Деревья были тонкими и очень высокими. Первые солидные ветви торчали метрах в двадцати от поверхности земли. Сорока— или пятидесятиметровые гладкие стволы серого цвета венчались пышными кронами. Редкие ветки в самом низу были сломаны, и здесь же сделаны какие-то явно выраженные зарубки. Деревья торчали словно гигантские поганки.

— Нехороший знак. Странные отметины… — Роджер покачал головой.

— Извините, ваше высочество? — Элеонора переводила дух, то и дело глубоко вздыхая. Темп, выбранный Панером, был щадящим — капитан чувствовал, что ломиться вперед очертя голову по незнакомой местности не слишком разумно, и все же страшная жара подавляла всех, а тем более женщину, которая и за город-то практически не выезжала.

Отряд двигался уже около шести часов, чередуя пятидесятиминутные переходы с десятиминутными привалами. Основную часть времени отняли безбрежные соляные поля, которым, казалось, не будет конца. До гор было уже рукой подать. Стала попадаться кой-какая растительность, состоящая в основном из уже упомянутых деревьев-поганок, почему-то выщербленных внизу…

— Странные знаки, — повторял Роджер, рассеянно подставляя Элеоноре левое плечо. Принц изрядно вспотел, но особой усталости не чувствовал. Возможно, отчасти это объяснялось тем, что он нес меньше других. Но главная причина заключалась в живом интересе ко всему, что происходило вокруг. По крайней мере, происходящее нравилось ему гораздо больше, чем все, что было до этого.

— Пометки на деревьях можно объяснить двояко, — рассуждал принц. — Либо это животные, пожирающие кору, либо это какая-то разметка территории. Если это животные, то мне думается, что были бы помечены все деревья.

— М-да… — О'Кейси перевела дух. — Что же это все-таки может значить. — Она понимала, что причина должна лежать на поверхности, но жара ее совершенно доконала. Проверив свой чип, она сдержала стон. До следующего привала оставалось еще двадцать минут.

Старший сержант Косутик с интересом наблюдала за рядовым Берентом из отделения Джулиана. Третий взвод, как экипированный лучше всех, шел впереди. Берент с ног до головы был буквально нашпигован различными датчиками и фотоэлементами. В левой руке он держал установленный на максимальную дальность действия переносной сканер, чувствительность которого намного превосходила возможности обычных датчиков. До сих пор ничего подозрительного сканер не улавливал. И тут совершенно неожиданно рядовой оцепенел и поднял палец — все как один резко остановились и замерли.

— А если мы вдруг наткнемся на кого-нибудь… или на что-нибудь?.. — вымолвила Элеонора. — Оно ведь может и убить. — Она поймала себя на том, что разговаривает сама с собой.

Встроенный в шлемофон репитер позволял Панеру видеть у себя на щитке, как на экране дисплея, всю обстановку. Четверть изображения составляли добытые разведывательные данные, на двух других квадратах отображались общие данные о передвижении групп и их боевом порядке, в правом нижнем углу высвечивались текущие координаты и информация о направлении движения. Что покажет сканер — вот единственное, что поглощало все внимание командира.

Темно-коричневая тварь, неожиданно объявившаяся среди груды валунов, была ростом со слона, только несколько длиннее и массивнее. Мощная, окаймленная панцирем шея, на голове два длинных, слегка искривленных рога, назначение которых говорило само за себя. Огромные лопатки, сплошь усеянные прочнейшей чешуей. Шесть толстых коротких конечностей, мясистый хвост, которым тварь непрерывно помахивала из стороны в сторону. Если добавить к этому резкий, злобный, какой-то утробный, как из охотничьего рожка, рев, получится приблизительный портрет чудища. Капитан соображал. Конечно, видок у бестии был еще тот, но к отряду плотоядных она, по всей видимости, не относилась. Во-первых, отсутствовали клыки. А во-вторых, несмотря на ряд довольно крепких зубов, обнажавшихся, когда тварь открывала пасть, в глазах ее отсутствовал привычный злобный блеск, свойственный большинству хищников. Без сомнения, игнорировать такое соседство не стоило — мало ли что взбредет твари в голову. Очевидно было одно: признаков агрессии она не проявляла, а значит, нападать на людей не собиралась.

— Всем, всем, всем, — произнес Панер, переключившись на общую волну. — Не стрелять. Это травоядное. Еще раз повторяю: не стрелять!

Из-за небольших помех голос Панера звучал немного приглушенно, но смысл сообщения и интонацию, с которой оно было произнесено, Роджер уловил четко. Затаив дыхание, принц пожирал глазами чудовище. Поражали лапы — перепончатые, когтистые, как у огромной плотоядной жабы. К тому же размеры гадины и ее внешний вид сразу же натолкнули Роджера на мысль, что отметины на деревьях — ее лап дело. Принц также чувствовал, что, скорее всего, перед ним разновидность какого-то травоядного. Вряд ли тварь присутствует в единственном числе, наверняка она из какого-то стада себе подобных, грызущих деревья, чтобы отметить границы своей территории. Последнее обстоятельство делало животное в глазах принца весьма опасным. Позволить гадине, словно буйволу из сказки, безнаказанно разгуливать вокруг и нападать на них? Ну нет! Принц уже был готов стереть в порошок все стадо.

Приставив приклад к плечу, Роджер глубоко вздохнул. Так, прицеливаемся… нажимаем на курок…

У Панера от удивления отвисла челюсть, когда он увидел, как громадная животина с жутким скрежетом, подняв облако пыли и гравия, стала валиться набок. От удара даже земля под ногами завибрировала. После непродолжительной, но мощной конвульсии тварь затихла.

— Кто посмел, черт возьми, — злобно прогремел Панер. — Кто стрелял, я спрашиваю?!

— Должно быть, его высочество, — вставил ухмыляющийся Джулиан.

Пропустив мимо ушей явную иронию командира отделения, Панер резко обернулся к принцу. Из опущенного ствола еще курился дымок. Протерев запотевший щиток шлемофона, Роджер взглянул Панеру в глаза.

Подойдя к принцу вплотную, Панер переключил коммутатор на командную частоту, не позволявшую кому бы то ни было прослушивать их конфиденциальную беседу.