В последние дни октября мы начали передавать в Сенат предварительные свидетельства. Я хотел, чтобы члены комитета ознакомились с ними, хотя и знал, что они не поймут сути материалов без моего «перевода». Но если бы я просто пришел туда с кипой бумаг высотой в полметра, у них взорвались бы головы. Одновременно Гектор и Моран продолжали теребить министерство юстиции и просить Даунинга об иммунитете, скармливая ему понемногу улики. Я знал, что этот ублюдок будет и дальше насмехаться над нами (что он и сделал), но это помогло сбить его со следа и не дать ему разнюхать, чем я в действительности занимаюсь — ставлю крест на его карьере. Также Рик и Пол связались с Комиссией по ценным бумагам и предупредили о грядущих событиях. Никто не смог бы сказать, что Биркенфельд отказывался от сотрудничества.
6 ноября на канале CBS News вышел сюжет, который подхватили все финансовые издания, включая Wall Street Journal. Частный банкир UBS из цюрихского офиса был внезапно арестован в бразильском городе Сан-Паулу вместе с 19 бразильцами. Их обвинили в создании схем, помогавших бразильским компаниям уклоняться от налогов. Деньги отмывались через UBS и Credit Suisse, две мои альма-матер. Бразильская полиция провела «Операцию «Швейцария»» — совершила рейд по 44 местам и захватила 4 миллиона долларов в бразильской и американской валюте. По их мнению, эти компании отмывали через черный рынок по 4,1 миллиона долларов в месяц и прятали эти средства в швейцарских банках!
Быстро, как Флэш Гордон[66], я сделал копии этих потрясающих новостей и заставил адвокатов отправить их экспресс-почтой вместе с сопроводительными письмами в Сенат, налоговую службу, комиссию по ценным бумагам и министерство юстиции. По сути, в письмах было сказано: «Ребятки, я же вам говорил!» — но между строк читалось: «Даже чертовы бразильцы умнее вас, тупиц!» Придуманная бразильцами молниеносная операция, направленная против UBS и Credit Suisse, была очень похожа по своей тактике на то, что я предлагал сделать в США министерству юстиции (видимо, бразильцы тоже слишком много смотрят телевизор). Через пять дней после этого я уже поднимался по ступеням Капитолия.
13 ноября сенатор Карл Левин был занят — в том смысле, что он не собирался сам присутствовать на моих показаниях, его сотрудники должны были составить для него краткое резюме. Сенаторы чаще всего председательствуют лишь на публичных слушаниях, потому что их обычно транслируют через C-SPAN[67], иначе они вообще ничем больше не смогут заниматься — хотя в целом вопрос о том, занимаются ли они хоть чем-нибудь, остается, конечно, открытым.
Мои слушания должны были происходить в большой переговорной комнате наискосок от офиса Левина. Я шел по освященным традицией залам рядом с Полом — мы оба были в деловых костюмах, галстуках и с кучей бумаг со швейцарскими секретами — и чувствовал, что попал наконец в Изумрудный город, чтобы встретиться с Волшебником. Два года назад я впервые увидел трехстраничный меморандум и поклялся взорвать изнутри этот зловещий швейцарский замок — и вот я уже близок к цели. Конечно, я не мог не думать о том, что ко мне будут относиться как к скользкой «крысе» — как это делали люди из министерства юстиции. Совсем скоро мне предстояло это узнать. Двое молодых практикантов у входа поприветствовали нас и вежливо сопроводили внутрь.
Переговорная была большой, примерно 6 на 9 метров, со столом, длинным, как морской катер. На обитых зеленым сукном стенах висели портреты хмурых сенаторов. Там была стенографистка, и ее полированные ногти уже были занесены над клавишами стенографической машинки. В середине стола сидел Роберт «Боб» Л. Роуч, советник сенатора Левина и руководитель расследования — лет 45, с большой квадратной челюстью, римским носом, в очках со стальной оправой и жесткими, начинавшими понемногу седеть, волосами. По одну руку от Роуча сидели два представителя «большинства» партии демократов, по другую — двое от «меньшинства», партии республиканцев. Стулья с нашей стороны стола были пустыми, но не успели мы сесть, как Роуч встал, а стенографистка принялась печатать.
