— Белый дом, — раздался в трубке усталый женский голос.

— Простите, мисс, но я только что разговаривал с женой госсекретаря миссис Брюс Палиесер, и она сообщала мне, что её муж у президента — Я хотел бы оставить сообщение для мистера Палиссера.

— У вас имеется допуск, сэр? Иначе я не могу мешать работе Совета безопасности.

— Я и не прошу вас об этом, я просто хочу оставить сообщение.

— Слушаю вас, сэр.

— Передайте ему, что родственники его старого друга полковника Дэвида находятся в городе и будут постоянно звонить ему домой и в офис. Он может сообщить номер телефона, по которому с ним можно будет связаться.

— Вы оставите мне свой номер телефона?

— Это будет слишком бесцеремонно с нашей стороны, лучше мы позвоним сами.

— Он получит ваше сообщение сразу по окончании совещания.

Капитан Моссада положил трубку телефона и откинулся на сиденье.

— Будем звонить ему в кабинет и домой каждые пять минут. Как ты сказала, мы обязательно должны передать ему фамилию сенатора Несбита, даже если придется сделать это по телефону. — Капитан наклонился вперед, чтобы положить карточку с номерами обратно в «дипломат», и внезапно, повернув голову влево, посмотрел в окно лимузина. Второй лимузин прижимал их к обочине. Его заднее стекло было опущено... и в темноте салона виднелось оружие!

— Ложись! — закричал капитан, накрывая своим телом майора, и в этот момент раздались длинные автоматные очереди. Пули разбивали стекла и прошивали корпус лимузина, вонзаясь в тела на заднем сиденье, в разбитое окно влетела граната. Лимузин потащило на обочину, он врезался в металлическое ограждение и взорвался.

Шоссе из аэропорта Даллес представляло собой жуткое зрелище! Тридцать семь автомобилей сбились в кучу, врезавшись друг в друга, дорогу охватил огонь, вспыхнувший от разлившегося и вспыхнувшего бензина. Через несколько минут послышались звуки сирен, в утреннем небе появились вертолеты, санитары аз подъехавших машин «скорой помощи» бросились извлекать из машин пострадавших.

Погибли не только посланцы Моссада из Тель-Авива, эта авария оборвала жизни двадцати двух ни в чем не повинных мужчин и женщин, которые возвращались к своим семьям. Это была трагедия, порожденная мерзким заговором, порожденная много лет назад ребёнком, которого заставили смотреть, как отрубали головы его родителям в Пиренеях. Это безумие произошло в десять часов пятьдесят две минуты в солнечный летний день.

11 часов 35 минут

Бажарат потеряла терпение и была чуть ли не на грани помешательства. Она не могла связаться с сенатором Несбитом! Сначала ей ответила телефонистка, потом младшая секретарша, потом личная секретарша в наконец помощник сенатора.

— Говорит графиня Кабрини, — резким тоном сказала Бажарат. — Я точно знаю, что сенатор хотел поговорить со мной.

— Конечно, графиня, но, к сожалению, его нет в офисе. Вы, должно быть, помните, графиня, что сенат распущен на летние каникулы и распорядок работы у нас не такой жесткий, как во время заседаний.

— Вы хотите сказать, что не можете найти его?

— Мы пытаемся, графиня. Возможно, он играет в гольф или навещает друзей...

— Но есть домоправительница и шофер, молодой человек. Они наверняка знают, где он.

— Домоправительница знает только, что сенатор уехал на машине, а автоответчик в машине сообщает, что владелец вышел.

— Это просто невыносимо. Мне нужно срочно поговорить с сенатором.

— Уверен, что и он хотел бы поговорить с вами, графиня, но если вы беспокоитесь по поводу аудиенции в Белом доме, то могу заверить вас, что все четко расписано. Ровно в семь пятнадцать к отелю «Карийон» подъедет автомобиль, это немножко рано, но специально делается запас времена на случай интенсивного движения транспорта.

— Вы все-таки убедили меня. Большое спасибо.

12 часов 17 минут

Хоторн снял трубку телефона.

— Да?

— Это Палиссер. Удивлен, что от вас никаких известий.

— Никаких известий? Да я оставил для вас с полдюжины сообщений!

— Оставили сообщения?.. Странно, но о ваших звонках сразу должны были сообщать мне.

— Знаю, телефонистки так и говорили. Уверяли, что сразу сообщают вам о моих звонках.

— Никто ничего не сообщал. Но, с другой стороны, я был очень занят — кризис в международной политике, но благодаря удаче и нескольким угрозам нам удалось преодолеть его... Что случилось с генералом Майерзом? Честно говоря, во время заседания он вел себя как идиот. Все время твердил о «прелестных бомбочках»!

— Что это значит?

— Предлагал нанести ракетные удары по определенным объектам, в которых могут находиться лидеры обеих конфликтующих сторон, и говорил он это вполне серьезно.

— Еще бы, теперь совершенно ясно, что он «Скорпион». Я записал нашу беседу. Генерал располагает информацией, которую мог получить только через «Скорпионов». Он един из них, в этом больше нет сомнения. Верьте мне, я «ив». Арестуйте его и накачайте наркотиками!

— У нас тоже кое-что есть. Мой друг из Израиля, полковник Моссада, считает, что у нас большая утечка информации, поэтому прислал сюда двоих своих людей, полагаю, что с очень важными данными. Иначе он не предпринимал бы таких мер предосторожности. Давайте подождем, когда они свяжутся со мной, а потом начнем наступление по всем фронтам.

— Это мне подходит. Мы объединим усилия и разорвем в клочья эту суку.

— Что за выражения, коммандер? Из ваших уст да в уши Господа? Ладно, будем надеяться на успешный исход операции.

Хоторн положил трубку. Телевизор в номере был включен, и на экране как раз показывали телевизионную съемку с вертолета автокатастрофы на шоссе, ведущем в аэропорт Даллес. Горящие автомобили, некоторые из которых неожиданно взрывались, обугленные тела на обочине — трагедия, которую невозможно описать словами.

Тучный шеф безопасности службы иммиграции почувствовал короткие, резкие импульсы бипера, который носил при себе как «Скоршюв-14». Он вышел из кабинета и быстро направился к ближайшему телефону-автомату.

— Говорит четырнадцатый, — доложил он, набрав номер.

— Я номер первый, — прозвучал в ответ хриплый голос. — Отличная работа, четырнадцатый. Показывают во всех новостях.

— Надеюсь, что это была именно та парочка, — сказал «Скорпион-14». — Ключевой приметой было совещание по иррригационным проектам в пустыне Негев.

— Именно так. Об этом мне сообщил мой источник из Иерусалима, а он чертовски умен, этот старый ублюдок. Я позвоню ему и передам новость, у нас с ним одни цели, и мы объединим усилия.

— Не надо говорить мне об этом, первый, я ничего не хочу знать.

— Не беспокойся.

За восемь тысяч миль от Вашингтона, в Иерусалиме, в доме на улице Бек-Иегуда сидел за столом грузный мужчина семидесяти с небольшим лет и просматривал содержимое лежащей перед ним папки. Лицо мужчины было испещрено глубокими морщинами, глаза маленькие и злые. Зазвонил его личный секретный телефон. Мужчина подумал, что если это кто-то из членов семьи, то надо побыстрее отделаться от него, потому что линия должна быть свободной.

— Да? — резко бросил в трубку старый израильтянин.

— Шалом, Мустанг.

— Черт бы тебя побрал, Жеребец, почему так долго?

— Нас не прослушивают?

— Не задавай глупых вопросов. Говори.

— Маршрут посланцев был изменен...

— Послушай, ты не в командном бункере, говоря нормальным языком!

— Лимузин, в котором ехала парочка, был расстрелян, потом взорван...

— Документы? — быстро спросил израильтянин. — Инструкции, удостоверения личности?

— Ничего не могло сохраниться после взрывов, а если в остались клочки, то криминалистам понадобится несколько дней, чтобы собрать их вместе. Но будет уже поздно.

— Понятно. Что еще можешь сообщать?

— Наш человек на ЦРУ сказал, что это произойдет сегодня вечером. Лондон перехватил телефонный звонок.