боевую комнату, но никакой устав не вменял ему в обязанность тренировать каждого.

Эндер, однако, и не притронулся к компьютеру. Если он не может работать как солдат, что ж, ему никто не запрещал изучать тактику Бонзо. Армия Саламандр была разделена на четыре стандартных взвода по десять человек в каждом. Некоторые командиры распределяли своих людей так, что во взводе А собирались лучшие солдаты, а взвод Г состоял из отбросов. Бонзо перемешал ребят, и поэтому в каждом взводе оказались и хорошие, и плохие солдаты.

Во взводе Б было только девять мальчиков. Эндеру стало интересно, кого перевели, чтобы освободить место для него. Скоро стало ясно, что командир взвода Б – явный новичок. Неудивительно, что Бонзо бесился. Потерять командира взвода, чтобы получить Эндера…

Бонзо оказался совершенно прав. Эндер не был готов. Всё время тренировки армия провела, отрабатывая манёвры. Взводы, которые не видели друг друга, отшлифовывали совместные операции по фиксированному времени. Учились использовать друг друга для внезапной перемены направления, не нарушая при этом строй. И для всего этого требовалась базовая подготовка, которой у Эндера не было. Умение мягко приземляться, гасить шок столкновения. Точный полет. Способность изменять курс при помощи тел уже замороженных солдат, летающих по комнате. Кувырки, развороты, сальто. Скольжение вдоль стен – сложный манёвр, но очень ценный: враг не может зайти со спины.

Но, выясняя в ходе тренировки, сколь многого он не знал, Эндер также замечал то, что ему сразу же хотелось исправить. Отработанное движение строем было одной из таких ошибок. Оно позволяло солдатам мгновенно исполнять выкрик-приказ командира, но зато делало их манёвры предсказуемыми. И отдельный боец был полностью лишён инициативы. Выбрав тактику, армия уже не могла отказаться от неё, а также ввести поправку на действия противника. Эндер изучал действия Бонзо, как делал бы это вражеский командир: придумывал и запоминал различные способы развалить строй Саламандр.

Вечером, в перерыве, Эндер попросил Петру позаниматься с ним.

– Нет, – сказала она. – Я хочу когда-нибудь стать командиром армии. Поэтому мне надо в игровую комнату.

Все ребята были уверены, что учителя подключаются к машинам игровой и так выявляют потенциальных стратегов. Эндер сомневался в этом. У командира взвода куда больше возможностей показать, на что он способен, чем у того, кто играет с компьютером.

Но Эндер не стал спорить с Петрой. Она и так провела с ним всё утро. И всё же ему надо было заниматься, а он не мог тренироваться один. Для большинства серьёзных трюков требовался партнёр или даже команда. Если бы он мог пригласить Шена и Алаи…

А почему, собственно, нет? Почему бы не пригласить Шена и Алаи? Он никогда не слышал, чтобы солдаты тренировались вместе с новичками, но никакие правила этого не запрещали. Этого просто никто не делал: в армиях презирали мальков. Ну что ж, Эндер и сам малёк. Ему нужно с кем-то тренироваться, и он сможет научить ребят многому из того, что знают и умеют старшие.

– Смотрите, великий солдат вернулся! – воскликнул Бернард.

Эндер стоял в дверях своей прежней спальни. Он покинул её только вчера, но она уже казалась ему чужой, а ребята из его запуска стали незнакомцами. Он чуть не повернулся, чтобы уйти. Но здесь был Алаи. Друг.

Эндер не пытался скрыть, как отнеслись к нему в армии Саламандр.