— Есть пожелания? — вдруг спросил Сокольский, не отводя взгляда. — Или сразу спать?

Предложение было столь заманчиво, что даже взбрыкнувшая было совесть не смогла призвать к порядку. Ведь по идее надо было бы расспросить о дне Сокольского, о том, как он оказался в больнице, о спонтанном предложении… или вовсе не спонтанном?

— Простите, я, кажется, и правда на ногах… — начал было Олег.

И не смог договорить, потому что вдруг оказался в крепких объятиях. Настолько крепких, что и дышать нелегко. Только отстраняться совсем не хочется.

— Не стоишь, верно? — тепло шепнул в макушку Влад.

Его пальцы ласково коснулись начавших подсыхать волос, огладили макушку, затылок, спустились к шее.

Грабар замер. От прикосновений пробежала по телу волна тепла, обволакивающего, пронизывающего, не дающего возможности отступить даже на шаг. И сказать, что, Владислав Алексеевич, вы абсолютно правы, я действительно хочу спать, и вы рискуете через некоторое время остаться с восковой куклой.

Разумеется, говорить он ничего не стал. Не хватало еще глупостью испортить такой момент. Молча сам скользнул руками по спине Сокольского, ощущая горячую кожу под тканью рубашки. Влад еще не переоделся. И пахнет от него неизменным хвойным парфюмом и еще сохранившейся свежестью майского прохладного вечера.

— Не стою, — еле слышно шепнул Грабар, прикрыв глаза и утыкаясь носом в шею Сокольского.

Все силы словно покинули в один миг. Влад гладил его по плечам, спине, положил ладонь на поясницу, прижимая к себе и словно давая понять, что никуда не отпустит.

Не отпускай, пожалуйста.

Отчаянно не хотелось признаваться себе, что Сокольский попросту спас его от пустого ледяного вечера и такой же ночи. Да, Олег бы непременно поговорил с Яном. Рассказывал все про операцию, только после отключения, все равно одиночество никуда бы не ушло. И Ян… надо ему сказать, но дотерпит до утра. В поликлинике Грабар скинул ему пару сообщений по вайберу, так что друг все же кое-что знает.

— Я пойду тогда? — тихо сказал Олег, с нежеланием отрываясь от Влада и поднимая голову, чтобы увидеть выражение лица. — Вы извините, что так.

— Не говори глупостей, — вдруг достаточно резко сказал Влад, заставив позабывать, о чем думал. Но тут же смягчился: — У тебя был тяжелый день.

"Когда он ко мне на ты, на душе спокойнее", — неожиданно мелькнула мысль, несказанно удиви самого Олега. Так было, будто… правильнее.

— Пошли, — сказал Сокольский и, крепко сжав запястье Грабара, потянул за собой.

Удивляться сил уже не было. Ну, конечно, привел не в гостевую спальню — свою. А тут не так. И кровать больше, и комната просторнее. А еще полумрак, только ночник горит на тумбочке.

— Ложись, я скоро приду, — шепнул Влад.

Внутри что-то оборвалось. Нет, все-таки этого не может быть. Чтоб все вот так? Спокойно, размеренно, без шуток и неожиданностей. И чувствуется же — говорит правду. И понимает, что сегодня Олег ни на что не способен. Но при этом не выглядит ни расстроенным, ни сердитым.

Грабар медленно повернул голову и посмотрел на стоявшего рядом Влада. Золотистый свет ночника делал смуглую кожу Сокольскго почти бронзовой. В черных волосах же свет тонул, будто уступая натиску полумрака. Седины совсем не видно, и кажется, что у Влада нет возраста. Рядом просто стоит божество, обычное и невозмутимое для железобетонных небоскребов, утренней почты и горячего крепкого кофе.

А еще — просто сладкого сна.

Влад не отводил взгляда. Грабар тоже. За окном слышались звуки проезжавших машин и шум ветра. Но все это было слишком далеко, не здесь. Оно совсем не мешало прижаться всем телом, обхватить ладонями лицо, выгладить большими пальцами скулы и подбородок и скулы. Вдохнуть резко ставший раскаленным воздух и прильнуть к губам в немом, счастливом и благодарном поцелуе.

А потом понять, что отвечают тебе точно так же. И обнимают бережно и ласково, будто в стремлении поддержать и защитить.

