Душевая была невелика, отовсюду торчали трубы. Её когда-то смонтировали как единый с водоочистительной системой блок. Впрочем, в душевой орбитальной станции и не должно быть лишнего места. Тактика казалась совершенно очевидной: надо толкать противника на трубы, чтобы тот ударился побольнее и остановился.
Когда Бонзо принял стойку, Эндеру стало нехорошо. Бонзо тоже прошёл курс самозащиты. И, наверное, совсем недавно. Он был в лучшей форме, сильнее и полон ненависти. «Бонзо не станет миндальничать, будет целить в голову, – подумал Эндер. – Он постарается во что бы то ни стало повредить мозг. И если драка затянется, победит. Он сильнее и не так устал. Если я собираюсь выйти из этой комнаты, нужно победить быстро – и окончательно». Он снова вспомнил то тошнотворное ощущение, когда кости Стилсона подались под рукой. «На этот раз трещать будут мои кости, если я не смогу убить его первым».
Эндер отступил назад, развернул головку душа в сторону Бонзо и пустил горячую воду. К потолку начал подниматься пар. Эндер протянул руку и включил один за другим ещё два крана.
– Я не испугаюсь горячей воды, – вкрадчиво предупредил Бонзо.
Но не вода нужна была Эндеру, а тепло. Жар. Он ведь не успел смыть мыло. Пот сделает тело скользким. К вящему неудовольствию Бонзо.
Вдруг из дверей раздался крик:
– Остановитесь!
На мгновение Эндеру показалось, что учителя наконец пришли на помощь, но это был всего лишь Динк Микер. Подручные Бонзо крепко держали его.
– Остановись, Бонзо! – кричал Динк. – Не смей его трогать!
– Почему это? – спросил Бонзо и в первый раз улыбнулся.
«Ага, – подумал Эндер, – ему нравится, когда люди вынуждены, именно вынуждены признать его силу».
– Потому что он самый лучший из нас, вот почему! Кто будет сражаться с жукерами? Ведь только это, придурок, только это имеет значение!
Бонзо перестал улыбаться. Вот что он ненавидел в Эндере: все с ним носятся, а до Бонзо никому и дела нет. «Ты убил меня своими словами, Динк. Бонзо не желает слушать о том, что я могу спасти мир».
«Где же учителя? – думал Эндер. – Неужели они не понимают, что первый удар может оказаться последним? Это же не боевая комната, где никто не может серьёзно покалечиться, потому что нет точки опоры. Здесь, между прочим, земная сила тяжести, а пол и стены очень твёрдые. Остановите нас сейчас – потом будет поздно».
– Если ударишь его сейчас, ты – жукеролюб! – надрывался Динк. – Проклятый предатель! Только ударишь его – я тебя убью!
Те шестеро вытолкали Динка за дверь, и теперь его голоса не было слышно.
В душевой уже стоял довольно густой туман. Пот струился по телу Эндера. «Пора! Сейчас, пока ещё не стекло мыло. Пока я скользкий и он не может меня удержать».
Эндер отступил назад и позволил страху проступить на лице.
– Бонзо, не бей меня, – взмолился он. – Пожалуйста!
Этого-то и ждал Бонзо – признания силы. Другой удовлетворился бы тем, что напугал Эндера, заставил его подчиниться; Бонзо же лишь уверился, что победа близка. Он взмахнул ногой, будто желая пнуть Эндера, но в последний момент перестроился и прыгнул. Эндер уловил его движение и наклонился, чтобы лишить противника равновесия, когда тот попробует провести захват.
Жёсткие ребра Бонзо ударили Эндера прямо в голову. Руки противника скользили по спине, стараясь за что-нибудь уцепиться. Эндер вывернулся – раз, другой. И вот уже он рядом с врагом и свободен. Классический удар в таком положении – вогнать колено в пах противнику. Но здесь нужна точность, а главное, Бонзо к этому готов: он уже поднимается на цыпочки и отводит бедра назад, чтобы Эндер не смог их как следует достать. Не глядя, Эндер понял, что Бонзо наклонился, сейчас его голова чуть выше головы соперника. И вместо того чтобы бить в пах, Эндер оттолкнулся от пола привычным движением тренированного солдата и врезался макушкой в лицо Бонзо.
