— Ты уверен, что тебя никто не видел в саду?

— Абсолютно! У меня большой опыт, и тебе это известно. Сколько раз я проделывал такие штуки с подонками и доносчиками в лагере? Убил девятерых, и никто даже не заподозрил меня.

— Я тебе верю. Что сказал Палиссер?

— Только то, что произошло что-то ужасное и они, он так и сказал «они» — нуждаются в твоей помощи. Я не хочу иметь с этим дело, Майк, поэтому я тебя не повезу. Не нужно, чтобы меня видели с тобой, по крайней мере сегодня!

— Ты прав. Бери машину и езжай за своим сменщиком Эвереттом, из машины позвонишь ему и скажешь, чтобы он надел темный костюм. Заберешь его и по дороге назад расскажешь ему все, что делал в доме, все, что там происходило, с подробностями.

— Уже еду, — ответил Джонни, направляясь к двери. — Не тяни со звонком Палиссеру, он на самом деле был очень взволнован.

— Я скажу, что у тебя плохой почерк и я долго разбирал твою записку.

— Ради Бога, Майк, он снова позвонит, и это будет выглядеть не совсем хорошо.

— Успокойся, скажу, что твои семерки похожи на двойки, а тройки на восьмерки...

— Какая глупость! Ты ведь мог спросить у меня!

— Не мог... И это почти правда. Я отослал тебя с каким-нибудь поручением, чтобы ты не слышал наш разговор. Иди, Джонни.

Максималист Майк Майерз отхлебнул канадского ржаного виски и задумчиво посмотрел на телефон. Во время войны Брюс Палиссер проявил себя сообразительным и храбрым человеком, и, возможно, он был самым честным человеком в нынешней администрации президента, что неоднократно подчеркивали средства массовой информации. Он принимал такие решения, какие считал нужным, часто вызывая при этом недовольство со стороны членов кабинета, и, по слухам, которые он с улыбкой отрицал, удерживал президента от принятия определенных решений. Этот человек не играл во все эти вашингтонские политические игры, они были не для него, поэтому если он позвонил и попросил помощи, значит, действительно нуждается в ней. Он был слишком честен, чтобы лукавить. Майерз не любил госсекретаря, потому что вообще не любил всех этих умников из правительства, так как они в основном разводили дебаты, вместо того чтобы принимать твердые решения, и все-таки уважал этого ублюдка.

Генерал медленно поднялся, опираясь левой рукой на ручку кожаного кресла, подошел к бару и поставил стакан на мраморную стойку. Потом бросил взгляд на часы: с момента ухода Джонни прошло семь минут. Майерз снял трубку телефона и набрал номер, четко записанный адъютантом в блокноте.

— Палиссер слушает, — раздался голос госсекретаря.

— Простите меня, Брюс, — извинился Майерз. — Сержант прекрасный адъютант, но почерк у него ужасный. Я три раза набрал не правильный номер, пока наконец не добрался до вас. Я, естественно, отослал его и разговариваю с вами с закрытого телефона.

— Я уже собирался снова звонить вам, Майкл. Произошло что-то ужасное... ужасное и невероятное, но это может иметь непосредственное отношение к Бажарат.

— Что? В чем дело?

— Вы были вечером у Ингерсолов?

— Да, наша контора пришла к выводу, что мне следует показаться там. У Дэвида были дружеские отношения с Пентагоном, мы часто звонили ему и просили советов по вопросам оборонных контрактов.

— Это было ошибкой, но вы, конечно, не могли об этом знать.

— Я не совсем понял вас.

— Вы ведь получаете отчеты по делу Кровавой девочки, не так ли?

— Естественно.

— Тогда вы должны знать, что за ней стоит организация. Мы точно не знаем, что она собой представляет, но на Бажарат работают влиятельные люди.

— Это очевидно, — сказал генерал, улыбаясь и гордясь собой. — Одной бы ей не удалось пробраться через расставленные сети.

— Сегодня произошло новое событие, в отчетах ничего не будет сказано об этом, но это еще одно подтверждение...

— Подтверждение чего? — Ингерсол был членом организации, помогающей Бажарат.

— Дэвид? — с поддельным изумлением воскликнул Майерз. — Меньше всего ожидал услышать такое.