Ни единого слова произнесено не было. Сейчас это все было лишним. Сокольский шумно выдохнул, с сожалением отодвинулся от Олега. Несколько секунд внимательно смотрел в глаза. И, видимо, убедившись, что все было сделано верно, легким кивком указал на кровать.

Ложись. Жди. Я скоро.

Все и так понятно. Зачем слова с тем, кто, кажется, умеет читать мысли?

И даже когда он вышел из комнаты, а Олег медленно опустился на теплое одеяло, в голове не было ни единой связной мысли.

Спать. Да, пожалуй, это сейчас самое разумное, что можно сделать. А уже потом думать обо всем остальном. Работа, Ян, Леля…

Стоило только голове коснуться подушки, как сон тут же затянул в свою сладкую непроницаемую тьму. Усилием воли Олег кое-как удерживался на грани: слышал, как Сокольский вышел из душа и, кажется, пошел на кухню. Ну да, правильно. Сам-то он не ел. Где в глубине появился стыд. Сам тут страдал, сразу к кровати пошел, а о нем совершенно не подумал. Но это ладно, завтра можно исправиться, восстановить репутацию приготовлением завтрака.

Ведь это Олег заметить успел. Продукты у Сокольского всегда имелись, холодильник не пустовал. Но самому тому явно было готовить некогда. Да и с тетей Сарой он не жил. А та приучит к готовке даже табуретку, сопротивление бесполезно.

С такими мыслями Олег почти провалился. И только когда телу неожиданно стало прохладно, выдохнул и, не открывая глаз, попытался найти на ощупь одеяло. А потом услышал тихий бархатистый смех.

— Сейчас согрею, — хрипло шепнул Сокольский на ухо и, не дав задать ни одного вопроса, сгреб в охапку.

Олег только еле слышно охнул. К щекам, кажется, прилила кровь. Хорошо, что темно хоть, а то вообще ни в какие рамки. Нет, не от смущения, но… Сообразить от чего — не получалось. Наверно просто слишком давно не было вот так. Привык спать один, вне кольца чужих рук, не ощущая ласкового касания губ к своему лицу.

— Спи. Все хорошо, — шепнул Влад, подтягивая сползшее с плеч Олега одеяло. — У тебя был тяжелый день, но ты умница, мальчик. Ты справился. И теперь все будет хорошо.

Внутри словно лопнула натянутая нить. Разлилось тепло, уничтожая даже едва различимые остатки напряжения и одиночества.

Олег прижался крепче к Сокольскому, прикрывая глаза и прижимаясь щекой к его плечу, наконец-то отпуская все страхи на волю.

— Спасибо, — только еле слышно шепнул он, почти касаясь губами ключицы Влада.

— Спи, — тепло усмехнулся тот, прижимая Грабара крепче и действительно давая надежду, что теперь все будет хорошо.

Действительно… хорошо.

— Да не кричи ты так.

Утро не было томным. Точнее, совсем немного, когда Олег сквозь сон чувствовал, как пальцы Сокольского скользят по его спине, вырисовывая круги. А потом по позвоночнику, чтобы замереть у ямочек на пояснице. И при этом делается так хорошо и спокойно, что снова клонит в сладкий и спокойный сон.

А потом случается он — звонок от, мать его за ногу, Яна Сокирника. Видимо, друг вчера пытался прорваться по скайпу, но куда там до скайпа было…

— Я не кричу, — ни капли не смутился Ян. — Я наоборот само спокойствие. И исключительно коплю силы для того, чтобы дать тебе в лоб при встрече.

— Встрече? — растерянно повторил Олег, глядя в окно.

Сокольский уже принял душ и отправился на кухню. Деликатный. Только удовлетворился кратким: "Это друг", кивнул и покинул комнату.

Внизу уже неслись машины, переходили дорогу ежившиеся под ветром люди. Май что-то выдался холодный. Олег было расстроился, он потом осмотрел комнату, в которой находился. Мельком скользнул взглядом по смятой постели. Сердце пропустило удар. Нет, не ему теперь жаловаться на холод.

— Требую грязных подробностей, — тем временем не успокаивался Ян.

— Подробности очень даже стерильные, — буркнул Олег. — Мне сегодня позвонят, скажут, когда можно приехать. У Лельки отличные прогнозы.

— Я понял, — несколько убавил пыл тот. — И тоже рад, ты же знаешь.