– Расскажите мне о второй.

– Женщина без мужа, жила одна в приличной квартире, в приличном районе. Женщина, которая подняла семью и сохранила близкие связи с родственниками. Активная общественница, доброжелательная, все, кто ее знал, любили Лоис. А вот этого он не мог знать, потому что он вообще подобных вещей не представляет.

– Он не питает сильных чувств ни к кому, кроме себя самого, поэтому не понимает тех, у кого такие чувства есть, – кивнула Мира. – Его привлекло именно ее положение: окружение, возраст, тот факт, что она жила одна и что ее должны были быстро обнаружить. Именно поэтому он ее и выбрал.

– Но он крупно промахнулся, потому что она оказывала большое влияние на окружающих. Люди любили ее, симпатизировали ей, они не просто готовы сотрудничать с полицией, они бы его линчевали, дай им только шанс. Она не будет забыта, как Вутон. Каждый из тех, с кем я говорила, жаждал поведать о ней что-то свое личное и очень положительное. Вот так, мне кажется, люди будут говорить о вас, когда вы… – Ева спохватилась, закашлялась, но было уже слишком поздно. – Господи, это звучит жутко. Я хотела сказать…

– И вовсе не жутко. – Мира склонила голову набок и просияла улыбкой. – Это очень приятно слышать. А почему вы это сказали?

Ева готова была откусить себе язык, но понимала, что сказанного не вернуть.

– Просто, – она проглотила сок залпом, как лекарство, – я… м-м-м… расспрашивала невестку Грегг, и это напомнило мне, как ваша дочь отзывалась о вас, только и всего. Между вами как будто провода искрят. Полный контакт. И вот такое же впечатление было у меня от разговора с владельцем овощного магазина, с ее коллегами, со всеми, кто знал ее. Он с этим не посчитался, он и представить себе не мог, как люди относились к ней, как всколыхнула их ее гибель.

– Вы правы. Он ожидал, что само убийство наделает много шуму. Что центральной фигурой будут считать именно его. А женщина для него значения не имела, она была просто подходящим объектом, подвернувшимся под руку. Хотя первая жертва зарабатывала на жизнь сексом, а вторая подверглась сексуальному насилию, убийства являются не сексуальным актом, а всплеском истерической ненависти к сексу. Против женщин. Этот всплеск помогает ему почувствовать свою силу и напомнить себе, что женщины – ничто.

– Он выслеживал Грегг. – И Ева подробно рассказала Мире все, что ей удалось узнать.

– Он очень осторожен, даже дотошен, несмотря на то, что оба убийства сопровождались большим кровопролитием. Он очень тщательно готовится и безупречно копирует чужой стиль. Всякий раз, когда ему это удается, он доказывает свое превосходство не только над женщинами, которых убивает, но и над мужчинами, которым подражает. Он не обязан придерживаться определенного почерка: это он сам так себе говорит, хотя на самом деле почерк у него вполне определенный. Он верит, что способен на любое убийство, и не сомневается, что сумеет уйти от ответа. Переиграть вас – женщину, которую он выбрал своей противницей. Он одерживает победу над вами – над женщиной – и доказывает, что вы уступаете ему во всех отношениях, всякий раз, когда оставляет вам записку.

– Но записки не выражают его сущности. Они не вписываются в составленный вами портрет. Они ироничны и полны сарказма. А он – жесток и беспощаден.

– Еще одна маска, – предположила Мира. – Еще одна личина.

– Да, в записках он всякий раз изображает кого-то другого, точно так же, как он представал в разных обличьях перед людьми, с которыми встречался, пока выслеживал Грегг. Прямо-таки мистер Разнообразие.

– Для него крайне важно, чтобы его не смогли вычислить и насадить на булавку, прилепить ярлык, каталогизировать. Могу предположить, что именно так с ним поступала некая властная женщина, пока он рос. Он мог сохранить в памяти образ, который она ему навязала, но сам он видит себя совершенно иначе. Он убивает свою мать, Ева. Свою мать в роли шлюхи – это Вутон, – а сейчас мать в роли воспитательницы – это Лоис Грегг. Кого бы он ни взял за образец в следующий раз, он будет убивать свою мать в какой-нибудь новой ипостаси.

– Я прокачала вероятности, но, даже если бы я могла понять, кого он будет имитировать в следующий раз, не вижу, каким образом это приведет меня к намеченной жертве до того, как он до нее доберется.

– Ему потребуется время на подготовку, ему надо будет найти и примерить новую личину, освоить новый метод.

– Много времени ему не понадобится, – возразила Ева. – У него уже есть наработки. Он же начал не на прошлой неделе.

– Совершенно верно. Это началось много лет назад. Думаю, склонность к насилию начала проявляться у него еще в детстве. Типовой маршрут: истязание или убийство мелких животных, издевательство над слабыми, сексуальная дисфункция. Если его родители или воспитатели об этом знали и проявили озабоченность, вы обнаружите записи о терапии или консультировании у психиатра.

– А если они не проявили озабоченности?

– Проявили или нет, его склонности нам известны, и они проявлялись по нарастающей. Судя по психологическому портрету и показаниям ваших свидетелей, речь идет о мужчине за тридцать или уже под сорок. Он начал убивать не в этом возрасте, он начал не с Джейси Вутон. До нее были другие. Вы их найдете, – подытожила Мира, – и они по цепочке приведут вас к нему.

– Да, я их найду. Спасибо. – Ева поднялась на ноги. – Знаю, вам пришлось выкроить для меня время, а у меня свидетель на подходе. – Она хотела еще что-то сказать, но передумала. – И спасибо за воскресный пикник. Жаль, что пришлось сбежать так внезапно.

– Я была так рада вашему приходу! – Мира тоже встала из-за стола. – Надеюсь, вы мне скажете, что у вас на уме. Было время, когда вы ни за что не признались бы… даже виду не подали бы, что вас что-то беспокоит. Но, я думаю, мы уже миновали эту стадию.

– Мои десять минут истекли. —

– Ева, – тихо сказала Мира и положила ладонь поверх ее руки.

– Мне приснился сон. – Слова полились как вода, прорвавшая плотину. – Я видела свою мать.

– Сядьте. – Мира вернулась на свое место за столом и позвонила через интерком ассистентке. – Мне понадобится еще несколько минут, – объявила она и вырубила связь, не дав ассистентке рта раскрыть.