— Скажу вам больше. И его отец, бывший судья Верховного суда, тоже.

— В это невозможно поверить. Кто это заявляет?

— Коммандер Хоторн, это он до всего докопался.

— Кто?.. А-а, это бывший офицер военно-морской разведки, завербованный англичанами. Теперь вспомнил.

— Ему чудом удалось остаться в живых. В этот вечер он тоже был у Ингерсолов.

— ...Остаться в живых? — изумился Майерз, но быстро спохватился. — Что произошло?

— Он был в саду позади бассейна, разговаривал со старым Ингерсолом и выяснил у него несколько ужасающих подробностей, как об отце, так и о сыне. Совершенно очевидно, что за ними следили, и кто-то убил Ингерсола выстрелом в голову. Прежде чем Хоторн успел среагировать, преступник оглушил Хоторна ударом по голове и оставил в руке у него орудие убийства.

— Невероятно! — хриплым голосом произнес генерал.

— Кстати, ребята из ЦРУ незаметно вывезли тело. Миссис Ингерсол и внуку сказали, что старый Ингерсол очень устал и его отвезли в отель.

— И они поверили?

— Внук поверил. Он сказал, что если бы знал, то уехал бы вместе с дедом. Так как это дело связано с Кровавой девочкой, мы все сохранили в тайне, а позже что-нибудь придумаем.

— Согласен, Брюс, но я не слышал никаких выстрелов, а уж я-то распознал бы их за милю!

— А вы и не могли их слышать. Пистолет остался у компандера, это «магнум» 38-го калибра с глушителем. Хоторн очнулся и убрался оттуда. Подождите, я сейчас передам ему трубку, он хочет поговорить с вами.

И, прежде чем огорошенный председатель Объединенного комитета начальников штабов сумел прийти в себя, в трубке раздался голос Хоторна:

— Генерал Майерз?

— Да?

— Между прочим, сэр, я ваш искренний почитатель.

— Благодарю вас.

— Нам надо немедленно поговорить с вами, сэр, но не по телефону. Вам нужно вспомнить все, что вы могли заметить вечером, каждого человека, которого видели или с которым говорили. Я ведь никого из них не знаю. Но я твердо уверен, генерал, что кто-то из присутствовавших там работает на Бажарат!

— Где вы хотите встретиться?

— Я могу приехать к вам домой.

— Жду вас, коммандер. — Генерал Майкл Майерз повесил трубку телефона и посмотрел на обрубок руки, торчащий из плеча. Он слишком близко подошел к цели, чтобы его смог остановить какой-то перевербованный моряк.

Штаб-квартира Моссада, Тель-Авив

Одетый в рубашку с короткими рукавами, полковник Дэниел Абрамс из отдела по борьбе с терроризмом, ответственный за операцию против Бажарат, сидел за столом на председательском месте. Справа от него находилась женщина лет сорока с резкими чертами, лица и загорелой под израильским солнцем кожей. Ее темные волосы были зачесаны назад и собраны в узел на затылке. Слева от полковника сидел моложавый мужчина с редкими белокурыми волосами, светло-голубыми глазами и искривленным носом, который сломали ему террористы из «Хезболлаха», захватившие его в Южном Ливане, Женщина и мужчина, соответственно майор и капитан Моссада, имели большой опыт проведения тайных операций.

— Бажарат провела Якова, — сказал полковник. — Он обнаружил ее в зале аэропорта Даллес, но ей удалось ускользнуть. Бажарат подняла крик, что он замаскированный террорист-палестинец, а сама в это время смылась. Пассажиры чуть не разорвали на куски Якова, пока не подоспели наши люди.

— Ему ни в коем случае нельзя было одному подходить к ней, — подала голос майор. — Ясно было, что она наверняка узнает его, ведь они даже были любовниками в Бар-Шоен. Тут у нее было преимущество.

— Дело может быть совсем в другом, — предположил молодой капитан. — Ведь тогда, в Бар-Шоен, Яков понятия не имел, что она и есть Бажарат. Это мы выяснили уже потом, после Ашкелона, через наших агентов из долины Бекаа. Он просто подозревал, что она, возможно, выдает себя за другого человека.

— Так оно и оказалось, — подтвердил Абрамс. — Почему Яков позволил ей уйти?