Хотя эти теории были сформулированы в далёкой древности, свойства, предвиденные для «тёмной эпохи», озадачивающим образом действительно соответствуют общей характеристике наших времён. Так можно судить по некоторым отрывкам из Вишну–пураны, — текста, сохранившего большую часть сокровища древних традиций и мифов Индии. Мы ограничились тем, что добавили в скобках некоторые разъяснения и подчеркнули самые очевидные соответствия.

«Расы слуг, отверженных из касты и варваров станут хозяевами берегов Инда, Дарвика, Чандрабхага и Кашмира… Жестокие вожди, которые будут царить на земле… захватят имущество и его хозяев. Ограниченные по силе, они будут очень быстро возвышаться и падать. Краткой будет их жизнь, ненасытными—их желания, и почти неведомо им будет сострадание. Народы различных стран, смешавшись с ними, последуют их примеру» (речь идёт о новых вторжениях варваров с последующим введением вируса материализма и грубого желания власти, свойственного современному Западу, в ещё верные тысячелетние цивилизации и в священные традиции. Такой процесс, как известно, в Азии находится в полном развитии).

«Господствующей кастой будет каста слуг» (пролетарско–социалистическая эпоха — коммунизм).

«Те, кто обладают имуществом, оставят сельское хозяйство и торговлю, и будут зарабатывать на жизнь, работая слугами или выполняя механическую работу» (пролетаризация и индустриализация).

«Вожди вместо защиты своих подданных разденут их и под фискальными предлогами присвоят себе собственность касты торговцев» (кризис частной собственности и капитализма, коммунистическое огосударствление общества).

«(Внутреннее) здоровье и закон (соответствующий собственной природе) будут уменьшаться изо дня в день до тех пор, пока мир не будет полностью извращён. Только состояние обеспечит общественный статус. Единственным мотивом религии будет озабоченность физическим здоровьем, единственными узами между полами будет наслаждение, единственным путём успеха в конкуренции будет обман. Земля будет почитаться только из–за её минеральных сокровищ» (индустриализация до предела, закат земных религий).

«Одежды жреца займут место жреческого сана. Слабость будет единственной причиной повиновения» (конец древних уз верности и чести).

Раса станет неспособной производить божественные явления. Сбитые с толку неверующими, люди нагло спросят себя: «У каких властей есть традиционные тексты? Кто является кастой, обладающей духовной властью?»».

«Уважение к кастам, к общественному порядку и к (традиционным) учреждениям в тёмную эпоху станет минимальным. Браки в этой эпохе прекратят быть обычаем и связывающие ученика и духовного учителя нормы потеряют силу. Будут думать, что любой на любом пути может достигнуть состояния возрождения (демократизированный уровень современных претензий на духовность), и религиозные действия, что смогут ещё исполняться, не будут больше производить никакого результата. Всякий порядок жизни будет равно общим для всех» (конформизм, стандартизация).

«Тот, у кого больше денег, будет господином над людьми, а происхождение не будет обеспечивать царским титулом» (преодоление традиционной аристократии).

«Люди сконцентрируют свои интересы на приобретении богатства, пусть даже и нечестном. Всякий человек будет воображать себя равным брахману» (претензии свободной академической культуры; высокомерие невежества). «Люди только из–за страха смерти и боязни бедности сохранят форму (видимость) культа. Женщины не будут любить мужей или родителей. Они станут эгоистическими, подлыми, отдалившимися от центра и лживыми, и будут притягиваться к беспутным мужчинам. Они станут простыми объектами полового распада».

Если актуальность такого предсказания Вишну–Пураны трудно оспаривать, то из–за их общего смысла нужно было бы принять за ориентир то, что было изначальным состоянием, которое человечество постепенно утратило. Но какое значение сегодня смогли бы иметь для большинства такие слова, как «век сути» и «золотой век»? К сожалению, они сведутся к простым, пустым мифологически–литературным воспоминаниям.

В данном тексте стоило бы отметить два дальнейших мотива, немного смягчающих мрачные перспективы тёмного века. Мы на них только укажем. Первое — это та мысль, что тот, кто, родившись в Кали–юге, несмотря ни на что, сумеет признать истинные ценности и истинный закон, соберёт сверхъестественные плоды, труднодостижимые в более лёгкие времена. Этот «героический пессимизм», как сказал бы Ницше, не является чуждым тому же христианству. Второе — это то, что и у Кали–юги в более обширном циклическом космическом развитии будет свой конец. Общее изменение настанет не просто из–за человеческих действий. Последует восстановление, новое начало. Мы надеемся, что так будет, и нам не придётся по–настоящему дойти до самого конца этой наклонной дороги с теми её «удовольствиями», что приготовила нам «атомная эра».

Il mondo è piombato in un’età oscura //Il Roma, 14 января 1954 г.

Ранее нам нужно было сформулировать теорию «рас духа», что подразумевало выделение основных типов и видов поведения человеческого существа. Для этого мы среди прочего сослались и на древние традиции, и поставили определённые характеры в символическое соответствие с планетами, божествами и элементами: так, мы говорили о расе солнечного человека, о теллурическом, лунном, афродитическом, дионисийском человеке и так далее[51] .

Если бы сегодня нам снова пришлось обратиться к этой области, то мы заметили бы, что в прошлый раз мы забыли описать особый тип, в настоящее время распространённый как никогда — тип, который мы могли бы назвать меркурианским человеком или, выражаясь более понятно, расой ускользающего (sfuggente) человека (это то же самое, потому что Меркурий, или «ртуть», взят здесь в качестве символа неустойчивой, неуловимой, преходящей природы).

Вполне известно, какое разъедающее действие события последних лет — сама война и послевоенное время — оказали на человеческий дух, и, к сожалению, у нас в Италии оно даже виднее, чем где–либо. Но в этой области можно пойти дальше. Если бы можно было выделить реальные, общие и единообразные, встречающиеся понемногу среди всех европейских народов, а также в США, психопатологические изменения человеческого типа настоящего времени, то мы могли бы говорить почти что о новой расе: а именно, о расе ускользающего человека.

Для начала для общей характеристики нового типа послевоенного времени достаточно использовать термин «моральная анестезия». Озабоченность «не потерять лицо», элементарное чувство уважения к самому себе почти что исчезло. Выражаясь точнее, и ранее нельзя было признавать «характер» в каждом человеке. Но и у тех, у кого его не было, существовало чувство того, какими им следовало бы быть, а также чувство того, каким является нормальный человеческий тип вообще. Но у большого количества людей оно уже отсутствует: они по–настоящему неустойчивы, неискренни, бесформенны, преходящи. У них больше нет собственных стандартов. Их моральное чувство именно что «анестезировано».

Наоборот, по отношению к принципам последовательности и чёткой линии они зачастую демонстрируют почти истеричную нетерпимость.

Впрочем, продемонстрированная несостоятельность не касается тех проблем в высшем смысле, которые не представляют каждодневной жизни. Она типична для обыденного существования, вплоть до мелочей. Мы говорим, например, о неспособности держать обязательство, данное слово, взятое направление, выполнять определённое намерение (написать, позвонить, ответить, заняться какими–то вещами). По отношению ко всему тому, что связывает, что влечёт за собой какую–то ответственность перед самим собой, данный тип нетерпим. То есть, он говорит, но не делает, или делает другое, в общем, ускользает — и вести себя так ему кажется естественным, не вызывающим возражения. Он даже удивляется, если кто–то чувствует себя задетым таким поведением и попрекает его.