— Мистер Биркенфельд, — нараспев произнес он, — прошу вас поднять правую руку.
Так я и сделал, а он спросил:
— Клянетесь ли вы говорить правду, одну только правду и ничего, кроме правды?
Я хотел сказать: «Не то, блин, слово!», но ограничился простым «Да». Мое настроение было приподнятым. Наконец-то я дам настоящие показания. А этому дебилу Кевину Даунингу придется выпрашивать себе копию стенограммы.
Боб Роуч был вежливым и любезным, хотя и не склонным к юмору. Я ни разу не видел, чтобы он улыбнулся. Он поблагодарил меня за присутствие, и собравшиеся закивали головами в знак подтверждения. Копии документов, представленных моими адвокатами, все еще лежали в пачках перед сотрудниками комитета, а нам с Полом предстояло раздать еще несколько томов. Это потребовало некоторого времени, а затем я в общих чертах рассказал о том, кто я такой, какую роль я играл в швейцарской банковской системе последние 10 лет и как я пришел к решению публично рассказать об этой секте, этом закрытом клубе, о котором никогда не рассказывал никакой «агент, вернувшийся с холода»[68]. Все присутствовавшие были очень внимательны, как будто я рассказывал им сказку, наполненную тайнами и интригами. Собственно, так оно и было, за исключением того, что каждое слово в моем рассказе было правдой.
Перед ними лежали распечатки документов: многие были на английском, некоторые, включая меморандум UBS, на французском или немецком. Там были презентации PowerPoint, внутренние бухгалтерские послания и секретные электронные таблицы (документ 1). У меня были толковые слушатели, однако они почти ничего не знали о внутренних механизмах секретной работы швейцарского банка, потому что никто прежде не делился с ними столь мелкими деталями. Это был их первый день в школе, и мне предстояло сначала обучить их основам, а затем помочь им разобраться со всеми деталями.
Первое заседание в Сенате заняло девять часов, с получасовым перерывом на обед. Уже после первого часа участники начали хмуриться и пучить глаза. Все эти парни были правительственными экспертами по налоговым вопросам, которые знали, что их обманывают уже многие годы, но не представляли, как именно. Представьте себе руководителей банка крови, из которого кто-то десятилетиями выкачивал эту драгоценную жидкость, пока я не пришел рассказать им подлинную историю Дракулы.
Кое-кто потом заявлял, что на самом деле Брэдли Биркенфельд знает не так уж и много и что даже без моих разоблачений секреты швейцарского банковского дела разрушились бы сами собой. Что ж, Боб Роуч и Сенат с этим не соглашались. Они были чертовски внимательны, и я советую вам последовать их примеру, поскольку мы приближаемся к кульминации моей истории, взрыву, раздавшемуся после моих показаний.
Я расскажу вам то, что рассказал им. Читайте внимательно и не думайте, что я — какой-то сплетник, у которого припасено лишь несколько захватывающих историй. Это было все, что я узнал, вся грязь, которую я собирал в течение многих лет. Я выдавал информацию — кусок за куском — а они сидели в таком шоке, будто я на их глазах разделывал гиппопотама, прямо на их девственно чистом и сверкающем столе из красного дерева. Мои показания многократно цитируются в отчетах Сената США от 17 и 25 июля 2008 г. Я отмечен как человек, передавший сенатскому комитету бесчисленное количество внутренних документов и описаний стратегий UBS.
Прежде всего я рассказал им о том, чем занимался UBS, как он это делал и как долго скрывал свои делишки. Затем я детально описал местоположение и направления деятельности всех офисов UBS, занимавшихся частным банковским обслуживанием в Женеве, Лугано и Цюрихе. После этого я дал им список — длиной в руку — с указанием всех вовлеченных в эти процессы частных банкиров UBS — полные имена, номера телефонов, адреса электронной почты, их внутренние коды в UBS и перечень всех городов, в которых они работали. Вишенкой на торте стали имена всех высших руководителей UBS, вовлеченных в офшорный бизнес на территории США, а также внутренняя организационная схема UBS. Также я продемонстрировал связи между офисами UBS и сотрудниками в Соединенных Штатах, которые помогали развивать и укреплять эту огромную схему налогового мошенничества против правительства США.