Эндер вовремя отлетел назад и увидел, как Бонзо отшатнулся. Из носа у него текла кровь, а на лице застыла гримаса боли и удивления. Теперь можно спокойно выйти из душевой и закончить бой. Вот так, после первой крови, он ушёл когда-то из боевой комнаты. Но тогда придётся драться снова. Снова и снова, пока не кончатся силы, не ослабеет воля. Есть только один способ покончить с этим раз и навсегда – поступить с Бонзо так, чтобы в дальнейшем страх одолевал в нём ненависть.
Эндер прислонился к стене, потом подпрыгнул и оттолкнулся руками. Его ноги ударили Бонзо в грудь и живот. Эндер перекувырнулся через голову, приземлился на четвереньки, скрутил заднее сальто, перелетел через Бонзо и, ещё не коснувшись пола, ударил противника в пах. И попал!
Бонзо не закричал от боли. Он вообще никак не отреагировал. Как будто Эндер ударил не человека, а стул или стол. Он пошатнулся, упал и растянулся на полу в луже кипятка. И не попытался сдвинуться, чтобы избежать убийственной жары.
– Боже мой! – воскликнул кто-то.
Дружки Бонзо кинулись выключать воду. Эндер медленно поднялся на ноги. Кто-то накинул на него полотенце. Это был Динк.
– Пошли скорей отсюда, – сказал он и поволок Эндера в коридор.
За спиной звонко клацали ботинки по лестничным ступеням. «Взрослые. Торопятся. Ну да, теперь они спешат. Учителя. Врачи. Перевязать раны противника Эндера. Где они были раньше? Ведь всё могло обойтись без крови».
Теперь у Эндера не оставалось никаких сомнений. Он не получит помощи ни от кого. С чем бы он ни столкнулся, теперь или в будущем, никто его не защитит. Питер ублюдок, но Питер прав, как всегда, прав: только сила, только возможность причинять боль имеют значение. Только власть убийцы. Ибо тот, кто не может убивать, становится добычей тех, кто может. И нет ему ни спасения, ни помощи.
Динк привёл Эндера в его комнату, уложил на кровать.
– Что-нибудь болит?
Эндер покачал головой.
– Ты сделал его. Когда он схватил тебя, я думал, что ты пропал. Но ты таки сделал его. Если б он продолжал трепыхаться, ты бы его убил, пожалуй.
– Он хотел прикончить меня.
– Я знаю. Я знаю его. Он умеет ненавидеть сильнее всех нас, этот Бонзо Мадрид. Вернее, умел. Если они не вышибут его на лёд и не отправят домой за эту историю, он больше не посмеет попадаться тебе на глаза. Да и вообще. Он выше тебя сантиметров на десять, а выглядел сегодня, как больная корова, жующая собственное дерьмо.
А перед глазами стояло лицо Бонзо, каким оно было, когда Эндер ударил в пах. Пустые мёртвые глаза. Он уже кончился тогда. Потерял сознание. Глаза были открыты, но Бонзо уже не думал, не двигался, только этот глупый пустой взгляд. «Такой был у Стилсона, когда я с ним покончил».
– Они, конечно, вышибут его на лёд, – продолжал Динк. – Все знают, что это он начал драку. Я видел, как он встал и вышел из командирской столовой. Только секунды через три сообразил, что ты не приходил на обед, и ещё минуту выяснял, куда ты делся. Я же предупреждал: не гуляй в одиночку.
– Прости.
– Они просто обязаны его выставить. Он давно нарывался на неприятности. Носился со своей вонючей честью.
И тут, к удивлению Динка, Эндер заплакал. Лёжа на спине, он, все ещё мокрый от воды и пота, давился рыданиями. Слёзы текли из-под закрытых век, но оставались незаметными на влажном лице.
– Что с тобой?
– Я не хотел причинять ему боль! – крикнул Эндер. – Почему он не оставил меня в покое?
Он услышал, как почти беззвучно открылась, а потом закрылась дверь, и сразу понял, что это очередной приказ о сражении. Открыл глаза, ожидая встретить мрак раннего утра – наверное, ещё нет шести. Но было светло. Он лежал на койке голый, а когда пошевелился, понял, что простыня мокрая. Глаза припухли и болели. Часы компьютера показывали восемнадцать двадцать. Тот же самый день. «Мы сегодня уже сражались. Я сражался дважды. Эти ублюдки прекрасно знают, через что я прошёл, и всё-таки…»
«Вильям Би, армия Грифонов; Тало Момо, армия Тигров. 19:00.»
Он сидел на краю койки. Бумажка дрожала в его руке. «Я не могу», – сказал он беззвучно. А потом повторил вслух:
