– Они не Бленкенсопы. Бленкенсоп – фамилия моего второго мужа. А первый был Хилл. В телефонной книге одними Хиллами заняты три страницы. Всех Хиллов проверить невозможно, даже если очень захочется.

Томми вздохнул.

– Твой всегдашний недостаток, Таппенс: ты обязательно перебарщиваешь. Два мужа, три сына. Слишком много. Ты запутаешься в мелочах и заврешься.

– Не заврусь. А сыновья, я думаю, мне могут пригодиться. Я же не на службе, как ты знаешь, я свободный художник. В это дело я ввязалась ради удовольствия и постараюсь получить его как можно больше.

– Понятно. – Томми мрачно добавил: – На мой взгляд, вся эта операция – вообще балаган.

– Почему это?

– Ну вот ты приехала в «Сан-Суси» раньше, чем я. Положа руку на сердце, ты можешь представить себе, что кто-нибудь из здешних постояльцев – на самом деле опасный вражеский агент?

Таппенс подумала и ответила:

– Да, действительно, в это трудно поверить. Конечно, есть этот молодой человек...

– Карл фон Дейним? Но ведь полиция проверяет всех беженцев?

– Наверно. Но как-то все же можно замаскироваться. Привлекательный молодой человек, между прочим.

– То есть, по-твоему, девушки будут выбалтывать ему секреты? Но какие девушки? Тут что-то не видно на горизонте генеральских и адмиральских дочек. Разве что он закрутит роман с командиром роты в Женском вспомогательном корпусе.

– Не надо так громко, Томми. Мы должны относиться к этому серьезно.

– Я и отношусь серьезно. Просто у меня такое ощущение, что мы ломимся не в ту дверь.

– Делать такой вывод пока рано, – решительно возразила Таппенс. – Тут вообще не может быть ничего само собой разумеющегося. Как насчет миссис Переньи?

– М-да, – немного подумав, отозвался Томми. – Миссис Перенья представляет интерес, я согласен.

– А как будет у нас с тобой? – спросила практичная Таппенс. – Как мы будем сотрудничать?

– Нас не должны слишком часто видеть вместе, – нахмурившись, сказал Томми.

– Да, нельзя показывать, что мы знакомы ближе, чем представляемся. Это будет провал. Нам необходимо выработать подходящий характер отношений. И по-моему, – да, я думаю, так: лучше всего подойдет преследование.

– Какое еще преследование?

– Как какое? Я преследую тебя. Ты всячески стараешься увильнуть, но как вежливому мужчине тебе это не всегда удается. У меня было два мужа, и теперь я подыскиваю третьего. А ты играешь роль вдовца, за которым идет охота. Время от времени я тебя где-нибудь настигаю: то ловлю в кафе, то встречаю на набережной. Все кругом хихикают и находят это очень забавным.

– Да, пожалуй, это подойдет, – согласился Томми.

Таппенс продолжала развивать свою мысль:

– Мужчина, за которым гоняется женщина, спокон веку служит предметом шуток. Так что грех этим не воспользоваться. Кто бы нас ни увидел вместе, всякий только ухмыльнется и скажет: «Посмотрите на этого горемыку Медоуза».

Томми вдруг сжал локоть жены.

– Смотри. Прямо впереди тебя.

У выхода с эспланады[17] стояли и разговаривали молодой человек и девушка. Оба казались поглощены разговором и никого не замечали вокруг. Таппенс тихо проговорила:

– Карл фон Дейним. А девушка, интересно, кто?

– Не знаю кто, но хороша, – отозвался Томми.

Таппенс кивнула. Ее внимательный взгляд скользнул по смуглому взволнованному лицу, по свитеру, плотно обтягивающему фигуру. Девушка горячо доказывала что-то. Карл фон Дейним главным образом слушал.

Таппенс пробормотала, не разжимая губ:

– Здесь, я думаю, мы с тобой расстанемся.

– Слушаюсь! – ответил Томми, повернулся и зашагал в обратном направлении.

В дальнем конце набережной ему повстречался майор Блетчли, посмотрел на него с подозрением и только потом буркнул:

– Доброе утро.

– Доброе утро.

– Вижу, вы как я, ранняя пташка, – заметил Блетчли.

– Привык за время службы на Востоке, – пояснил Томми. – Хоть и много лет прошло с той поры, но я по-прежнему встаю чуть свет.

– И правильно делаете, – похвалил его майор Блетчли. – Эти современные мужчины, глаза бы мои на них не смотрели, с утра горячая ванна, к завтраку спускаются в десять, если не позже. Не приходится удивляться, что немцы нас обставляют. Слабаки, мягкотелые, будто цуцики. Армия теперь совсем не та, что раньше. Солдат балуют и нежат, как малых детей, – грелку в постель, одеяльце подоткнуть. Безобразие! Черт знает что!

Томми прочувствованно покачал головой, и, ободренный этим, майор продолжал рассуждать:

– Дисциплина, вот что нам нужно! Дис-цип-лина. Без дисциплины невозможно победить в войне. А вы знаете, что некоторые из наших офицеров выходят на утреннюю поверку в пижамах? Так мне рассказывали. О какой победе может идти речь? В пижамах! Бог ты мой!

Мистер Медоуз, со своей стороны, позволил себе заметить, что да, теперь вообще гораздо хуже, чем было раньше.

– А все эта демократия, – мрачно отозвался Блетчли. – Надо же и меру знать. На мой взгляд, с демократией перегнули палку. Офицеры панибратствуют с солдатами, посещают одни и те же рестораны – куда это годится? И солдатам такое положение не нравится, Медоуз. Армия, она понимает. Армию не обманешь.

– Конечно, я сам в армейских делах не очень-то разбираюсь, – попытался было ввернуть мистер Медоуз, – я вообще-то...

Но майор Блетчли не дал договорить. Он быстро обернулся к нему и спросил:

– Участвовали в прошлой войне?

– Ну а как же.

– Я догадался. Выправку видно. Плечи развернуты. В каком полку?

– Пятый Корфуширский, – отчеканил Томми, вспомнив послужной список Медоуза.

– А-а, да-да, Салоники![18]

– Да.

– А я в Месопотамии[19].

Блетчли предался воспоминаниям. Томми вежливо слушал. Кончил Блетчли на гневной ноте:

– И думаете, они теперь намерены воспользоваться моим опытом? Нет, сэр. Я, видите ли, стар. Стар! Слышали вы что-нибудь подобное? Да я еще мог бы преподать кое-кому из этих щенков урок-другой.

– Например, чего на войне следует избегать, а? – сострил Томми.

– То есть как это?

По-видимому, чувство юмора не входило в число достоинств майора Блетчли. Он посмотрел на собеседника с подозрением. Томми поторопился сменить тему:

– Вы знаете что-нибудь про эту даму, как бишь ее?.. миссис... Бленкенсоп, кажется?

– Да, Бленкенсоп. Недурна собой, зубы крупноваты, а так ничего. Разговаривает слишком много. Хорошая женщина, но глупа. Нет, ничего о ней не знаю. Она всего два дня как поселилась в «Сан-Суси». А почему вы спрашиваете? – под конец осведомился майор.

Томми объяснил:

– Сейчас встретилась мне. Она что, всегда так рано выходит гулять?

– Понятия не имею. Женщины, как правило, не склонны к прогулкам до завтрака, слава богу.

– Аминь, – отозвался Томми. – Я не мастер вести до завтрака любезные беседы. Надеюсь, она не сочла меня грубым. Но мне было необходимо немного размяться.

Майор Блетчли полностью разделял такой взгляд.

– Я на вашей стороне, Медоуз. Вы совершенно правы. Женское общество хорошо на своем месте и в свое время, но никак не перед завтраком. – Тут он хихикнул. – Смотрите остерегитесь, старина. Она ведь вдова, имейте в виду.

– Вот как?

Майор игриво ткнул его локтем в бок.

– Мы-то с вами знаем, каковы они, вдовы. Двоих мужей она похоронила и теперь, по-моему, высматривает номер третий. Так что будьте начеку, Медоуз. Не теряйте бдительности. Мой вам совет.

В отличнейшем расположении духа майор сделал поворот кругом и энергично зашагал навстречу завтраку в пансионе «Сан-Суси».

А Таппенс между тем, продолжая неспешно прогуливаться по эспланаде, прошла совсем близко от разговаривающей пары. И успела расслышать обрывок фразы.

Говорила девушка:

– Будь осторожен, Карл. Малейшее неверное движение, и...